Праотец Мосох

бронзового века, бытовавших в данном регионе, относятся фатьяновская и абашевская, причисление которых к кругу индоевропейских не вызывает у современных исследователей каких-либо сомнений.

Прародиной племен фатьяновской культуры обычно называется территория между Днепром и Вислой, однако, как и множество подобных вопросов в археологии, данное утверждение является не более чем рабочей гипотезой. Во-первых, контуры ареала фатьяновской культуры практически полностью повторяют контуры ареалов волосовской и верхневолжской культур, что, конечно же, не может быть простым совпадением. Во-вторых, фатьяновцы устраивали свое жилище тем же самым образом, что и волосовцы, а обустройство жилища считается одним из этноопределяющих признаков. В-третьих, антропологический тип фатьяновцев достаточно близок к антропологическому типу волосовцев, что также нисколько не удивительно, так как волосовское население, бытовавшее до фатьяновского, никуда не исчезло и вряд ли подверглось тотальному исстреблению.

«Анализ краниологических остатков из погребений позволяет определить антропологический тип носителей волосовской культуры. Определимые остатки со стоянок Сахтыш 1 и 2 отнесены Г. В. Лебединской и Р. Я. Денисовой к европеоидному антропологическому типу. Черепа из погребений 1, 2 стоянки Володары по определению М. М. Герасимова также принадлежали к европеоидному типу, а череп из Панфиловской стоянки отнесен к ярко выраженному европеоидному типу. Следует отметить близость антропологического черепа панфиловского волосовца и волосовца со стоянки Сахтыш 2 с фатьяновским антропологическим типом. Этот факт свидетельствует или о родстве фатьяновцев и волосовцев, или об их тесных контактах»^{361}.

Данное заключение согласуется с приведенным выше по тексту заключением Т. И. Алексеевой о том, что специфические антропологические черты волосовцев являются «чрезвычайно стабильными и прослеживаются у населения более поздних исторических эпох». Очевидно, между верхневолжской, волосовской и фатьяновской культурами существует определенная преемственность, которая может быть подтверждена антропологическими исследованиями.

«Костные остатки людей из могильников московско-клязьминской группы не дают полного представления об антропологическом типе фатьяновцев, но позволяют судить, что он близок, с одной стороны, верхневолжскому, а с другой — испытывает влияние юго-западных элементов… Он (антропологический тип верхневолжских фатьяновцев. — К.П.) характеризуется ярко выраженной долихокранией, большим высотным диаметром, среднешироким, средневысоким и резко профилированным лицом. Верхневолжские фатьяновцы относятся к северному европеоидному типу»^{362}.

Не отказываясь в целом от миграционистской теории происхождения племен фатьяновской культуры, современные археологи признают родственность фатьяновцев и волосовцев без особых колебаний. По словам Д. А. Крайнова: «Возможно, быстрое распространение фатьяновских племен на территории позднего этапа волосовской культуры в первой четверти II тысячелетия до н. э. объясняется родственностью тех и других племен. Ареалы памятников волосовской и фатьяновской культур совпадают. На поздних волосовских стоянках Верхнего и Среднего Поволжья появляются фатьяновские вещи и ощущается влияние фатьяновцев. Кроме того, в волосовских погребениях стоянки Сахтыш 2, Панфиловской стоянки и др. найдены черепа с ярко выраженной долихокранией, близкой фатьяновскому антропологическому типу, который рядом исследователей относится к протобалтскому типу. С другой стороны, в фатьяновских погребениях (Тимофеевского и Волосово-Даниловского могильников) встречается антропологический европеоидный тип, близкий волосовскому. Таким образом, нужно признать, что волосовцев нельзя считать протофиннами, и тем более пришлыми с востока» ^{363}.

Однако, если волосовцы не принадлежали к протофинноугорской лингвистической общности, то с какой же общностью, они, в конце концов, могут быть соотнесены, с протомонгольской или с прототюркской? В общем-то, в данном моем вопросе не так уж и много издевки, как это может показаться. Дело в том, что некоторые народы древности, которые традиционно относятся наукой к монголоязычной и тюркоязычной общностям (те же кидани и хунны) следует относить к монголоидной расе с очень большой осторожностью. Так или иначе, но похоже, что население волосовской культуры, равно как и предшествующей ей верхневолжской, стоит отнести к протоиндоевропейцам.

