подумал Артур, исчезли бесследно. Легкая дрожь.
Сети закусочных 'Макдоналдс' больше нет. Гамбургеров нет, ни единого!
Артур лишился сознания.
А придя в себя, резко вскочил:
– Форд! Ты ведь работал над исправлением и дополнением 'Путеводителя', так?
– Ну, мне удалось несколько расширить статью о Земле.
– Дай взглянуть, что там сказано. Я должен увидеть!
– Пожалуйста.
Артур схватил книгу и попытался унять дрожь в руках. Нажал на кнопку - экран мигнул и выдал страницу текста. Дент выпучил глаза.
– Земли нет! - завопил он.
Форд заглянул через его плечо.
– Да вот же, смотри, в самом низу, сразу после статьи: 'Зевсова Утеха, трехгрудая Этуаль с Эротикона-6'.
Артур проследил за указующим пальцем. Сперва до него не дошло, а затем в голове словно разорвалась бомба:
– Что?! 'Безвредна'? Это все, что сказано о Земле?! Одно слово!
Форд пожал плечами:
– В Галактике сто миллиардов звезд, а емкость микропроцессоров книжки ограничена. К тому же о Земле в общем-то никто и не слышал.
– Но теперь, надеюсь, ты о ней расскажешь?
– Я написал и передал издателю новую статью. Ее, конечно, подредактируют, но суть сохранится.
– Что же там будет сказано?
– 'В основном безвредна', - произнес Форд и смущенно кашлянул.
– 'В основном безвредна'?! - вскричал Артур.
– Что за шум? - прошипел Форд.
– Это я кричал! - закричал Артур.
– Нет. Тихо! По-моему, мы влипли.
– По-твоему?!
За дверью раздались чеканные шаги.
– Дентрассийцы? - испуганно прошептал Артур.
– Нет, сапоги кованые, - заметил Форд.
В дверь грозно постучали.
– Кто же это?
– Если нам повезло, это вогоны пришли выбросить нас за борт.
– А если не повезло?
– Если не повезло, - мрачно проговорил Форд, - капитан прочитает нам свои стихи.
Глава 7
Поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности.
На втором месте - стихи азготов с планеты Крия. Во время презентации нового шедевра поэтиссимуса Хряка Изящнейшего 'Ода комочку зеленой слизи, найденному летним утром у меня под мышкой' четверо внимавших скончались от внутреннего кровоизлияния, а председатель комиссии по присуждению Ноббилингской премии чудом спасся, откусив себе ногу. Хряк, как сообщают, остался разочарован итогом презентации и собрался было читать все двенадцать книг своей саги 'Бульканье в ванной', но тут его собственные внутренности в отчаянной попытке спасти цивилизацию устроили ему кровоизлияние в мозг.
Самые отвратительные стихи, а также их создательница Паула Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа (графство Эссекс, Англия) были уничтожены вместе с планетой Земля.
Простатник Джельц улыбнулся, причем медленно-медленно - не ради эффекта, кстати сказать, а просто потому что забыл, в какой последовательности сокращать мышцы. Только что капитан с колоссальным удовольствием грозил пленникам всеми возможными карами и теперь ощущал приятную расслабленность и даже готовность к некоторой грубости.
Пленники сидели на СОПах - Стульях Оценки Поэзии. Привязанные. Вогоны не питали никаких иллюзий относительно чувств, вызываемых их опусами. В далеком прошлом к литературе их толкало стремление доказать свою культурность, сейчас же - исключительно садизм.
Холодный пот выступил на челе Форда Префекта и потек по прикрепленным к вискам электродам. Электроды вели к целой батарее электронных устройств - к усилителям образности, модуляторам ритмики, фильтрам аллитерации и прочей аппаратуре для обострения восприятия стихов, дабы не терялся ни единый нюанс мысли автора.
Артур Дент сидел и трясся. Он понятия не имел, что его ждет, но твердо знал: во-первых, все дотоле случившееся ему не нравится, а во-вторых, дела вряд ли пойдут на лад.
– О, захверти хрубком... - начал декламировать вогон.
По телу Форда прошли судороги - это было даже хуже, чем он ожидал.
– ...на хлярой холке, охреневаю мразно от маслов с наколкой.
– Ааааа! - вскричал Форд Префект, запрокинув голову. Сквозь застилавший глаза туман он смутно видел извивающегося на стуле Артура.
– Фриклявым шоктом я к тебе припуповею, - продолжал безжалостный вогон, - и уфибрахать ты, курерва, не посмеешь.
Его голос поднялся до невообразимых высот скрипучести.
– А то, блакуда, догоню и так отчермутожу, что до круземных фрагоперов не захбудешь - чтоб мне не быть вогоном, паска!
– Ннннииаааяяяяя! - завизжал Форд Префект и обмяк на ремнях, когда электронное очарование последней строки поразило его в самое сердце.
– Теперь, земляне, - заявил вогон (он не знал, что Форд Префект на самом деле родом с маленькой планеты близ Бетельгейзе, да и знал бы - не обратил внимания), - я предоставляю вам выбор! Либо умрите в вакууме космоса, либо... - он выдержал мелодраматическую паузу, - либо скажите: как вам мои стихи?
Форд судорожно вздохнул, провел пересохшим языком по шершавому небу и простонал.
– Вообще-то мне понравилось, - бодро сказал Артур.
У Форда от удивления отвисла челюсть. До такого подхода к делу он еще не додумался.
Вогон приподнял брови (они надежно прикрывали нос и потому вызывали у зрителя скорее приятные чувства) и с долей растерянности проговорил:
– Вот как?..
– Да-да, - заверил Артур. - Меня просто потрясла их метафизическая образность.
Форд не сводил с него глаз, пытаясь привести в порядок мысли и настроить их на этот совершенно новый, неожиданный лад.
– Ну же, дальше! - нетерпеливо сказал вогон.
– И... э-э... оригинальная ритмика, - продолжал Артур, - которая контрапунктирует... э-э...
Он запнулся, и тут ожил Форд:
– ...контрапунктирует сюрреализм основополагающей метафоры...
Он тоже запнулся, но Артур уже подхватил эстафету:
– ...человечности...
– Вогонечности, - прошипел Форд.
– Да, вогонечности чуткой души поэта, - тут Артур, так сказать, оседлал своего конька, - которая посредством самой структуры стиха сублимирует одно, освобождается от другого и находит общий язык с
