жениха Вадика. – Она красива и умна, чего еще надо? Кстати, Анатолий Иванович Мокроножкин давно уже разменял седьмой десяток, так что седина в его бороде появилась много лет назад, а вот бес в ребро ударил только с появлением Людочки. Сам по себе кавалер был неказист, но у него имелась собственная двухкомнатная квартира и некоторые денежные сбережения. Людочка Петрова решила стать Мокроножкиной, но еще до свадьбы проделала один небольшой, но эффектный трюк: избавилась от ребенка.
– Что?! – громко ужаснулась Ирка, позабыв, что обещала молчать.
– Успокойся, я выразилась фигурально!
– Ох, дать бы тебе по фигуре за такие выражения! – ругнулась подружка. – У меня чуть сердце не выскочило! Я подумала, что эта негодяйка убила своего малыша!
– Нет, эта негодяйка всего лишь поменяла паспорт, утратив при этом запись на страничке «Дети».
– Как ей это удалось? – Ирка наморщила лоб стиральной доской.
– Очень просто. Ты не забыла, кто у Людочки мама? Точно, паспортистка. Думаю, Людочка заявила об утере своего основного документа и выправила новый по месту своей постоянной прописки, то есть – в родном Тихореченске, в паспортном столе у собственной мамули. В чистенький паспорт жуликоватый общежитский комендант снова тиснул печать о прописке сроком на пять лет, но Людочка больше не жила в общаге. Она вышла замуж за дедушку Мокроножкина и поселилась в его приватизированной «двушке». В самом скором времени старичок умер, любезно оставив молодой супруге квартиру и деньги на банковском счету.
– Это те деньги, на которые Людочка купила в Тихореченске квартиру для мамы и сына? – догадалась Ирка.
– Они самые. Сомневаюсь, что галантный дедушка Мокроножкин был миллионером, но на квартиру в захудалом провинциальном городишке его сбережений хватило, – подтвердила я. – Однако Людочке еще нужны были средства, чтобы содержать родственников, да и себя саму ущемлять не хотелось. Подумала молодая вдова, подумала, да и решила подыскать себе нового состоятельного супруга. Причем афишировать тот факт, что она уже пару раз сходила замуж, да еще оба раза подозрительно быстро овдовела, Людмила разумно не желала. И что же она сделала?
– Что? – выдохнула Ирка.
– Опять поменяла паспорт!
Ирка шумно шлепнула себя по коленкам:
– Гениально! Только… Стоп, а ведь она уже не могла прибегнуть к мамочкиной помощи, раз прописалась в Мокроножкиной квартире в нашем городе?
– Во-первых, в унаследованной квартире Людочка хотя и жила, но не прописалась, только оформила право собственности. Полагаю, ей хотелось, чтобы ее считали неимущей сироткой. Во-вторых, мамочкина помощь на сей раз не понадобилась. Людочка просто пошла в загс и заявила о желании вернуть себе добрачную фамилию. Ну, не хотелось девушке всю оставшуюся жизнь быть Мокроножкиной! Разумеется, после выполнения всех необходимых формальностей Людмила получила новый паспорт. Печати о браке в нем, само собой, не было, потому как не было уже и самого брака: муженек-то умер!
– И стала Людочка Петрова вновь чиста и непорочна! – восхитилась Ирка.
– С непорочностью ей очень помогли в клинике «Камелия», – кивнула я. – Выписанное из Москвы светило, доктор Локтев, успешно провел операцию по восстановлению девственности.
– Операция – это уже слишком! – решила Ирка.
– Ничего не слишком! – возразила я. – Людочка ведь как раз познакомилась с мадам Рябушкиной, а у той была навязчивая идея женить сына на девственнице, вот Людочка и стала девственницей, опять двадцать пять…
– Дальше я вроде знаю: Людочка благополучно прошла проверку у гинеколога богатенькой банкирши и совсем уже собралась выйти замуж за наследного принца Вадика, да тут наш Масянька обозвал ее снеговиком, и невеста сбежала, – поторопилась закончить Ирка. – Кто бы подумал, что девица такая чувствительная!
