– То есть лучше бы Анне Ивановне их не давали?
Профессор тяжело вздохнул.
– Все относительно! По-вашему, что лучше: избавить больную от высокого риска получить инсульт, но при этом привести ее в состояние некоторого умственного затмения? Или лучше пусть у нее будет здравый ум и трезвая память при критическом давлении, чреватом ударом?
– По-моему, лучше, когда мухи отдельно, а котлеты отдельно! – сказала я. – Разве нельзя, чтобы больная нормально соображала и при этом имела стабильное давление?
– В случае Ивановой, увы, нет! Собственно, я примерно так и объяснил ситуацию той милой девушке, которая меня пригласила. Нина ее звали, да? Я ей сказал: «Милочка, обратной дороги у вас нет. Коль скоро вы начали давать вашей бабушке эти препараты, отменять их уже нельзя, иначе она выйдет из депрессии только для того, чтобы уйти в иной мир!»
В коридоре прозвенел звонок, и Борис Олегович спохватился:
– Милочка, я тут с вами непозволительно задержался, меня ждет другая группа студентов! Вы позволите, я вас покину?
– Да-да, конечно, извините! – Я шагнула в сторону, пропуская заспешившего профессора к двери, и сама тоже направилась к выходу из аудитории.
Полученную от профессора Трембицкого информацию нужно было проанализировать. Я решила заняться этим в комфортных условиях благоустроенной квартиры и поехала домой.
В квартире было непривычно тихо, потому что обычно у нас дома обязательно кто-то есть, но сегодня мне было даже приятно побыть в уединении. Первым делом я поставила заряжаться свой мобильник, вторым – наполнила ванну горячей водой с ароматической солью и улеглась откисать в благоухающие воды, жмурясь от удовольствия, по которому за пару дней жизни «на природе» успела соскучиться. Спартанское омовение под дачной лейкой никак не могло считаться приятным купанием, максимум – бодрящей водной процедурой.
А вот горячая ванна не бодрила меня, а, наоборот, успокаивала. Я было начала обдумывать результаты своих сегодняшних встреч и разговоров с разными людьми, но сама не заметила, как задремала.
Глава 15
Федор Капустин густо намазал намасленный хлебный ломтик красной икрой, аккуратно положил готовый бутерброд на блюдо и принялся за изготовление следующего.
Когда вторая по счету банка лососевой икры показала ему свое золотое донце, Федор облегченно вздохнул, отложил нож, вытер руки и гордо оглядел стол, тесно уставленный тарелками с бутербродами, нарезками мясных копченостей, сыра и готовых салатов из дорогого супермаркета «Мегаполис».
В туалете пугающе зашумела Ниагара, щелкнул электрический выключатель, стукнула дверь. В комнату, некультурно застегивая штаны на ходу, враскачку вошел капитан Молодцов. Справившись с упрямой молнией, он тоже оглядел богатый стол внимательным взглядом опера со стажем и пренебрежительно хмыкнул:
– Буржуйская закусь!
– А что не так? Я как лучше хотел! – заволновался Капустин.
– Хотели как лучше, а получилось как всегда! – веско произнес Молодцов и сгреб с тарелки пригоршню аккуратно нарезанных сырных треугольничков. Он побросал кусочки «Рокфора» в рот, как семечки, один за другим, скривился и произнес: – Я же тебе сказал колбасы купить!
– Я купил! – Федор указал пальцем на блюдо с кружевными кружочками «Мюнхенской сырокопченой».
– Надо было нормальной варенки купить! Батон, а лучше два! – хмыкнул Молодцов. – Кило «Российского» сыра, соленых огурцов, корейской морковки и три буханки хлеба! В крайнем случае, если тебе уж так хотелось выпендриться, взял бы куру-гриль!
– Куру-гриль я тоже взял, просто не стал вытаскивать из термопакета, чтобы она не остыла, – виновато признался Федор.
