московских Сандунов, но другие города королевства не могли похвастать и тем. Общественные бани строили преимущественно в деревнях, городские же жители обходились корытцем в собственном доме. Некоторые, кто позажиточнее, ставили и собственную баньку. В Госке это было затруднительно: указ первого Великого герцога о запрещении деревянных строений и по сей день соблюдался неукоснительно.
Свежеиспеченный дворянин Юрай нежился в глубокой дубовой бадье, доверху наполненной горячей водой. Время от времени подходил банщик со свежей порцией кипятка. В иных условиях он предпочел бы парную с березовым веничком, но этих самых иных условий не было под рукой.
Густой пар заволок моечную, и он не сразу заприметил Уфелда с мастером Коробкой. Тем более, что оба были наги, а потому малоузнаваемы. Зато Уфелд сразу вычислил Юрая и новые посетители подошли к бадье, в которой тот отмокал.
— Вот ведь случай! — воскликнул байг. — Не успели мы поговорить о моем добром знакомом, как он мне навстречу собственной персоной. И, как и ты, направляется в баню. Я решил составить ему компанию, а заодно и вас познакомить.
Во время короткого монолога Уфелда его сановный спутник скромно стоял в сторонке.
— Присоединяйтесь, — царским жестом обвел Юрай вокруг моечной, выпростав руку из воды, — помокнем, сколько душа вытерпит, а там и время для душевных бесед подойдет.
Тут к новым посетителям подошел банщик, обвязанный вокруг талии простыней, и предложил гостям занять 'лучшие' бадьи, что Коробка и Уфелд незамедлительно проделали.
Вскоре вся компания, завернувшись в простыни, сидела за длинным дубовым столом в прохладе, разбавленной паром огромного чайника, занявшим место в центре (а, стало быть, во главе) стола. Народу было довольно много, но посетители располагались небольшими группками, не мешая друг другу. Мастер Коробка на всякий случай мысленно прозондировал собравшуюся публику, хотя предстоящий разговор с Юраем не должен был содержать никаких секретов. Нет, подсадные здесь точно не присутствуют.
— Премного наслышан о подвигах великолепного Юрая, — сказал мастер Коробка, приподнимая пиалу с чаем, словно пиршественную чашу.
— Ну, уж подвиги, — поскромничал герой, — подумаешь, уничтожил пару-тройку нежитей. Любой гроссведун Его Величества может предъявить куда больший счет.
— Какое Величество Вы имеете в виду? — осведомился Коробка. — Короля Согури или хана Нелена?
— Что-то я среди ближайшего окружения хана не заметил особо выдающихся мастеров, — признался Юрай. — По-видимому, там их не слишком жалуют.
— Это правда, — вздохнул Коробка. — Многие наши оттуда по этой причине и ушли. А Вы, смотрю, твердо решили посвятить себя служению Нелену? Бросьте, Юрай, Вы достойны много большего! В королевстве люди Вашего уровня могут смело рассчитывать на более чем достойное содержание, а самое главное — на почёт и уважение.
— Это предложение? — спросил Юрай, прямо глядя на собеседника.
Коробка отвел взгляд.
— Не мне решать, но я могу замолвить словечко.
— Считайте, что Вы меня заинтриговали.
Неленсктй дворянин со смаком отхлебнул из своей пиалы и поглядел на Уфелда.
— Ну, а ты что посоветуешь, старый товарищ?
— Я давно на королевской службе, и ни разу не пожалел об этом, — твердо ответил байг.
— Ладно, дальше видно будет, — махнул рукой Юрай, — сейчас отработаю честно, за что мне оплачено. Не думаю, что делегация Нелена здесь долго задержится. Сопровожу их домой, тогда и буду решать.
В этот момент проходивший мимо с безразличным видом худосочный дедок внезапно схватил Уфелда за горло и выдернул из-за стола, словно имел дело не со взрослым мужчиной, а с пятилетним ребенком.
— Эй, папаша! Полегче! — вскочил Юрай.
