удивлением сообразил, что она беззвучно плачет.
— Какого демона ты ревешь?
Лелана только всхлипнула в ответ и прижалась к нему, утыкаясь носом в грудь.
— Прекрати… Не место и не время…
— Я дура! А ты был прав… во всем прав… — протяжно завыла Лелана.
— Мне, конечно, лестно, что ты, наконец, осознала свой идиотизм, но сейчас твой рев только поможет врагам нас найти.
Лелана будто и не услышала его долгой тирады, продолжала плакать, не громко всхлипывая. А он как назло уловил звук шагов в комнате. И если она не заткнется, то их могут обнаружить. И он применил самый древний способ заткнуть девушке рот, надеясь, что она не станет сопротивляться. Он резко поднял ей голову и завладел её губами.
Лелана вцепилась в его рубашку, сжав кулачки, Рис в панике подумал, что опять испугается и начнет орать, но хватка её вдруг стала слабее, а губы приоткрылись, пропуская его язык в рот. Все мысли вылетели из головы. Она давно отравила его магией искушения и каждый раз её согласие вызывало у него мысли только в одном направлении — сорвать одежду, овладеть…
Лела попыталась чуть отстраниться, но он нырнул рукой под её волосы и надавил на затылок, крепче прижимая к своему лицу, ритмично двигаясь языком между её губ. Другой рукой он обхватил ягодицы и прижал к себе. Проскользнула дурацкая мысль, что она выбрала самый неподходящий момент, чтобы ответить на его страсть. А в том, что она собиралась отвечать, уже не сомневался. Прижалась к нему, потерлась животом о его пах.
Он оторвался от её губ и принялся осыпать поцелуями шею, прикусывая кожу, с удовольствием касаясь языком. Лела часто задышала. У неё явно сдвиг не в ту сторону. Мать твою! Нужно остановиться… Он попытался взять себя в руки. Но это не так просто сделать, как ему казалось. Раньше Лела никогда не отвечала на его порывы, и даже наоборот. Её неожиданное согласие помутило мозги, лишило воли, заставив забыть о сложной ситуации, в которой они оказались. Вместо того чтобы прерваться, Рис вернулся к её губам, прижимая крепче.
В тишине, нарушаемой только звуками их поцелуя, щелкнула пружина в раме, и зеркало отъехало в сторону, открывая их. Рис оттолкнул Лелану за спину и схватился за оружие. Низкий глухой полурык-полурев заставил его задрожать. Напротив него, с бешенством во взгляде стоял Бранд. Вся одежда магистра Речного была в крови, а ладони тут же вспыхнули.
Лелана выглянула из-за плеча и увидев воскресшего любовника выдала громкий вскрик и без чувств упала на пол. А Рис приготовился умирать. Поднял оружие, занял боевую стойку.
— Убери меч… — севшим голосом обратился к нему Бранд. — Убери… хуже будет… Я едва сдерживаюсь…
Рис неуверенно опустил оружие.
— Убирайся…
— Я её тут не оставлю…
Рис больше ничего не успел сказать, рука Бранда метнулась к его горлу и сжала, перекрывая доступ воздуха.
— Ей ничего не угрожает… в отличие от тебя, — прорычал Бранд ему в лицо. — Пока я жив, ты и рядом с ней стоять не должен… и лучше тебе понять с первого раза. Пошел вон! Я принесу её к замку!
Бранд разжал руку. От мощного толчка Рис отлетел в сторону. Его спина встретилась со стеной. В глазах помутилось… С трудом поднимаясь на ноги, Рис все же предпочел уйти, оставляя Лелану с её бешеным любовником…
…Лелана приоткрыла глаза, не сомневаясь, что весь этот сумасшедший день ей приснился. И битва, и её отчаянный поход в убежище, поцелуй с Рисом… оживший Бранд. Кто-то легко касался её лица, обводя каждую черточку, лаская каждый дюйм кожи. Она открыла глаза и закрыла их снова. Она до сих пор спит или умерла, потому что рядом Бранд, она на его руках, чувствует жар его тела через одежду, ощущает его дыхание, видит его искривленное мукой лицо.