– Да, брат! – сокрушенно сказал Молодцов, сдернув с блюда самый икряной бутерброд. – Зажрался ты у себя в банке, совсем связь с народом потерял! А говорил: хочу, мол, пообщаться с мужиками запросто, по-свойски!
– Слушай, не морочь мне голову! – рассердился Федор. Он с неудовольствием отследил исчезновение бутерброда во рту Молодцова и сказал: – В чем проблема? Не захотят икру жрать – предложу сардельки и вчерашние макароны по-флотски!
– Ладно, пусть будет икра, мужики потерпят! – разрешил капитан. – Хорошую водку закусью не испортишь! Водка-то у нас хорошая?
– Не сомневайся, – буркнул Федор.
Он основательно потратился в супермаркете, закупая все самое лучшее для званого обеда с «мужиками». Грубому оперу капитану Молодцову они приходились приятелями и сослуживцами, а вот Федор Капустин воспринимался ими не как бывший коллега по цеху, а как дезертир, подавшийся от праведных милицейских трудов на вольные хлеба. Точнее даже, польстившийся на щедрые банкирские подачки.
Федю это обижало, но сейчас не время было показывать гонор. Ему очень нужна была помощь «мужиков», официально расследующих смерть гражданки Горчаковой. Причем необходимо было получить эту помощь без ведома и вмешательства высокого начальства, в приватном порядке, на уровне бытовой дипломатии «вась-вась»: ты – мне, я – тебе.
Собственно, свой вклад в общее сыщицкое дело Федор уже внес утром, когда рассказал операм о наглом и циничном ограблении банкира Суржикова. Даром что профи, «мужики» этой части истории не знали. Зато им было известно много чего другого, и Федор обоснованно надеялся, что в располагающей обстановке основательных мужских посиделок знающие люди поделятся информацией и с ним тоже.
– Ну, может, по пивку для разгона? – потер руки капитан Молодцов. – А то ты, Федька, напряженный, как Наташа Ростова на первом балу! Не боись! Потанцуют тебя мужики, я же обещал!
– Я тоже тебе кое-что обещал, – напомнил Капустин, отнюдь не переставший быть напряженным.
– И, надеюсь, сдержишь свое обещание! А иначе в следующий раз, когда твоего банкира снова кто- нибудь раскулачивать начнет, мы с мужиками тебе помогать не станем! – капитан густо захохотал и залил в себя полкружки пива разом.
Федор пообещал Молодцову устроить банковский кредит на покупку квартиры. Просто так, на общих основаниях, ни один банк не желал кредитовать на крупную сумму милицейского капитана, не имеющего никаких доходов, кроме зарплаты, да и ту доходом назвать было сложно.
В дверь позвонили. Звонок был долгий, решительный, прямо-таки хозяйский.
– Кто там? – торопясь в прихожую, спросил Федор.
– Откройте, милиция! – булькая смехом и пивом, крикнул ему в спину развеселившийся Молодцов.
Федор открыл дверь и впустил в квартиру гостей.
– Капитан Кошкин, – угрюмо буркнул хмурый дядька, первый в тройке «мужиков», организовавшихся на лестнице подобием гусиного клина. – Это со мной.
– Кошкин Михаил Андреевич! – дополнил информацию Молодцов. – Для своих – просто Михась.
– Кошкин, – повторил капитан, явно давая понять, что Федор для него никакой не свой.
– Да ладно тебе, Михась! – голосом миротворца воззвал из комнаты Молодцов. – Давай сюда, у нас тут весьма располагающая обстановка! О, какие люди! Лейтенант Суворов! Старший лейтенант Козлов!
– Для своих – просто Леша и Дима, – одобрительно оглядев стол, добавил чернявый парень, которого Молодцов назвал лейтенантом Суворовым.
Федор с признательностью посмотрел на дружелюбного однофамильца генералиссимуса и сказал:
– Прошу всех за стол!