– Насчет чувствительности – вопрос спорный, – я покачала головой. – Честно говоря, я так и не поняла, почему Людмила сбежала со свадьбы. Разве что хотела доканать своей выходкой Ангелину Митрофановну? По словам секретарши, банкирша очень неважно себя чувствовала, что-то с сосудами у нее было…
– А что за история с сейфом? – вспомнила подруга.
– Да все та же история, комедия жадности. Сдается мне, это не мадам Рябушкина, а Людочка поменяла кодовое слово. Узнав, что Ангелина Митрофановна скоропостижно скончалась, Людочка проникла в квартиру в отсутствие Вадика и сменила шифр сейфа.
– Откуда она знала шифр?
– Она же два месяца жила в квартире Рябушкиных, могла за это время узнать многое!
– А зачем она поменяла шифр?
– Чтобы Вадик не растранжирил денежки, конечно! – я пожала плечами. – Точно, Вадика она успела узнать! Спустил бы он с дружками все мамины валютные тыщи, как одну копеечку, всего за пару дней беспробудной горькой пьянки-гулянки в кабаках и ночных клубах! Он ведь и мамулины бриллианты хотел в гроб положить.
– Сумасшедший! – постановила Ирка. – А что значит «Дюшка»? И почему ты думаешь, что новый шифр может быть именно таким?
– Потому что это домашнее прозвище Людочкиного сынишки. Слово из пяти букв, для постороннего лишенное смысла, а для самой Людочки абсолютно незабываемое – лучшего шифра, по-моему, не придумаешь!
Я не стала добавлять, что сама аналогичным образом взяла в качестве ключевого слова для своей кредитной карты прозвище сынишки.
– Возможно, – подумав, согласилась со мной подруга. – Лен, я только не пойму, где же обещанные мне страшные подозрения? По-моему, ты подробно и с отступлениями изложила все те же факты, которые в сжатом виде представлял текст в конверте номер один, разве нет?
– Страшные подозрения я тоже изложила в сжатом виде – в конверте номер два, просто я специально для тебя сделала лирико-драматическое отступление. Если говорить коротко и по существу, то я подозреваю, что Людочка Петрова – хладнокровная расчетливая убийца. Она убила Ангелину Митрофановну Рябушкину, чтобы поскорее добраться до ее капиталов. Думаю, шустрая медсестричка все те два месяца, которые она жила в доме Рябушкиных, потихоньку прикармливала будущую свекровь каким-нибудь ядом. Картина смерти должна была иметь вполне естественный вид, а специального анализа при вскрытии наверняка не делали. Впрочем, думаю, если Лазарчук добьется эксгумации, можно будет подвердить факт отравления.
– Ты все-таки надумала передать это дело компетентным товарищам в лице Лазарчука? – несколько разочарованно спросила Ирка.
– Да ничего я не надумала, хотела, чтобы Вадик взял на себя ответственность за такое решение, – не скрывая досады, призналась я. – А теперь даже не знаю, что делать… Молчать о своих подозрениях – значит рисковать жизнью хорошего человека: если Людочка и впрямь убила мадам Рябушкину, она и Вадика в могилу загонит! Еще неизвестно, естественным ли путем ушел в мир иной ее предыдущий имущий супруг, дедуся Мокроножкин. Пожалуй, действительно надо все рассказать Сереге. Он же у нас звезда сыска, пусть думает, что делать.
– Ты тоже звезда, – утешила меня добрая подруга. – И я небольшая, но звездочка!
Окинув стокилограммовую «звездочку» насмешливым взглядом, я невесело засмеялась:
– А при Лазарчуке в качестве небольшой звездочки еще Петенька Белов, так что все вместе мы образуем целое созвездие… Ох, чтоб меня!
– Чтоб тебя – что? – заинтересовалась Ирка.
– Чтоб меня приподняло и шмякнуло! – С этими словами я подняла с пола свою сумку и шмякнула ее себе на колени.
С треском открыла «молнию», сунула руку в сумку и заработала ею на манер миксера, торопясь найти
