В Китае началась третья гражданская война, и на первых порах успех сопутствовал войскам генералиссимуса, которые уже в октябре 1946 г. вышли к сухопутным границам Порт-Артура. Приходилось «ухо держать востро», поскольку весьма велика была вероятность различного рода провокаций и инцидентов со стороны гоминдановцев. Один случай произошел 8 марта 1948 г., когда транспортный самолет со знаками «солнце Гоминдана» нарушил воздушное пространство над Порт-Артуром. На его перехват были подняты советские истребители, которые заставили нарушителя покинуть закрытый для него район МИД Китайской Республики 10 марта заявил протест Москве по поводу того, что «8 марта 1948 г. использованный по найму китайским правительством С-46 на маршруте Мукден-Циндао, в точке с координатами 36' сев. широты и 120° 20 мин. вост. долготы был обстрелян двумя советскими истребителями». Ответная нота Москвы от 13 марта гласила, что «неизвестный самолет нарушил границы базы в Порт- Артуре. Два истребителя знаками несколько раз требовали от нарушителя следовать за ними на посадку, что игнорировалось. Затем были произведены, согласно установленной процедуре, предупредительные выстрелы. Сам же самолет обстрелу не подвергался». На том инцидент был исчерпан, но после этого авиация гоминдановцев более не нарушала зону ответственности советских войск на Ляодуне
Американские разведчики продолжали время от времени вторгаться в воздушное пространство над полуостровом, вынуждая поднимать на их перехват истребители. В конце мая 1948 г. над Дальним произошло очередное нарушение. Но на этот раз советские летчики исхитрились так напугать «супостата», что тот надолго забыл дорогу к Ляодуну. Генерал-майор Д.Т. Никишин, сменивший в марте 1948 г. генерала С.В. Слюсарева, вспоминает Воздушную стрельбу отрабатывали по конусу, выпускаемому с Ту-2 на буксировочном тросе длиной около 80 метров. Это приспособление я использовал однажды, чтобы избавиться от полетов американских самолетов-разведчиков. В это время еще действовала американская военная база на полуострове Шаньдун, километрах в 200 от Дальнего. Каждый день оттуда как по расписанию появлялся разведчик и на малой высоте по одному и тому же маршруту облетывал и фотографировал наши объекты аэродромы. Надоел он страшно, и я просил Красовского(5*) дать разрешение на перехват. Красовский передал это маршалу Малиновскому(6*), а тот распорядился, чтобы я сам принимал решение.
Оценив ситуацию, я составил план действий, перенес зону воздушной стрельбы западнее в район над заливом, из которого всегда появлялся разведчик. Мы с заместителем командира 351-го ИАП Героем Советского Союза Макаровым заняли готовность на двух «Кингкобрах». В расчетное время появления американца взлетели, Ту-2 вошел в зону стрельбы на высоте около 200 метров и распустил конус, мы с двух сторон в пикировании поочередно открыли по нему огонь. Самолет-разведчик, как и предполагалось, оказался на встречном курсе ниже Ту-2 и едва не угодил под снаряды. Мы сделали вид. что его не замечаем, продолжали расстреливать конус. Конечно, сбивать американца мы не собирались, но летчик перепугался, шарахнулся, потерял высоту, чуть не ударился о воду и, выровнявшись над самой поверхностью моря, срочно ретировался. После посадки я доложил обо всем Красовскому и стал ждать, что будет дальше. Вскоре американцы прислали в МИД СССР ноту с заявлением о нападении советских истребителей на «сбившийся с курса легкий пассажирский самолет», но разведывательные полеты над Ляодуном прекратили».
До начала Корейской войны (25 июня 1950 г.) советские военные развернули массовое строительство различных объектов, в т.ч. и аэродромов Генерал Никишин вспоминал: «Все аэродромы достались от японцев с так называемыми «пескобетонными» полосами из утрамбованной смеси песка и цемента. Засыпные бараки, где размещался личный состав, были холодными и требовали замены. Хорошее впечатление производили построенные японцами в Дальнем и Саньшилипу бетонные укрытия для самолетов, кислородные станции. Радиолокационных станций на аэродромах Порт- Артура еще не было. Кроме того, корпус располагал двумя оперативными аэродромами в Инчэнцзы и Тученцзы.
