меня не пустой болтовни, а конкретной помощи. Я отвела взгляд и, как обычно, сдалась. Надо уезжать – значит, уедем.
– Один момент, я подгоню к ближайшему выходу такси, – уяснив свою задачу, сказала я и побежала искать самый короткий путь по больничному лабиринту.
Отсутствовала я не один момент, а все пятнадцать минут, зато проложила почти прямой маршрут к выходу. Кроме того, я нашла наемный экипаж, и он с включенным двигателем ждал нас с Райкой прямо у крыльца.
– Все готово, идем! – гордо возвестила я с порога палаты. И остановилась в растерянности:
– Райка, ты где?
Подруги не было. Услышав возню в туалете, я понадеялась, что Раиса там, бесцеремонно дернула дверь и встретила донельзя испуганный взгляд тети-бегемоти.
– А-а-а-а! – заблажила она, словно распеваясь. – Я ничего не знаю!
– Где она? Где Раиса? – Я не собиралась уходить просто так.
– Я не знаю никакой Раисы!
Тетка ерзала, словно желая ввинтиться задом в унитаз. Это была нереальная задача: такая массивная пятая точка до отказа заполнила бы собой двухместное джакузи.
– Моя подруга, которая лежала в этой палате! Где она?!
– Ушла с мужчиной.
– Что за мужчина? Какой он?
– Я не знаю! – тетка истерично взвизгнула, а потом на редкость противным голосом добавила: – Вам лучше знать, какой у вашей подруги мужчина!
Это был удар под дых. Я лучше, чем кто-либо, знала, как трудно выделить из сонма Райкиных мужиков какого-то одного. Даже она сама, наверное, затруднилась бы вспомнить всех своих кавалеров! Я разозлилась на Райку, на себя, на эту тупую и вредную бабу и выдала все свое раздражение ей одной:
– Хорош придуриваться, тетя! Что, у мужика не было никаких примет?!
– Я не придуриваюсь! Я так испугалась! – бегемотиха задрожала, показывая, как сильно она испугалась, и упавшим голосом договорила: – Я запомнила только его пистолет.
– Козел-собака!
Я захлопнула дверь в сортир с такой силой, что с косяка посыпалась штукатурка, и выскочила в коридор. Куда этот мужик с пистолетом мог увести мою несчастную подругу? Как на грех, коридор пустовал, спросить было некого. Я рысью пробежалась по близлежащим отделениям – безрезультатно!
Что делать и где искать Раису, я не знала. Пометавшись по больнице с полчаса и не найдя никаких следов подруги и ее похитителя, я в совершенно убитом настроении поплелась было в «Перламутровый», и вдруг неунывающая Тяпа предложила:
– Может, заглянем к Ольденбургскому? Как-то он тут замазан, я это печенкой чувствую.
– Да, и ведь у него был пистолет, значит, мог оказаться и второй! – встрепенулась Нюня, видимо тоже прислушавшись к нашему общему ливеру.
– Заглянем! – кивнула я.
Это решение вывело вечернюю программу развлечений принца Паши Ольденбургского далеко за пределы больничной палаты.
Главный врач горбольницы № 3 профессор Нечиповский невкусно пил редкий китайский чай и обдумывал тезисы доклада на международном конгрессе травматологов в Москве. Актуальных тем для выступления у профессора, которого благодарные пациенты называли волшебником, имелось предостаточно, так что вопрос был не в том, что сказать, а в том, чего не рассказывать. Профессор заранее знал, что ему будет очень трудно удержаться от критики в адрес министерских чиновников, поддерживающих в подведомственной им медицине не новаторов и талантливых практиков, а исключительно махровых ортодоксов с их окаменевшими теориями.
Профессор Нечиповский, глубоко уважаемый прогрессивными зарубежными коллегами, в родном отечестве понимание и поддержку находил с большим трудом. Медучреждению, специалистов которого активно переманивали лучшие клиники мира, не хватало денег на аппаратуру, лекарства, оплату труда уникальных врачей, ремонт помещений, посудохозяйственный инвентарь и многое другое. Только на прошлой неделе из-за проблем с финансированием пришлось отказаться от охраны!
– И я подозреваю, что дальше будет только хуже! – с горечью сказал профессор лиловому цветку, растопырившемуся в его чайной чашке миниатюрным осьминогом.
Чайный цветок-осьминог ничего не ответил, и Нечиповский сменил собеседника, адресовав следующую фразу портрету Парацельса:
– Хоть бери пистолет и выбивай финансирование с оружием в руках!
Парацельс молчал и загадочно улыбался – возможно, разделял смелую революционную идею. Профессор Нечиповский впервые задумался: как, интересно, осуществлялось финансирование медицинских исследований во времена махрового Средневековья? На портрете были представлены только голова и плечи знаменитого эскулапа, а чем там заняты его руки, можно было только догадываться. Не исключено, что дымящимся мушкетом.
– Василий Кондратьевич, можно? – скрипнув дверью, в кабинет заглянула секретарша. Лицо у нее было озабоченное. – Тут Лизанькова к вам рвется. Пустить?
– Машенька, я же просил меня не беспокоить! – с укором напомнил профессор.
– Василькондратич, у нас ЧП! – из-за спины секретарши визгливо прокричала завотделением пульманологии Лизанькова. – У меня из отделения пациентку похитили!
– Это что-то новенькое! – удивленно сказал профессор чайному осьминогу.
До сих пор из клиники беспардонно уводили только врачей.
Нечиповский поманил взволнованную Лизанькову пальчиком:
– Войдите, Татьяна Петровна, и дверь прикройте. Кого у вас похитили, кто похитил и зачем?
– Королеву из четвертой палаты увел неизвестный мужчина с пистолетом! – задыхаясь, доложила Лизанькова.
Она судорожно стиснула руки и прижала их к груди так плотно, что в случае наличия на ребрах чего- нибудь мягкого кулачки непременно отпечатались бы там, как ключи в пластилине.
– Василий Кондратьевич, тут Игорь Фомич очень просится! – в кабинет снова заглянула секретарша.
– Маша, я занят! – повысил голос Нечиповский.
– Вася, у нас черт-те что творится! – басовито взревел в приемной его друг и товарищ, тоже профессор и заведующий травматологическим отделением Игорь Ропотов. – Ты не поверишь!
Он протиснулся мимо Машеньки, машинально кивнул:
– Здрасьте, Татьяна Петровна! – и остановился посреди кабинета в картинной позе – большой, вальяжный и преувеличенно удивленный, точно Шаляпин, с недоверчивым изумлением распевающий: «Блоха?! Ха-ха!»
– Вася, у меня из отделения под дулом пистолета увели человека! – выгнув густые черные брови так, что они стали похожи на двух ссорящихся котов, прогудел Ропотов и на низкой минорной ноте неуверенно добавил:
– Ха-ха…
– У вас женщину увели? – встрепенулась Лизанькова.
– Почему? Мужчину.
– А с пистолетом кто был? Мужик? – хмурясь, спросил главврач.
– Почему? Баба!
– Ну откуда, откуда у нас в больнице пистолеты?! – тараща глаза, как сова, глупо вопросила Лизанькова. – У нас даже вилок нет, люди со своими лежат, а тут пистолеты!
– Видимо, люди тоже со своими пришли, – саркастически пробасил Ропотов.
– Так, – сказал профессор Нечиповский и крепко потер свой высокий лоб мыслителя. – У вас, Татьяна Петровна, мужчина с пистолетом похитил женщину. А у тебя, Игорь Фомич, баба с пистолетом похитила мужика… От перемены мест слагаемых сумма не меняется. У нас два однотипных ЧП, и это не может быть