Д. А. Крайнов, через некоторое время, повторил свои выводы в издании «Эпоха бронзы лесной полосы СССР»: «Фатьяновские пришлые племена расселились в основном на территории, занятой поздневолосовскими племенами. Об этом свидетельствуют, как мы писали выше, находки фатьяновской посуды, топоров и других вещей на неолитических стоянках в слоях с поздневолосовскими культурными остатками… Возможно, фатьяновцы попали частично в родственную среду потомков северных индоевропейцев и только в более позднее время были окружены враждебными племенами, о чем свидетельствуют могилы фатьяновских воинов, погребенных с боевыми топорами»^{364}.

Оказались фатьяновцы во внешней агрессивной среде или сами явились таковой для соседних народов, на это, к сожалению, мы в точности указать не можем. Тем не менее, следует предположить, что именно в фатьяновскую эпоху на территории Волго-Окского междуречья произошла первая социальная дифференциация, связанная с выделением воинского слоя в отдельную категорию. Именно в эту эпоху на здешней территории отмечено появление скотоводства (свиньи, овцы, крупный рогатый скот, лошади) и начатков земледелия, т. е. производящего хозяйства. Предшественники фатьяновцев, волосовцы, занимались, в основном, охотой и рыболовством, т. е. вели хозяйство присваивающего типа. Впрочем, поздние этапы волосовской культуры знаменуются доместикацией (одомашниванием) свиньи и началом обработки меди.

Читатель должен понимать всю важность добычи и переработки меди и медных руд применительно к реалиям того времени. Во-первых, данная деятельность давала человеку той поры выскопроизводительные (естественно по тому времени) орудия труда, во-вторых, она давала ему эффективное оружие. Последнее обстоятельство в совокупности с некоторыми социальными трансформациями в обществе, т. е. с образованием воинского слоя живущего за счет контроля над трудом, а так же за счет обеспечения безопасности торговли и организации вооруженных нападений на соседние территории, так вот, последнее обстоятельство очевидно привело через некоторое время к организации первой протогородской культуры (Синташта) в Восточной Европе и первым успешным попыткам широкой территориальной экспансии.

В поздневолосовские времена на территории Среднего и Верхнего Поволжья, а также в бассейне Оки, действовал волосовский металлообрабатывающий очаг и гаринский металлургический очаг в Прикамье. Их рудными источниками являлись медистые песчанники Приуралья имевшие многочисленные выходы в Прикамье и следует заметить, что источником меди для волосовского центра служил гаринский, поскольку именно здесь обнаружены следы плавки руды. Вышеуказанные очаги металлообработки доминировали в лесной полосе и северной лесостепи Восточной Европы и впоследствии работали по образцам фатьяновско-балановской металлургии, а на финальной стадии развития эпохи бронзы и по образцам абашевской. По крайней мере, так трактуют дело C. B. Кузьминых и А. Д. Дегтярева^{365}, хотя, в принципе, распространение традиций, скорее всего, должно было идти из старейшего бронзоводелательного центра унаследованного от волосовской культуры. Впрочем, этот вопрос не самый важный, важнее всего то, что между волосовской, фатьяновской и абашевской металлургией существовала прямая и явная связь.

Сейчас стоит заметить, что верхневолжская, волосовская и фатьяновская культуры, которые занимают определенную, довольно ясно очерченную территорию, обладают некоторыми чертами преемственности, хотя данное обстоятельство, конечно же, не исключает и некоторых внешних воздействий, влияний и заимствований. В целом следует достаточно ясно представлять, что природно- климатические условия на территории Волго-Окского междуречья не обладают какой-то особой привлекательностью в миграционном плане, в отличие, к примеру, от природно-климатических условий Крымского полуострова. Очевидно, поэтому не стоит ожидать, что в древности толпы желающих страждали поселиться на территории Москвы и Московской области, так, как это происходит сейчас. Посему, как я понимаю, ко всем утверждениям о каких-то древних миграциях на территорию Волго-Окского междуречья со стороны юга и запада следует подходить с определенным скептицизмом.

Для миграций всегда должен быть какой-то повод, не стоит думать, что люди снимаются с обжитых