кольца, и оттого благоразумно не пытался белым кольцом воспользоваться. Запрет короля в данном случае значения не имел. С того момента, как главный колдун королевского войска покинул ставку Сумура Первого, он руководствовался только смутным желанием попасть на север и увидеть Белуанту. Король, Семерица, продолжающаяся война — все казалось сейчас не столь важным. Кольцо же, стоило прикоснуться к нему в кармашке на поясе пальцем, мгновенно давало чёткое ощущение направления.
Меняя коней, сопровождаемый опытными проводниками, дальней связью предупреждая гроссведунов о своем появлении, вихрем мчался Тарган по лесным дорогам. Дневной переход кирасирского полка он покрывал от завтрака до обеда, менял коня, проводника — и мчался дальше, до остатка используя короткий осенний день. Утром он вставал еще в потемках, используя колдовское умение различать дорогу в полной темноте. Ночевал у дороги, возле походного костра, поддерживаемого заботливым проводником. На третий день Тарган, пользовавшийся другими дорогами, обогнал гвардейцев-кирасир и углубился в пустынный лес, где он уже не мог ни коней сменить, ни проводников отыскать.
Оставалось надеяться на цепкую память, до мелочей хранящую давние карты этих мест, да на сопровождавшего его зеленого байга Ирпета, многие годы служившего именно в этих лесах. Гроссведун уже не летел птицей, а неспешно трусил на сменном коне, иногда советуясь с байгом. В лесу, как известно, даже кривая дорога куда вернее пути напрямик. Колдун, благодаря кольцу, знал путь напрямик; Ирпет знал кривые дороги. Но вскоре перестало помогать даже его знание. Проснувшись поутру, гроссведун негнущейся от неудобного ночлега рукой тронул кольцо и указал рукой направление.
Ирпет, с сомнением на него покосившись, пошевелил губами, соображая, и спросил:
— Про направление я понял. А расстояние? Так ведь и к Ледовому Морю выйти можно…
Тарган неуверенно ответил, что расстояние — не больше хорошего дневного перехода. Он помнил карту и понимал, что Белуанта намеренно забралась в самую труднодоступную часть леса. Со стороны реки там сплошные болота, с запада — невысокие, но крутые лесистые холмы, где только лошадей губить. С юга вроде бы никаких препятствий нет, но весь вид зеленого байга показывал, что туда он идти решительно не намерен. И точно: Ирпет сказал, что там сплошь такие буреломы, что пробиться сквозь них сможет разве что отряд саперов. Обходить же их долго, да и заблудиться несложно: уж очень разнообразен там рельеф.
— То болото, то озерко, то горушка невысокая. Реки и ручьи петляют, холмы все одинаковы, а буреломов полно, не знаешь, где наткнешься. Нам бы до речки дойти, до Охорки, она сквозь западные холмы течет. По ней можно на плоту сплавиться, только — без коней.
Реки, даже малые, еще не встали, но армейский колдун понимал, что произойти это может в любой момент. Хоть завтра. И что тогда? Без коней, пешие, в непролазной чаще… Не пропадут, конечно, но и Белуанту догнать не сумеют. Не хуже колдуна это понимал и байг, для которого такие переплеты были не в диковинку.
На заставе, перекрывавшей дорогу из герцогства в Качкар, изумленная толпа ахнула и расступилась перед прибывшей со стороны Качкара повозкой. Восседавший на козлах качкарский пограничник и пленник в колпаке, надвинутом по самое горло, никого не могли удивить, но вот существа, шагавшие по четырем сторонам повозки, вгоняли в дрожь даже привычных к нежити жителей пограничнья. Были они высотой в полтора человеческих роста, на длинных, почти куриных ногах с семью когтистыми пальцами. Туловище над ногами переливалось зелено-розовыми разводами и равномерно пульсировало в такт шагам. Во все стороны из туловища змеились многочисленные черные отростки, непрерывно сплетаясь. И над всем этим страхолюдством возвышалась на длинной косматой шее маленькая змеиная голова с выпуклыми глазами.
— Сугранеды! Стражи колдунов! — пронесся шепот среди служивой молодежи.
С земель сопредельного государства в герцогство доставили схваченного колдуна, скованного по всем правилам. Передача преступника много времени не заняла. Начальник заставы нашел в списках имя мастера Коробки, схватить которого повелевал указ уже покойного Великого герцога, поставил в сопроводительном письме свою подпись, закрепил ее печатью — и иноземная повозка в сопровождении своих чудовищных стражей отбыла назад в Качкар.
