Короли побежденных

— А разве можно было иначе? Кто-то же должен стать королем. Тебя не было, и никого, кроме меня, Император не утвердил бы.

Осторожно, словно боясь обжечься, он взял ее руку и спрятал в своих.

— Я не должен был уезжать, не должен был оставлять тебя.

— Это твой трон.

— Как он умер? — спросил принц.

— Легко, — солгала Мэй. — Это был хороший яд.

Она осеклась, увидев, как перекосилось лицо Эрвинда, и тихо добавила:

— Он сказал… почти в самом конце: «Вот видишь, Диант, я все же заплатил».

Эрвинд все еще согревал ее руку в своих ладонях.

— Знаешь, что самое удивительное? — спросил он.

— Нет.

— В Империи такие же звезды, как и здесь.

Мэй подняла голову и взглянула на звезды, горевшие над ними ясно и спокойно.

— Я тоже часто об этом думала, — ответила она.

Их взгляды встретились. Мэй отступила на шаг, дернула плечом, будто снова что-то отбрасывая.

— Я ведь, между прочим, позвала тебя по делу, — сказала она, садясь на скамейку.

— Что-то случилось? — встревоженно спросил Эрвинд.

— Пока нет. Но мне нужны деньги. Из-за того, что этот треклятый посол сидит целые дни у меня в канцелярии, я не могу использовать ни один из своих незаконных источников. А законные уже иссякли. Мы здорово потратились этой осенью. Повышение налогов, да еще эта инспекция. Пришлось срочно снаряжать три корабля, только чтобы ушли из гавани. Так что казна пуста. А скоро уже дни Высокой Звезды. А в этом году, ты знаешь, исполняется сто лет со дня битвы при Хейде. Поэтому праздник должен быть особенный. Словом, я посчитала — мне нужно двадцать тысяч марок.

— Но у меня нет таких денег.

Мэй улыбнулась:

— Я догадываюсь. Но у меня есть хороший товар. Ты не знаешь в Империи богатых людей, которые не побоятся незаконной торговли?

— А что за товар?

— Абрские кони. Белые шестилетки. Два жеребчика и кобылка.

Эрвинд охнул:

— Ты с ума сошла! Если посол хоть краем уха услышит…

— Что я могла сделать? Мне их подарили, а вернее, просто всучили. Один из капитанов решил таким образом добиться права на беспошлинную торговлю. Не могла же я отправить их обратно. Они сейчас на маленьком острове, в дельте. Я заставила капитана оплачивать их содержание.

— И ты хочешь их продать?

— Больше нечего. Мои фамильные драгоценности не пользуются особым спросом.

Со вздохом Эрвинд ответил:

— Хорошо, я напишу паре моих знакомых в Империю.

— Дай мне только адреса, напишу я сама.

— Нет, это сделаю я, и очень осторожно. Я хочу быть уверен, что здесь не будет никакого риска для тебя и Лайи. Вот только как бы передать тебе ответ? Я могу оставить его в каком-нибудь из наших старых тайников.

— Нет. Надежнее будет, если мы снова встретимся. Я придумаю завтра предлог.

— Мэй! Я не хочу, чтобы мы еще раз встречались наедине. Это слишком опасно.

Она взглянула на него умоляюще:

— Пожалуйста! Я же уступила тебе письма, уступи мне встречу. Я буду очень осторожна.

— Ну хорошо. — Он сам поморщился от своих слов. — Тебе, наверное, пора идти.

Она коротко кивнула.

— Проклятье! Я не могу даже проводить тебя!

— Не нужно, сама дойду. Спасибо тебе за все.

— Пока еще не за что.

Она встала со скамьи.

— Я очень скучаю по тебе, — сказала она просто и сама протянула руку для поцелуя.

Дневник Теодора

Боже мой, я либо родился под несчастной звездой, либо кто-то меня сглазил. Наверное, кто-то позавидовал нашему с тобой счастью, нашим детям.

День ото дня дела идут все хуже и хуже. У меня уже никаких сил нет. Ты только представь себе: сегодня вечером я не выдержал больше шума в посольстве и рискнул выйти на улицу. Я ушел засветло и пошел к реке, там тихо и никто не мешает, можно спокойно посидеть и подумать. Когда стало смеркаться, я пошел обратно. Лучше бы я ночевал под мостом!

В переулке какая-то драка: один сбил другого с ног и колотит головой об мостовую. Я кричу:

— Прекратить!

Он обернулся, потянулся к поясу, за ножом, что ли, но увидел меня, испугался, бросил жертву и убежал.

Я подбегаю, смотрю и начинаю проклинать все на свете: это Эрвинд! А на улице ни души! А у него голова разбита, тот мерзавец бил прямо в висок, кровь льет, он без сознания. Я быстро обмотал ему голову рубашкой, стучу в первую попавшуюся дверь. Выходит заспанный хозяин. Я говорю ему, что Эрвинда нужно донести до посольства. Он смотрит на меня как баран и делает вид, что ничего не понимает. Но я-то знаю, как они тардского не понимают! Я не знаю, что меня осенило, но я завопил:

— Вы что, Императору не подчиняетесь?! Да вас всех пересажают с конфискацией имущества!

Это подействовало, меня отлично поняли и несли Эрвинда, словно мать новорожденного младенца.

И что ты думаешь? Приходим в посольство, я устраиваю Эрвинда, начинаю обрабатывать рану. Клок кожи с волосами просто висит, но тут ему повезло, шрама под волосами видно не будет. Тут является посол и начинает на меня орать:

— Ты, негодяй! Я тебе велел за ним следить, а ты где шлялся?! Если он умрет, виноват ты будешь! Я тебя в порошок сотру!

Я не выдержал и сказал:

— Господин посол, вы отрываете меня от дела. Пока вы здесь, я не могу оказать раненому никакой помощи, и, если он умрет, моей вины здесь не будет. Вы не приказывали мне ходить за ним по пятам.

— Теперь будешь! Ты меня понял? Если он умрет или станет идиотом…

— Вы бы лучше искали преступника, — сказал я.

Только теперь до меня дошло, насколько я был непочтителен. Но тот от злости ничего не заметил.

Эрвинд пришел в сознание часа через три. Жалуется, что сильно болит голова. Еще бы, теперь ему еще долго жаловаться! Дал ему успокоительного. Прихожу к себе, и меня тут же отправляют к послу. Так что Эрвинд был единственным в посольстве, кто спал в эту ночь.

Посол меня спрашивает:

— Он очнулся?

— Да, сейчас он спит.

— Когда с ним можно будет разговаривать?

— Чем позже, тем лучше. Не раньше утра и недолго. Стукнули его здорово.

— Как это вышло?

Я рассказал. Он в ответ завел старую песню:

— Запомни, твоя жизнь зависит от того, выживет ли Эрвинд. Лекарей я в любой момент