Максима Мухоплева. Витсен называл его почему-то 'графом Максимилианом Мухоплетиусом'. Свои умельцы работали и в Иркутске, и в Енисейске, и в Томске, и в Таре, и других городах обширной Сибири. Виниус поручил Ремезовым срочно 'выбрать' важнейшие географические данные 'с привезенных к Москве со всех сибирских городовых чертежей, писаных по парчам и затем на одном полотне вместить все городы, остроги…'.
Тоболяки спешно сняли с них 'переводы' (копии), но в меньшем масштабе ('в меру убравши по компасу церкильным розмером') и на основе этих копий стали делать один большой чертеж всей Сибири. Работа была выполнена быстро. Уже 26 октября 1698 года дьяк Сибирского приказа А. Парфенов распорядился 'дать… Семену Ремезову за ево работу, что он делал чертеж всей Сибирской стране, денег пять рублев'. По тем временам это было немалое вознаграждение.
8 ноября 1698 года отец и сын официально передали руководителям Сибирского приказа готовый большой настенный чертеж всей Сибири. Видимо, это и было то самое полотно, которое теперь украшает Петровскую галерею ленинградского Эрмитажа. Длительное время оно хранилось в петровском Екатерингофском дворце. Висело там на стене, и о нем рассказывали неправдоподобную легенду, что будто бы по нему сам Петр экзаменовал своих офицеров. В 1907 году этот чертеж был передан в Русское Географическое общество, где привлек внимание нескольких исследователей. А потом таинственно исчез на несколько десятилетий, пока не был случайно обнаружен — уже после Великой Отечественной войны — на одном из шкафов общества: он мирно покоился в специально для него сделанном ящике.
Работа над уникальным полотном не помешала, однако, Ремезову знакомиться с гравюрами и литературой по западноевропейской архитектуре, а в Оружейной палате он учился 'как сваи бить и глину разминать и на гору известь и камень, воду и иные припасы втаскивать'.
ПРОДОЛЖЕНИЕ КАМЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА В ТОБОЛЬСКЕ
4 декабря 1698 года Семен Ремезов, главный составитель проекта перестройки Тобольского кремля, был официально назначен Сибирским приказом руководителем строительных работ. Ему поручалось 'быть у всего каменного городового строения и всякие припасы ведать' и в этом он был обязан 'чинить всякую в деле радетельную службу и промыслы'.
С этим заданием он и был отправлен в Тобольск, до которого добрался необычайно быстро — к 1 января 1699 года. Меньше месяца ушло на дорогу, проделанную 'с великим поспешанием'.
Еще не отдохнув как следует с дороги, Семен Ульянович уже 12 января в сопровождении нескольких служилых людей отправился по слободам Тобольского и Верхотурского уездов на поиски извести для намечавшегося строительства. Места ломки известняка были быстро определены. Туда для заготовки камня согнали местных жителей и приготовили инструменты. Основные работы развернулись 'где преж сего известь жгли на строение соборной церкви из Софейского двора'. Оставив вместо себя опытного казачьего пятидесятника, Ремезов быстро вернулся домой, где принялся дорабатывать свой архитектурный проект. Он удался ему на славу. Проект предусматривал продолжить южную стену кремля к Софийскому двору, а через овраг на двух арках перекинуть монументальное здание хранилища государевой казны, так называемую Рентерею. В результате кремль должен был образовать с Софийским двором единый ансамбль, центром которого становился величественный Софийский собор. На территории кремля Ремезов решил построить прежде всего приказную палату (у яра), а также Вознесенскую и Троицкую церкви, дом для воеводы и хлебные житницы.
