Она встала и подошла к небольшому роялю отца. На его сверкающей полированной крышке в беспорядке валялись старые театральные программки. Большинство с фотографиями Дэвида. Это были этапы его актерской карьеры. Здесь ничего не изменилось и, казалось, не изменится никогда. Последнее обстоятельство заключало в себе, может быть, главную прелесть этого дома.
– А как насчет независимых продюсеров, таких, как Ллойд Вебер и Камерон Макинтош? – поинтересовался Дэвид. – Полагаю, ты обращалась к ним?
Джеки кивнула и устало улыбнулась, глядя на своего высокого седовласого отца.
– И не забудь, есть еще Роберт Фокс, а также Тельма Хольт. Они тоже могли бы помочь.
– Все они были со мной очень милы и вежливы, однако никто из них не проявил особенного интереса. Они уверены, что «Мэрилин» не будет иметь успеха, – печально ответила она. – Кроме того, все они связаны другими проектами.
– Думаю, они просто осторожничают, но ты не должна осуждать их за это. Ты же знаешь, что в прошлом году провалилось сразу десять мюзиклов, и люди, вложившие в них деньги, потеряли несколько миллионов фунтов.
– Да, я знаю, – ответила она. – Но такие мюзиклы, как «Мисс Сайгон» и «Фантом», продолжают приносить доход.
– Что они из себя представляют, эти мюзиклы! – сдержанно улыбаясь, проговорил Дэвид. – Одна позолоченная чепуха, и больше ничего.
– Конечно, ты прав. Это больше похоже на игру в рулетку или лотерею, чем на искусство… – со вздохом согласилась Джеки, но тут же добавила: – Однако в основе моей постановки биография яркой личности, и каждый человек найдет в ней что-то для себя. Она содержит в себе все слагаемые успеха. По-моему, «Мэрилин», с коммерческой точки зрения, стопроцентное предприятие.
Дэвид лукаво улыбнулся.
– Все так говорят о своих постановках… – мягко заметил он, внимательно посмотрев на дочь.
– Папа, я работала над этим целых пять лет! – горячо воскликнула она.
– Знаю, Джеки.
Ее лицо разрумянилось от возбуждения. Таким же и он был когда-то. Только много-много лет назад.
– А ты обращалась в Комитет по культуре? – поинтересовался Дэвид.
– Ты, наверное, шутишь! – ответила Джеки с едва сдерживаемым раздражением. – Если бы у них и были деньги, то едва ли они дали бы их продюсеру, о котором еще никто не слышал… Вдобавок не забывай, сейчас никто не желает связываться с мюзиклами. – Она покраснела еще сильнее. – И наконец, в моем спектакле не будут играть звезды, а это значит, что мне нечего предложить публике в качестве наживки.
– Когда ты была бы готова к премьере?
– В феврале или в марте следующего года.
Он недоуменно приподнял брови.
– И все, что тебе нужно для этого, два с половиной миллиона фунтов?
Джеки кивнула.
– Может быть, даже меньше. Если нам, конечно, повезет, – сказала она.
Дэвид не смог сдержать вздоха.
– Однако две трети этой суммы тебе уже удалось собрать, не так ли? – спросил он немного погодя. – Включая твои собственные деньги.
– Альдо Моррис, композитор и музыкальный режиссер, внес сто тысяч, а его брат – пятьдесят. Десять и пятнадцать тысяч вложили Гордон Макки и Джой Ньюби – наши поэты. Еще семьдесят пять тысяч дал наш режиссер Макс Локхарт. Два австралийских антрепренера обещали дать еще триста пятьдесят тысяч. Один японец, большой фанат Мэрилин Монро, даст тоже триста пятьдесят. Я также убедила баронессу Грейшотт, которая спонсировала мой «Святой Грааль», вложить пятьдесят тысяч… – Джеки сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Есть еще и другие, более мелкие спонсоры. В общей сложности нам осталось собрать приблизительно семьсот пятьдесят тысяч фунтов. Я уже положила на депозит семьдесят тысяч фунтов, которые тоже пойдут на постановку спектакля. И вот теперь я задействовала весь мой капитал. Больше у меня ничего нет…
– Пожалуй, я смогу тебе дать около ста тысяч, – сказал Дэвид. – Ну а твоя мачеха, вероятно, значительно больше. – Он умолк, внимательно глядя дочери в глаза. – Так ты не хочешь считаться с мнением опытных людей относительно перспектив постановки «Мэрилин»?