Она с опаской коснулась его плеча рукой. Такие яркие ощущения, как будто наяву. Несмело открыла глаза. Такое знакомое пляшущее пламя в его глазах.
— Таррилла, — тихо позвал он.
Лелана не смогла сдержать всхлип, понимая, что он лишь плод её воображения.
— Ты мне снишься? — прошептала она.
Он улыбнулся. Лелана никогда не выдела у него такой вымученной улыбки.
— Да… я тебе снюсь, — обреченно согласился он.
— Тогда это самый прекрасный сон.
Она прижалась к его груди, не замечая, что пачкает лицо кровью, пропитавшей его одежду.
— Мне было так больно… — она рукой коснулась сердца. — Вот здесь… Мне так одиноко без тебя…
— Мне тоже, — эхом отозвался он. — Я люблю тебя, таррилла. А ты… ты можешь любить кого угодно… я буду за тебя рад…
— Я буду любить только тебя, всегда-всегда… Без тебя очень пусто и холодно…
Он снова улыбнулся.
— Поцелуешь меня?
Он молча коснулся губ. Такие горячие и нежные, чуть суховатые от жара и до боли знакомые. Он целовал медленно, не торопясь, стирая полностью воспоминания о других поцелуях. Лелана почувствовала, что ей все труднее дышать, от знакомого желания… от чувства потери, все больше давящего на грудь. Она мечтала, чтобы этот поцелуй… этот сон не кончался никогда. И когда он попытался отстранится, потянулась за его губами, умирая без его прикосновений.
— Таррилла, мне нужно идти…
Она вцепилась в его плечи, не желая отпускать, качая головой, с немой мольбой заглядывая в его янтарные глаза.
— Прости, таррилла, но так нужно…
Он взмахнул рукой, открывая портал. Перешагнул к замку, даже не замечая своей ноши. Ему пришлось силой расцеплять её руки. Она не желала, чтобы он уходил, не хотела его терять снова. Но Бранд положил её на траву, провел пальцами по щеке и ушел, открывая новый портал. Она зарыдала, цепляясь пальцами за траву…
…Вилор только вернулся в свой дворец. Первым делом связался с Леланой и сообщил, что он впорядке, хотя едва держался на ногах от усталости, немного опьяневший от последних событий. Хотелось одного — спать. Он стянул кольцо с пальца, разъединяясь с магией, надеясь отдохнуть без вмешательства из вне. Ему очень сильно повезло. Когда уже и не надеялся на спасение, ветви терна оторвали от него противников, а его самого затянуло в открывшийся портал. Конечно, от всегда знал, что мать наблюдает за ним. Она часто появлялась в критические моменты его жизни, но тогда даже её он не ждал. Не думал, что она рискнет всем и перенесет его в эльфийские леса, откроет тайну его рождения клану. Он до сих пор не мог простить ей своего тяжелого детства. Пусть она второй раз уже спасала ему жизнь… Он смог только выдавить спасибо и все… Его избивали в детстве, его презирали и ненавидели и это только начало его мучений.
Дальше хуже… При дворе к нему относились свысока, подчеркивая, что он полукровка. Уже тогда Вилор одел маску безразличия и превратился в циничного и колючего будущего магистра. Спасением стали виноградники. Никто не возражал, когда он попросил магистра заняться ими, кто же лучше справится с растениями как ни эльф, пусть даже наполовину. И будущий магистр 'королевского двора' превратил их в шедевр, его вино стало цениться повсюду, а виноградники стали легендой. Больше никто не вспоминал, что он полукровка, он стал одним из самых знаменитых людей Симфонии. Даже когда кольцо магистра засверкало на пальце, не смог бросить своё давнее увлечение и всегда лично руководил сбором урожая и изготовлением вин, поэтому так зол был на Геронта, за то, что часть растений превратилась в пепел. Говорили, что эльфы умеют восстанавливать погибшие деревья, но у него не было только магических сил, а мать он просить не собирался. Наверное, и болел только потому, что сгорел прекрасный сад, ведь эльфы погибают без своих питомцев.
