Шнырёв опустил глаза.
– Ну что ты в сам деле, дед? – в голосе Шнырёва зазвучали истеричные нотки. – Не буду я этих пидоров трогать. С говном-то связываться… Замётано, дед. Всё!
Двое его собутыльников наконец оправились от шока и, насупившись, слушали. Поспеш-ное отступление Шнырёва от ранее занимаемых позиций им явно было не по душе. Тот, кото-рого Зак поучил тростью, даже попытался что-то от себя вставить, но Шнырёв только досадли-во мотнул головой на его бурчание и крикнул:
– Всё, я сказал! Мотаем отсюда.
И компания, прихрамывая и озираясь, отправилась восвояси.
Зак вернулся к сестре, осторожно выглядывавшей из-за газетного киоска. Походка его замедлилась и помягчела.
Кольнуло в пятке. Зак поморщился.
– Ну что? – тревожно спросила Анастасия Фёдоровна.
– Не тронут они его больше, – ответил Зак. – Можешь быть спокойна, – и снова по-морщился.
– Ой спасибо, Серёжа…
– Пивом-то хоть угостишь?
– Конечно-конечно.
В ближайшем ларьке она купила ему две бутылки питерской 'Балтики', и они направи-лись к дому.
– Серёжа, скажи мне, – по дороге обратилась к Заку сестра, – ты и вправду его убил бы… если бы он… как обещал?..
Зак подумал.
– Убил бы, – произнёс он уверенно.
– Володя, ты дома? – позвала с порога Анастасия Фёдоровна.
В прихожую вышел Володя – Владимир Александрович Кильчицкий, шестнадцати с по-ловиной лет от роду, высокий и худой до нескладности парнишка, чуть смугловатый от примеси южной крови и веснушчатый в отца. На нём были поношенные треники и белая майка навыпуск.
– Здравствуй, Владимир, – приветствовал племянника Зак, подавая руку.
Володя ответил на рукопожатие, но как-то вяло. И даже подобием вежливой улыбки не одарил. А при виде бутылок с пивом так и губы поджал неодобрительно.
– Что невесел? – поинтересовался Зак с воодушевлением. – Беспокоит что-то?
– Нет, – Володя покачал головой.
– В школе как?
– Да нормально у него в школе, – обеспокоено вмешалась в диалог Анастасия Фёдо-ровна. – Отличник он у меня. Одни пятёрки носит.
– М-да? – удивился Зак: по его представлениям, 'одни пятёрки' в шестнадцать-то с по-ловиной лет может приносить из школы только законченный и потерянный для общества 'зуб-рила'. – Молодец, хм-м…
Володя никак не отреагировал на похвалу. Видно, о чём-то своём задумался.
Сергей Фёдорович забрал у сестры бутылки и прошёл на кухню, где немедленно откупо-рил одну. Отхлебнул. Боль в правой ноге усиливалась, и это Заку очень не нравилось. Он сел на табурет.
В кухню вошла сестра.
– Борщ будешь? – спросила хлопотливо.
– Не надо мне твоего борща, – отмахнулся Зак. – Скажи лучше, чем Володя-то зани-мается?
– Учится.
– Это понятно. Интересы у него какие?
– В секцию ходит.
– Спорт – это хорошо! – заявил Сергей Фёдорович, прикладываясь к бутылке. – А в какую секцию?
– Да вроде, лёгкая атлетика. В лагерь они весной выезжали.
– Не курит? Не пьёт? По девочкам не бегает?
– Типун тебе на язык! Нет, конечно!
– Странно… – обронил Зак задумчиво.
– Что тебе 'странно'? – завелась вдруг сестра. – Он же не Юрка этот… Шнырёв!
– Ну ладно, ладно, – Зак поднял примирительно ладонь. – А музыку какую слушает?
– Хорошую, – с гордостью сообщила сестра. – Органную. Хоровое пение слушает. Не этих безголосых лохматых…
– Так.
Зак решительно встал и прямо с открытой бутылкой пива в руке направился в комнату к Володе.
– Ты чего, Серёж? – засуетилась сестра, почуяв разом неладное.
– Да так, осматриваюсь, – объяснил Зак неопределённо. – Можно? спросил он, по-стучав в прикрытую дверь володиной комнаты.
– Пожалуйста.
В маленькой, три на два, комнате было чисто. Не просто чисто, а очень чисто. И прибра-но – практически идеальный порядок. Ни тебе сваленных кучей тетрадок, ни тебе разбросан-ных изгрызенных на кончиках карандашей и засохших шариковых ручек, ни тебе пластинок в заляпанных кофеем конвертах, ни тебе старых потёртых кассет, ни тебе полуразобранного в окружении деталей магнитофона, ни тебе плакатов с волосатыми и неопрятными рок-кумирами – ничего даже подобного здесь не было. Чистый коврик на полу, убранный диван, письменный отцовский стол с совершенно пустой столешницей, маленький с тщательно протёртым экраном чёрно-белый телевизор, пустая книжная полка. Кстати, почему книжная полка пуста?.. Хотя нет, одна книга там всё-таки лежала – в чёрном и строгом твёрдом переплёте, но без надписей на корешке.
Вид этой комнаты окончательно утвердил Зака в его крепнущих подозрениях.
– Ты, говорят, у нас отличник, – обратился он к вскочившему ему навстречу Володе.
Володя опустил глаза и пожал плечами.
– Значит, кончишь школу с золотой медалью? А на кого дальше учиться будешь, ещё не решил?
– Нет пока…
– Изменился ты сильно, Володька, – отметил Зак, пристально Володю разглядывая. – Раньше общительнее был. Соловьём заливался. А теперь чего скрытничаешь?
– Почему? Я не скрытничаю…
– Скрытничаешь, скрытничаешь, я же вижу… Какая у тебя рок-группа любимая?
– Я не слушаю рок-музыку.
– Отчего же? Все в твоём возрасте слушают.
– Я – не все, – ответил Володя очень тихо.
– А читаешь что? – и, отставив бутылку в сторону, Зак быстрым движением ухватил с полки одинокую чёрную книгу.
На обложке Сергей Фёдорович увидел крест – золотое тиснение. Раскрыл. 'БИБЛИЯ. Книги Священного Писания ВЕТХОГО И НОВОГО ЗАВЕТА. Канонические. В Русском Переводе. С Параллельными Местами.'
– Отдайте! – с надрывом закричал Володя.
Выхватил книгу из рук Зака, захлопнул и спрятал за спину. Сергей Фёдорович даже вздрогнул от неожиданности.
– Ну что ты, Володька, право…
– Не смейте! – захлёбываясь, выкрикнул Володя ему в лицо. – Не смейте прикасаться к Ней!.. Вы нечистый, ваши руки черны!..
– Да что ты говоришь-то такое?! – возмутилась Анастасия Фёдоровна. Ты что, с ума сошёл? Это же дядя Серёжа.
– Он – нечистый, – настойчиво повторил Володя. – Прикосновение нечистого осквер-няет Книгу.
– Это дядя Серёжа-то – нечистый?! Да он сегодня Шнырёва с компанией разогнал! Для тебя, дуралея,