Преступника приковали к стене подвала тремя цепями, магически защищенными от колдовских попыток их порвать. Мастер Коробка на коротком допросе не запирался. Да, он наложил на племянницу герцога Белуанту магическое внушение, имея целью удалить оную Белуанту из дворца как можно дальше. Действие сие свершил он по наущению колдуньи по имени Хитар, с которой состоял в любовной связи. Назвал гроссведун и байга Уфелда, своего сообщника, и графа Косму, пославшего его в Госку с целью шпионажа. Мастер Коробка утверждал, что после своего злого деяния он тайно покинул пределы герцогства и никаких преступных поступков больше не злоумышлял. Еще он просил доставить его к наследнику герцога, Юраю, для окончательного суда.
Время было военное, преступник только что сознался в серьезных преступлениях, и молодого герцога решили по пустякам не беспокоить, тем более что тот бился с врагом за множество переходов отсюда. Тут же, у подвальной стены, грудь мастера Коробки пронзили пикой с серебряным наконечником. Потом, уже у мертвого, отрубили голову. И только после этого освободили обезглавленный труп от цепей. Тело зарыли возле дороги, словно собаку. Голову же, в соответствии со старинным ритуалом, вначале погрузили в воду, затем на четверть часа положили в костер. После очищения водой и огнем нагрели ковш с нарезанным стружкой свинцом и залили расплавленным металлом глазницы, нос, рот и уши опаленного черепа. Только после этого колдун считался по-настоящему мертвым.
Отчаявшись, Тарган достал кольцо и с ненавистью на него посмотрел. Белуанта была неподалеку, колдун чувствовал ее уже всем своим продрогшим телом. И все же она была для него столь же недоступна, как и для короля Сумура. Единственное преимущество Таргана состояло в том, что белое кольцо было с ним. И, наполовину не сознавая, что он делает, молодой колдун взял кольцо двумя руками, поднял и посмотрел сквозь него в ту сторону, где находилась Белуанта.
Перед его глазами открылся уходящий вдаль тоннель, вдали мелькнуло лицо молодой девушки, смотрящей ему в глаза — и тотчас по пальцам резанула дикая боль. Тоннель закрылся, белое кольцо оплавленной каплей упало на землю, а почерневшие пальцы на глазах вытягивались, теряя форму. Опомнивший колдун положил руки на ствол ближайшего дерева.
— Ирпет! Руби пальцы! Все руби! — крикнул Тарган зеленому байгу и закрыл глаза, ожидая неминуемой боли.
Он никогда не делал ставку на одного исполнителя, исключая случаи, когда другого нужного человека невозможно было отыскать. Тарган служил ему не из страха, и этого Ему — в облике Сумура — в первое время было достаточно, чтобы приблизить к себе и доверить важную роль. Но Он подстраховался. Призывал к себе, тайком, незнатных, рядовых мастеров заклятий, ведунов. Давал им в помощь опытных лесных охотников и дерзких бойцов с дальних границ королевства. Эти люди были всем обязаны лично ему, не имея никакой иной опоры в столице. Небольшие отряды сосредотачивались вдоль границ с герцогством, ожидая своего часа. И один из таких отрядов его дождался.
Термеку, старший, всегда имел при себе подаренный королем узорчатый обруч, который полагалось носить на голове, не снимая. Был в отряде еще один королевский подарок — старое неказистое седло. Конь под этим седлом всегда должен быть свободен от всадника.
— Когда понадобится, Термеку, я заговорю с тобой через этот обруч, — сказал тогда король. — После этого ты узнаешь и назначение седла…
Подстраховка не подвела и в этот раз. Уже не имело значения, что Тарган его подвел, погубив белое кольцо — его тайное оружие в борьбе с Юраем… или с Белуантой; с некоторых пор Он беспокоился, не умея точно распознать, кто из них Юрай истинный. Он выяснил, что отряд Термеку ближе всех к местонахождению Белуанты. Известны были Ему и мысли Таргана, столь недолго державшего в руках белое кольцо. И оттого без колебаний приказал Он отряду выйти на Охорку и спускаться вниз по ее течению. Любой человек, которого они встретят, объявлялся злейшим врагом короля и подлежал немедленной смерти. Но разведчикам отряда предписывалось первым делом доложить о любом встречном старшему, и только потом пускать в ход оружие.