Подготовка к строительству проходила медленно. Зима 1698/99 года оказалась в Тобольске лютой. Даже весной долгое время 'продолжались морозы и стужа была и снеги стояли и земля мерзла была'. Земляные работы начались только 7 мая и велись вяло: на стройке применялся принудительный труд ссыльных. В июне они начали 'глину копать и уминать гораздо и в станках кирпич делать'. Норма на день — 300 кирпичей. Но такую норму они, как правило, не выполняли. Ремезов писал по этому поводу, 'ссыльные люди тот кирпич делают против… указу несполна, а по 300 кирпичей на день за недоумением (то есть из-за неумения. —
9 мая 1700 года в торжественной обстановке под пение церковного хора состоялась официальная закладка приказной палаты. Здание палаты не дошло до наших дней, но по сохранившимся рисункам Семена Ремезова можно довольно наглядно представить, как оно выглядело. Это было прямоугольное каменное строение размером 47 метров на 17 метров и высотою в 15 метров. Первый этаж отводился под кладовые для хранения 'казны' — пушнины, хлеба и соли. На втором находились присутственные помещения. Там же располагалась открытая галерея ('гульбище') с колоннами. Она была выполнена по рисунку в одной из книг по французской архитектуре, полученной Ремезовым в Москве. Здание венчала тесовая двускатная крыша, украшенная своеобразными бочкообразными чердачными помещениями. Узенькие оконницы поблескивали слюдой в свинцовой облатке. Над главным входом красовался большой герб Тобольска.
РОЖДЕНИЕ 'ЧЕРТЕЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ' 1701 ГОДА
Еще 18 ноября 1698 года Андрей Виниус, принимая от Ремезова большой настенный общий чертеж сибирских земель, дал ему наказ по возвращении в Тобольск составить новую чертежную книгу всей Сибири и включить в нее копии 'с привезенных к Москве с сибирских городовых чертежей 24 листа'. В итоге должен был получиться атлас особой структуры: уже не с традиционными для XVII века схемами отдельных путей, а с общими изображениями территории воеводств, которые по внешнему виду были бы ближе к западноевропейским картам.
Спустя четыре недели после возвращения в Тобольск Семен Ремезов вместе со своими сыновьями и племянником Афанасием приступил к работе. Чертежная книга должна была быть пополнена новейшими данными и, кроме того, в нее необходимо было включить 'Велико-пермские и Печерские и Поморские Двинские страны'. Пришлось вновь допрашивать 'всяких разных чинов русских людей и иноземцов и иностранных жителей, пришельцев в Тобольск, старожилов, уроженцев, памятливых бывальцов, казанцов, уфимцов, пермяков, усольцов, хеврольцов, яречан, устюжан, мезенцов, колмогорцев, корельцов, пенежан, новгородцев' и других про 'меру земли и расстояние пути городов и сел и волостей, про реки, речки и озера и про морские берега, губы и острова и промыслы морские, про горы и леса и про всякие урочища… всякого человека про свой город и урочища'.
Восемнадцать 'городовых' чертежей Ремезовы дополнили сравнительно незначительно. Но семь сделали заново. Именно так был сделан 'Чертеж вновь Велико-пермские и Поморские Печерские и Двинские страны до Соловецкие проливы со окресными жилищи'. На основе прежних изображений Казахстана и Бухары Ремезов составил интереснейший 'Чертеж земли всей безводной и малопроходной каменной степи', который живо интересует историков Казахстана и Средней Азии. Любопытным был и новый 'Чертеж града Тобольска и посадов и нагорья и подгорья с улицами'. Прошло каких-нибудь три года, но два больших пожара во многом изменили планировку города, особенно его посадов и 'подгорья'. Кстати, в обоих случаях Семену Ульяновичу пришлось лично участвовать в борьбе с огнем. Впоследствии он вспоминал, как в пожар 4 июня 1704 года пришлось ему отстаивать 'город и башни и воеводский двор и приказ и казенные и зелейные амбары и церкви соборные верхи и Троицкую с приказными письмами… и на нижнем посаде по конец татарских юрт русские дворы и по ново-крещенных жителей улицу'.
В новом атласе нашлось место для этнографического чертежа с замысловатым названием — 'Чертеж и сходство наличие земель всей Сибири Тобольского города и всех розных градов и жилищ и степи'. Лежавшие в его основе сведения были собраны еще в 1673 году. Открывало атлас своеобразное
