l:href='#uBmk_647091' type='note'>6*].
Портом отправки Ан-24 был определен Ленинград. В начале 1966 г. из специалистов КиАЗ были организованы две бригады – одна для разборки самолетов в аэропорту Пулково и погрузки на суда, а другая для их сборки на Кубе. Численность второй бригады составляла 17 человек, включая летчика-испытателя Александра Ивановича Свитова. Возглавлял ее инженер ЭРО[7*] Спартак Иванович Бухал.
В марте на летно-испытательной станции КиАЗ находились уже 3 предназначенных для Кубы Ан-24 (борта CU-T875, CU-T876 и CU-T877, сер. №№ 2402, 2403 и 2404). В конце марта или начале апреля в Киев для ознакомления с ходом работ приехала делегация, в которую входили старший летчик авиакомпании «Кубана де Авиасьон» Роландо Баррос и инженер Абдулио Нуньес. Они остались довольны увиденным.
В начале мая борт CU-T875 перелетел в Пулково, и бригада приступила к его разборке. Как вспоминает С.И. Бухал, первая разборка сопровождалась большими трудностями – были нарушены некоторые монтажи трубопроводов и электропроводки, однако завод быстро реагировал на запросы бригады и самолетом присылал замену поврежденным узлам и деталям. Много проблем возникло при ночной буксировке самолета из Пулково в морской порт. Одну из улиц, по которой двигалась эта необычная процессия, пересекала невесть откуда взявшаяся канава, которой еще днем и в помине не было. Пришлось среди ночи ее частично засыпать. Не обошлось без трудностей и при использовании страшно громоздкого приспособления, с помощью которого самолет краном загружали в трюм корабля.
Пока в Ленинграде шли эти работы, в Москве отъезжавшие члены КПСС проходили инструктаж в ЦК партии. Всех нас собрали в старом доме на улице Разина, где прочитали лекцию о международном положении и роздали брошюру «Правила поведения советских граждан за рубежом». После ее изучения требовалось заполнить и подписать листок с текстом – нечто вроде клятвы верности. Затем каждый должен был зайти к инструктору ЦК, вручить ему этот листок и выслушать напутствие. Сидевший за огромным и совершенно пустым столом молодой человек в отлично сшитом костюме спросил, есть ли у меня вопросы. Я ответил, что есть. «Вот в инструкции написано, что мы не должны вступать в контакты, не должны то и это, и так далее. А нас посылают обучать наших кубинских друзей эксплуатировать передовую советскую технику. Как же быть?» Он нахмурился и с металлом в голосе сказал: «Вы что, не понимаете, о каких контактах идет речь?!» Я поспешил заверить, что все понятно. Шутить здесь было не принято.
В пятницу 22 мая 1966 г. в 20 ч 55 мин гордость Аэрофлота Ту-114 вылетел из Москвы рейсом на Гавану На борту огромного лайнера оказалось только 50 пассажиров, так как на такую дальность он больше взять не мог Все кресла были установлены в заднем салоне, а передний и средний пустовали, образовав место для прогулок. В районе центроплана находилось несколько купе, предназначенных для отдыха сменного экипажа. Через 2 ч мы приземлились для дозаправки в Мурманске на военном аэродроме. Стоянка растянулась на несколько часов. Был полярный день, спать не хотелось, и мы гуляли среди елочек, знакомясь с другими пассажирами. В 2 ч по московскому времени мы взлетели. Весь полет проходил при солнечном свете – утро догоняло нас. Где-то на широте Нью-Йорка самолет пересек тропический атмосферный фронт. Высотомер показывал 12 тыс. м. а лайнер швыряло немилосердно. Что-то скрипело и потрескивало в районе стыковки консолей крыла с центропланом. Это продолжалось около получаса, а потом – опять яркое солнце, сияющая лазурь океана и неба. Через 12 ч 35 мин полета Ту-114 приземлился в гаванском аэропорту им. Хосе Марти. Было около 8 утра по местному времени.
В соответствии с полученными в Москве напутствиями мы повязали галстуки, одели пиджаки и вышли из прохладного самолета на трап…
Ощущение оказалось ошеломляющим – как будто ты при полном параде попал в парную русской бани. Нас быстро провели в аэровокзал, где было прохладнее. И тут довелось столкнуться с неприятным сюрпризом – нас никто не встречал! Как потом выяснилось, зашифрованная телеграмма о нашем вылете (тогда вся служебная связь с Кубой была такой) пришла в посольство в пятницу, накануне выходных ее расшифровывать не стали и не доложили кому следует. Поэтому представители «Авиаэкспорта» и МАПа с чистой совестью уехали из Гаваны. Выручил какой-то соотечественник, встречавший с автобусом своих. Он подобрал нас и отвез в торгпредство, находившееся на берегу океана. Там мы впервые в жизни окунулись в воды Атлантики. Еще часа через 2 появился главный инженер «Кубаны» и отвез нас в гостиницу «Ривьера» на набережной. Нас накормили сытным обедом и даже угостили коктейлем «Куба либре» – «Свободная Куба» смесь водки с кока-колой). Потом приехал и представитель «Авиаэкспорта» В.И. Куенков, которого наконец- то разыскали. Он сообщил, что первый корабль с самолетами ожидается через 4-5 дней, а пока мы будем знакомиться с местами будущей работы.
В один из первых дней нас принял посол СССР. Он рассказал о непростых отношениях между Кубой и СССР. В частности поведал, что Фидель Кастро исповедует политику экспорта революции и больше дружит с Мао. Членов партии поставили на партучет. В посольстве даже был освобожденный секретарь парткома, причем он оказался выпускником моторного факультета ХАИ.
В «Кубане» нас встретили очень дружелюбно. Главный инженер, оказавшийся родным братом шеф- пилота, познакомил нас с персоналом технической службы. Многие из них изучали Ан-24 в Киеве на 410-м ремзаводе в Жулянах. В авиакомпании мы встретили представителей ОКБ Ильюшина – в то время на острове эксплуатировали два Ил-18 и шесть Ил-14. Они познакомили нас с особенностями здешней жизни.
Для сборки Ан-24 был выбран аэропорт Либертад», расположенный почти в центре города, в 6-7 км от морского порта. Мы проехали по маршруту будущей буксировки Анов» и обратили внимание на большое количество автомобилей, оставленных на улицах возле домов своих владельцев. Нас заверили, что в ночь буксировки все машины будут убраны.
Через 6 дней, в пятницу вечером, первый Ан-24 прибыл в гаванский порт. Выгрузку назначили на следующий день, а буксировку – в ночь с субботы на воскресенье. Мы прибыли на корабль, когда трюм уже открыли. Глубоко внизу на каком-то ржавом железе стоял наш беленький красивый самолет. Подьем его оказался непростой операцией. Как только громадный плавучий кран приподнял машину, она неожиданно стала уходить в сторону, а до стенки трюма оставалось сантиметров 15-20! Но все обошлось, и вскоре самолет покинул темные недра судна и медленно поплыл к набережной, где было огорожено специальное