Остро стоял вопрос о строительстве новых взлетно-посадочных полос и необходимых для нормальной службы казарм, столовых, штабных и технических помещений. Наша техника, особенно Ту-2 и «Кингкобры», требовала прочных полос. За неполных два года мы построили металлические полосы из плит в Дэншахэ, Тунчэнцзы и Инчэнцзы, а также бетонные полосы длиной 2400 метров в Саньшилипу и 2600 метров в Дальнем.
Последняя стройка была самой крупной и сложной. На ее время все шесть полков перебазировались на аэродром Инчэнцзы Требовалось снести большую деревню на южной стороне аэродрома, этот вопрос согласовывался с Гао Ганом(7*). Взаимовыгодное сотрудничество было налажено быстро: Гао Ган выделил две тысячи китайцев. Под руководством наших специалистов они с помощью своих корзинок и ишаков быстро снесли деревню и выполнили все необходимые земляные работы. Мы … расплачивались гаоляном, чумизой, хлебом».
Ежегодно советская группировка на Ляодуне проводила совместные учения различных родов войск. В июне 1948 г. эти силы отрабатывали отражение морского десанта вероятного противника, под которым, естественно, подразумевались янки, а также имитацию массированного воздушного удара по Пхеньяну. По воспоминаниям генерала Никишина, в целом учения прошли успешно. При отработке налета на Пхеньян на все Ту-2 подвесили по девять 100-кг бомб, «пушки и пулеметы разрядили и сняли все лишнее. Прикрытие бомбардировщиков осуществлялось двумя полками на Кингкобрах» с подвесными топливными баками. В море на маршрут полета вышли три подводные лодки, которые, оставаясь в надводном положении, должны были оказать в случае необходимости помощь экипажам, терпящим бедствие.
Рано утром восемь полков поднялись по тревоге со своих аэродромов и собрались над Дальним, откуда колонной эскадрилий на высоте 6000 метров взяли курс на Пхеньян. Видимость была отличная, все прошло по плану, из кабины «Кингкобры» я наблюдал. как, обозначив заход на цель, строй бомбардировщиков плавно развернулся над городом и лег на обратный курс к Ляодуну где отбомбились по полигону на острове».
Затем произошла неприятность: «В это время с одной из подводных лодок Красовскому сообщили, что видели спускающийся парашют, но отыскать его в воде не смогли. Посадив «Кингкобру», я стал разбираться, что произошло, но так как командиры полков докладывали, что у них весь личный состав на месте, то приказал выстроить на аэродромах все экипажи у самолетов. Наконец, в 114-м полку я нашел экипаж Ту-2 без стрелка. Оказалось, что на обратном пути ведомый летчик стал отставать, газанул и чуть не столкнулся с ведущим, чтобы погасить скорость резко задрал нос, сорвался в штопор. Стрелок запаниковал и выбросился с парашютом, а летчик вышел из штопора и вернулся на свое место в строю. Поиски в море ни к чему не привели, человек пропал».
В советских авиачастях, дислоцированных на Ляодуне, происходили и другие трагические инциденты. Так, 14 апреля 1947 г. в районе г. Цзиньчжоу разбился на Ту-2 экипаж одного из комэсков 55-го ДБАП ст л- та П И Озерова. У моряков в 405-м ИАП за 1947-49 гг. в авиакатастрофах погибли два летчика-истребителя: л-т Н.В. Крошин и ст. л-т B.C. Сапожников. В несчастливый день 13 апреля 1950 г. во время учений в воздухе столкнулись и упали в воды Желтого моря два А-20 «Бостон» из состава 36-го МТАП. Спастись удалось только штурману л-ту Ивану Семегуку. Пятеро авиаторов погибли.
В 1949 г. 7-й БАК реорганизовали в 83-й смешанный авиакорпус (САК). В январе 1950 г. произошла смена руководства корпуса: вместо убывшего в Москву Д.Т. Никишина командующим был назначен Герой Советского Союза генерал-майор Ю.Б. Рыкачев.
