Монро, ей, увы, не по силам. Что-то пугающее, сродни безумию, было в ее неспособности вложить в роль свое собственное, реальное отчаяние. Ведь именно это от нее и требовалось. По словам Макса, она до сих пор не могла войти в образ. Она и без него прекрасно понимала, что для этой роли вовсе недостаточно хорошо петь – нужно было тонко чувствовать! Все дело в том, что чувства ее были подавлены, а нервы на пределе. На Мэрилин Монро их просто не оставалось…
Когда Барби уже была готова отправиться на вечеринку, она еще раз предложила Роуз составить ей компанию. Но та, естественно, отказалась. И тогда, потеряв терпение, Барби закричала, чтобы она перестала изводить себя около телефона, все равно он никогда не зазвонит… Ах, если бы только Барби знала Дрю, как знала его Роуз! У нее бы не повернулся язык сказать такое. Он обязательно позвонит, твердила себе Роуз. Это только вопрос времени.
Роуз полезла в карман джинсов и нащупала пакетик с кокаином. Она сберегала его до последней минуты, все медлила, все оттягивала. От волнения у нее похолодело в груди. Вот то, что нужно. Может быть, при помощи этого она сможет спеть так, как хочет Макс. И все будут довольны. И все будут счастливы…
Большой письменный стол и высокое кожаное кресло едва помещались в углу, и использовать их в такой тесноте не представлялось возможным.
– Ничего не выходит, – устало вздохнула Джеки.
– Здесь слишком много мебели, – сказал Джемми.
– Все это накапливалось у меня постепенно. Я даже не задумывалась, много у меня мебели или мало. Удобная она или нет. Теперь, кажется, она начинает меня раздражать.
Джеки взялась за кресло, чтобы перетащить к его закрытой двери на террасу.
– У меня нет ключа! – раздраженно воскликнула она. – Господи, как я ненавижу переезды! Весь этот бардак, который при этом начинается. Наверное, потребуются недели, месяцы, чтобы навести здесь порядок…
Джеки загрустила, вспомнив, как удобно и уютно было в отеле «Гайд-парк», как это упрощало жизнь.
– Почему бы кресло не поставить в спальне? – предложил Джемми. – Тогда бы здесь у тебя освободилось достаточно места.
– Да, пожалуй, ты прав, – со вздохом ответила она.
– Хочешь, я составлю список твоих вещей?
– В общем идея неплохая, тогда будет гораздо легче с этим разобраться… – проговорила Джеки упавшим голосом.
Особого энтузиазма она не ощущала. Все вокруг было таким чужим и враждебным.
Карандаш Джемми в ожидании замер над блокнотом. Джемми почувствовал, что в этот момент она хотела бы находиться где угодно, только не здесь. Он терпеливо ждал, хорошо понимая состояние Джеки. Как часто он чувствовал себя так же, как сейчас она!
Джемми вспомнил родину, дом. От одного этого слова в душе у него заныло, а перед глазами возникла гора Марсабит.
– Что с тобой? – спросила Джеки.
– Я словно вернулся туда…
– В Кению?
Джемми кивнул.
– Ты вернешься туда, да?
– Пока не знаю.
Их глаза встретились, и Джеки отвернулась.
– Слушай, – засуетилась она, – пока я буду распаковывать этот чемодан, может быть, ты организуешь кофе?
– Конечно.
Она дождалась, пока Джемми не вышел из комнаты, и только тогда открыла чемодан. Сверху лежал кашемировый пиджак Дрю, завернутый в целлофан. Джеки стряхнула шуршащую упаковочную пленку и провела по нему рукой, любуясь прекрасной тканью.
Она ощутила запах духов – насыщенный и тяжелый, смутно знакомый ей. Несколько секунд Джеки не шевелилась. Аромат духов вызвал в памяти целую вереницу имен и лиц. Она поднесла пиджак к лицу и вдохнула запах еще раз. Ошибки быть не могло. Это было похоже на именную метку. Только один человек в ее окружении пользовался этими редкими французскими духами.
И этим человеком была Анжела, ее мать.
– Я искал тебя по всему дому! – сказал Джемми.
Он обнаружил Джеки в маленькой оранжерее с бутылкой вина в руке. Наполовину пустой.
– Кажется, с меня достаточно… – пробормотала она.
– Прости, что я так долго. Я задержался, чтобы купить чего-нибудь поесть.
Джеки покачала головой.
– Все равно… – Она показала на бутылку. – Я обнаружила вино и решила, что могу не дожидаться тебя…
– Что-то случилось?
– Ничего.
– Но ты…
– Может, выпьешь вина? – прервала его Джеки. – Правда, оно теплое. И к тому же у нас из посуды только кофейные чашки…
Джемми удивленно посмотрел на нее и пожал плечами.
– Хорошо.
Он сидел и медленно цедил вино. В конце концов Джеки не выдержала молчания.
– Ты не помнишь своей матери?
– Нет. Она умерла вскоре после моего рождения.
– И ты думал о ней?
– Раньше очень часто. В последнее время реже.
– А я думаю о моей матери, – грустно сказала Джеки.
– Ты давно ее не видела?
Джеки молча покачала головой. Слова застряли у нее в горле.
– Но ведь у тебя есть отец и Клэр.
– Да, – cказала она. – Таким образом, я, должно быть, очень счастливый человек. – Она сделала большой глоток вина. – Но в настоящий момент я почему-то этого не ощущаю.
Джемми посмотрел в свою чашку.
– Скажи мне, что случилось?
– Это ни к чему.
– Откуда ты знаешь?
Она закрыла глаза.
– Знаю. И все.
– Ты не можешь относиться ко мне по-другому, да?
Джеки пристально посмотрела на него.
– А как, по-твоему, я к тебе отношусь, Джемми?
– Как к недорослю. Я для тебя просто глупый акселерат или что-то в этом роде, да? – хмуро спросил он.
– Ты и понятия не имеешь, как я к тебе отношусь.
– Это слишком очевидно.
– Потому что я отказалась с тобой пообедать?
Он не отвечал, а она смотрела на его склоненную голову, и ей было одиноко и тоскливо.
– Ты когда-нибудь целовался, Джемми?
Он осторожно покосился на нее.
– По-настоящему – нет.
