фундаментальной дихотомией третьего. Приходит глубокое и ясное понимание того... э-э... того...
Форд нанес завершающий удар.
– Того, о чем шла речь в произведении! - воскликнул он и добавил сквозь зубы:
– Молодец, Артур, ловко сработано.
Переполненная горечью душа вогона была тронута. Но потом он подумал:
'Нет, слишком поздно!' И сказал:
– Итак, вы считаете, что я пишу стихи, потому что под маской черствости скрывается ранимость и желание быть любимым? Да?
Форд издал нервный смешок:
– Все мы в глубине души...
Во гон встал:
– Вы жестоко заблуждаетесь. Я пишу стихи, чтобы дать волю своей черствости. Эй, охранник! Отведи пленников к шлюзу номер три и вышвырни их в космос!
Здоровенный молодой вогон выступил вперед и толстыми ручищами вырвал их из стульев.
– Нас нельзя в космос, - взмолился Форд. - Мы пишем книгу!
– Сопротивление бесполезно! - рявкнул охранник. Это была первая фраза, которой он научился в армии.
– Я не хочу умирать! - закричал Артур. - У меня еще головная боль не прошла!
Охранник крепко схватил их за шеи и вытолкал в коридор. Хлопнула стальная дверь. Капитан задумался и тихонько замычал, перелистывая книжечку своих стихов.
– Контрапунктирует сюрреализм основополагающей метафоры... - произнес он и, мрачно улыбнувшись, закрыл книжечку.
Охранник волок пленников по длинному стальному коридору.
– Это замечательно, - хрипел Артур. - Просто великолепно... Отпусти, скотина!
– Не волнуйся, - сказал Форд. И тоскливо добавил:
– Я что-нибудь придумаю.
– Сопротивление бесполезно! - взревел охранник.
– Не надо так говорить, - попросил Форд. - Как можно сохранять присутствие духа, когда слышишь такие слова?
– Вот! - запричитал Артур. - А у тебя-то родную планету не уничтожили... Я проснулся утром, думаю: денек пригожий, почитаю, собаку расчешу... Сейчас только четыре пополудни, а меня уже вышвыривают из чужого корабля в шести световых годах от дымящихся останков Земли!
Он поперхнулся и закашлялся, когда вогон еще сильнее сдавил его шею.
– Артур, заткнись, не устраивай истерик!
Форд отчаянно пытался сосредоточиться, но крики охранника:
'Сопротивление бесполезно!' - ему мешали.
– И ты заткнись! - рявкнул Форд.
– Сопротивление бесполезно!
– А, брось... - Форд изловчился и заглянул охраннику в глаза.
Неожиданно его осенило. - Неужели тебе это нравится?
Вогон встал как вкопанный, и на его лице медленно возникло выражение чудовищной глупости.
– Нравится? - тупо повторил он. - Что ты имеешь в виду?
– У тебя жизнь насыщенная? Интересная? Маршировать, кричать, выкидывать людей в космос - все это дает тебе глубокое удовлетворение?
Охранник уставился в низкий металлический потолок; его брови едва не заехали одна за другую, челюсть отвисла.
– Ну, служба нормальная... - наконец проговорил он и тут же замолчал, с видимым напряжением пытаясь разобраться в неповоротливых мыслях. - Хотя, с другой стороны, лень... - Вогон снова задумался, и для этого ему понадобилось изучить потолок. - Зато мне нравится кричать. - Он набрал полную грудь воздуха. - Сопротивление...
– Конечно, - торопливо перебил Форд. - У тебя это здорово получается.
Но если лень, - теперь Форд говорил медленно, чтобы довести до адресата смысл каждого слова, - то что тебя привлекло? Дамочки? Красивая форма? Или увлекательная задача примириться с бездумным однообразием?
Артур ошарашенно глядел то на Форда, то на охранника.
– Ну, - пробормотал вогон, - э-э... не знаю. Просто делаю, как ведено.
Моя тетушка сказала, что охранник на корабле - это хорошо. Знаете, красивая форма, служба...
– Вот видишь, Артур, - изрек Форд с видом человека, нашедшего веский довод в споре, - а ты говоришь, что у тебя неприятности... Попробуй представить его проблемы. Несчастный парень! Всю жизнь маршировать и выпихивать людей в космос!
– И кричать, - добавил охранник.
– И кричать, разумеется. - Форд отечески похлопал по здоровенной лапище, зажимавшей его шею. - Он даже не знает, зачем все это делает!
Артур с прискорбием согласился. Но молча, так как воздуха ему не хватало.
Охранник глухо заворчал:
– Да ты все это так поворачиваешь, что, пожалуй...
– Молодец! - поощрил Форд.
– Ну, а выход-то какой?
– Выход в решительном протесте! - воскликнул Форд. - Заявишь им, что отказываешься...
– Грмммм... Что-то мне это не больно нравится.
Форд почувствовал, что момент ускользает.
– Погоди, погоди, самое интересное...
Но вогон ухватил пленников покрепче и вновь потащил их к шлюзу.
– Не-е, знаешь, если вам все равно, выкину-ка я лучше вас обоих в космос, а потом пойду покричу хорошенько.
Форду Префекту было отнюдь не все равно.
– Но как же! - настаивал он. - Я еще не рассказал тебе о музыке, литературе... Аааргх-х!
– Сопротивление бесполезно! - гаркнул охранник. И добавил:
– Видишь ли, со временем меня произведут в Старшие Кричащие Офицеры, а у некричащих и непихающих шансов сделать карьеру практически нет.
Они вошли в шлюзовую камеру.
– А вот за сочувствие спасибо. - Охранник швырнул пленников на пол и устремился прочь.
Форд вскочил и уперся плечом в люк, который уже почти захлопнулся.
– Погоди! - вскричал он. - А как же чудесный мир, о котором ты не имеешь ни малейшего представления?! Вот, к примеру... - Форд в отчаянии выпалил первое, что пришло ему в голову:
– ...начальные такты Пятой симфонии Бетховена: 'Да-да-дада-ам!' Тебе это что-нибудь говорит?
– Если честно - нет, - признался охранник. - Но я обязательно спрошу у тетушки.
Люк неумолимо захлопнулся, и все звуки смолкли, за исключением приглушенного гула корабельных двигателей.
– А в общем-то с ним можно было бы поработать, - пробормотал Форд и бессильно привалился к переборке.
– Э... что теперь? - робко осведомился Артур.
– Через несколько секунд вот этот люк перед нами автоматически распахнется, и мы, полагаю, вылетим в космос и задохнемся. Конечно, если набрать полную грудь воздуха, то секунд тридцать протянуть можно...
– Итак, нас ждет смерть, - подытожил Артур.
– Да. Впрочем... Нет! Подожди! - Форд внезапно прыгнул куда-то в сторону. - Что это за тумблер?! - возопил он.
– Что? Где? - вскричал Артур.