Тут же он почувствовал, что сзади его обхватили могучие ручищи. Со всего размаху он ударил пяткой по голой стопе атаковавшего его мужчины. Пол-шага в сторону — и резкий рубящий удар ребром ладони в ничем не защищенную промежность. Отлично! Замок на груди распался, и он уверенно направил свой локоть в солнечное сплетение противника.
К завязавшейся потасовке присоединялись все новые и новые любители мордобоя. В ход пошли дубовые лавки и всё, что попадалось под руку. В мельтешении рук, ног и тел складывалось впечатление, что каждый с остервенением бьётся против всех. Но наметанный глаз Юрая выделил из обезумевшей кучки людей восемь человек, определенно настроенных против их компании.
Ему приходилось отбиваться за троих: несчастный Уфелд находился под грудой тел, где зловредный дед мертвой хваткой впился в его горло, так что глаза байга вылезали из орбит. Мастер Коробка вовсе не умел драться, и давно бы разделил участь поверженного байга, если бы Юрай не ограждал его от града ударов, порой вовсе не шуточных. Занятый спасением товарищей, он пропустил момент, когда подкравшийся сзади негодяй огрел его по голове деревянной шайкой. В глазах стремительно потемнело, и боец оказался на мокром полу. Тут несладко пришлось и Коробке, до той поры почти невредимому. Толпа навалилась, подмяла его под себя. По счастью, это пошло на руку полузадушенному Уфелду. Он, уже не столь стесненный, замолотил по деду кулаками, не заботясь, куда попадет. А тут еще пришла нежданная помощь: кто-то, наверняка случайный, от души приложился по хребту зловредного старикана дубовой скамьей. Тот охнул и обмяк.
В тот самый момент в помещение ворвались стражники. Кого-то повязали, кому-то, из особо увлеченных, для острастки врезали по голове рукоятью меча. Драка прекратилась.
Байг заметил, что народу стало гораздо меньше. Видимо, кто-то из драчунов успел-таки унести ноги. Среди оставшихся Уфелд обнаружил стонущего под столом мастера Коробку, и гроссведуна Юрая, стоящего на четвереньках посреди зала и мотающего головой.
Тех, кто мог ходить, тычками погнали одеваться. Лежачих отливали холодной водой. На мгновение в дверном проеме мелькнула физиономия Виреуса. Черный байг что-то сказал старшему страннику, кивнув при этом на своего собрата по профессии — за общим гамом Уфелд не разобрал ни слова. Тем не менее, к нему тотчас подошли и осведомились, кто из задержанных его товарищи. В сопровождении двух стражников байг проследовал в отдельный кабинет. Мастера Коробку стражникам пришлось нести на руках: гроссведун, похоже, сломал ногу, да вдобавок его здорово ошпарило кипятком, когда драчуны смели на пол чайник. Вскоре к ним присоединился Юрай, вполне целехонький.
— Впервые потерпел я столь позорное поражение, — немного смущенно признался он. — И где? В бане!
Заметив плачевное состояние мастера Коробки, Юрай тут же осмотрел его, определив перелом лодыжки. У банщиков нашлось всё потребное для подобных случаев, и, когда явился старший стражник, чтобы снять показания, трое пострадавших были готовы к допросу.
— Так вы утверждаете, что драка началась из-за вас? — спросил стражник, глядя почему-то на Юрая.
Тот пожал плечами.
— Во всяком случае, с нас все и началось. Но я заметил, что восемь человек целеустремленно пробирались к нам, остальные же бились с кем придется.
— Мудрено такое заметить, — усомнился стражник.
— Меня учили, — коротко ответил Юрай.
Сняв показания и заверив, что все виновные понесут наказание, стражник попросил Юрая и мастера Коробку проследовать к карете, которая доставит их во дворец Великого герцога — всё же они являлись отнюдь не рядовыми персонами. Уфелда же отпустили восвояси. Он не сомневался, что его скорейшему освобождению поспособствовал черный байг Виреус.