Она отрицательно покачала головой.
– Мне кажется, все дело в том, что меня до сих пор считают слишком молодой, чтобы я могла взяться за такой большой проект, а не в том, что до меня постановки мюзикла на подобную тему терпели неудачу. – Джеки вздохнула и продолжала: – Впрочем, последнее меня не удивляет. Мне кажется, никто не относился к постановке достаточно серьезно. Они рассчитывали, что само имя Монро должно обеспечить успех. Например, постановка 1983 года просто поразительна по своей поверхностности. Шеридан Морли даже высказался в том духе, что режиссер просто взял и свалил в одну кучу вырезки из старых журналов…
Дэвид смутился под умоляющим взглядом Джеки. Она молила, чтобы он не отказал ей, как это сделала ее мать, поставившая ее в неприятное положение просительницы. Джеки мысленно кляла Анжелу, которая вообще-то никогда раньше не отличалась особой бережливостью и уж тем более не вдавалась в то, как живет ее дочь и на что тратит свои деньги. Если бы она только знала, что именно движет матерью, то давным-давно плюнула бы на эти проклятые деньги.
– Но что гораздо важнее, – торопливо продолжала она, – так это то, что, как мне кажется, еще никому не удалось отыскать достойную исполнительницу роли Монро. Может быть, на первый взгляд это и представляется простым: нужно лишь пригласить cексуальную красавицу-блондинку, умеющую петь. На самом деле и ты, и я понимаем, что этого слишком мало. – Джеки медленно покачала головой. – Я во всяком случае, размышляя над тем, каким должен быть этот образ, начала с того, что вернулась к самому рождению Мэрилин, к ее трудному детству, к той хрупкой девушке, которую звали Нормой Джин [1]. Спектакль открывается сценой, в которой мать Нормы решает отказаться от своего ребенка, обрекая дочь на жизнь с приемными родителями…
Дэвид слушал со всевозрастающим интересом. Он всегда зажигался от ее энтузиазма.
– Наш художник Брайн Уэллс предложил использовать вращающуюся сцену, символизирующую ход времени. Это производит необыкновенное впечатление. – Джеки бросила на отца испытующий взгляд, а потом продолжала: – Мы пытаемся переложить на музыку всю ее жизнь, мы покажем всю ее подноготную, а не только то, из чего лепят ее образ символа Америки и что обычно выставляется напоказ публике… – Джеки помолчала. – У нас замечательная музыка. Альдо сочинил несколько потрясающих мелодий. Либретто тоже превосходно. – Джеки торопливо потянулась к своей сумке. – Я привезла тебе пленки с записями некоторых песен, а также подробный режиссерский сценарий, где изложена вся драматургическая концепция. Кроме того, я хочу дать спектаклю дополнительное измерение. Я еще не могу это внятно объяснить и обосновать, но чем больше я об этом думаю, тем больше мне это нравится.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу ввести в спектакль фигуру рассказчика.
– А ты уверена, что это сработает? – осторожно поинтересовался Дэвид.
– Не вполне, – честно призналась Джеки. – Однако в жизни Мэрилин есть такие эпизоды, которые требуют дополнительного объяснения и акцента, и, если вложить в уста рассказчика несколько острых, прочувствованных реплик, это придаст всему спектаклю новую интересную грань. В частности, если удастся выдержать определенную тональность в образе рассказчика, которая бы контрастировала с ослепительным образом Монро…
– О каком контрасте ты говоришь?
– У меня действительно есть совершенно необычная идея, но до поры мне не хотелось бы об этом говорить. Сначала я должна посоветоваться с Максом и Альдо.
– Но кто будет играть Мэрилин? Ты уже нашла актрису? – спросил Дэвид.
– Кажется, да. Однако вчера вечером Макс позвонил и сказал, что у него тоже есть кандидатура. Он говорит, она одна может сыграть Монро.
