— Извини.
— Нет, Ивен, подумай сам. — Крис снова опустила голову ему на плечо и почувствовала, как он крепче обнял ее. — Нет, конечно, здесь принято повсюду кричать о том, что другие держат в тайне. Все секреты в Голливуде на виду. Кто сделал косметическую операцию, кто перекрасил волосы. Вон в той гардеробной открыто курят марихуану. А эти парочки, которые удаляются в укромные уголки и через некоторое время возвращаются, оправляя одежду!
— Надо же, какая ты наблюдательная!
— Да это же только слепой не заметит! Но и у нас в Лоумане есть свои тайны. Наш мэр, Фрэнк, — помнишь его? — носит ботинки с потайным каблуком. А ты знаешь, отчего он до сих пор не женат? Из-за своей покойной матушки. Пока она была жива, она его никуда одного не отпускала.
— Неужели?
— Одна из кассирш в банке — неважно, как ее зовут, — много лет живет с президентом банка. Они встречаются каждую неделю в мотеле «Постой» на Шоссейной улице. Директор моей школы держит в столе бутылочку и прикладывается к ней каждый раз, как звенит звонок, так что к вечеру он уже совсем хороший. Люди есть люди, Ивен. Здесь они одеваются в парчу, в моем городе — в дешевую синтетику. И все равно они везде одинаковые. Хорошие, плохие, психи, нормальные… — Она икнула и поспешно зажала рот ладонью. — Вот это я и хотела тебе сказать. Может быть, это не так, но мне так кажется.
Он поцеловал ее в макушку.
— Приму к сведению.
— Да, я слишком много болтаю. Это все виновато шампанское…
Музыка проплывала над ними и таяла вдалеке. Печально заухала сова. Где-то залаяла собака. Крис и Ивен молчали.
Наконец Ивен нарушил молчание.
— Ты знаешь, Крис, я все-таки люблю тебя.
13
Она услышала эти слова, поняла их, но они почему-то не вызвали у нее ожидаемой радости.
— И тебя это мучает, — сказала она.
— С чего ты взяла? — У тебя голос совсем похоронный. Ах, Ивен, Ивен, что ж мне с тобой делать?
— Пристрелить, чтоб не мучился, — мрачно предложил Ивен. — Давно мне не было так хреново. Вся жизнь наперекосяк.
— Отчего? — Она почувствовала, что в один миг протрезвела.
Ивен снова прижал ее к себе, потом встал, подошел к краю галереи. Некоторое время смотрел в ночь, потом обернулся, облокотившись на перила.
— Я думал, что у меня все уже четко определено. Я знал, кто я такой, зачем живу и чего хочу в этой жизни. А потом появилась ты, и вдруг оказалось, что я на самом деле ничего о себе не знаю. Раньше у меня внутри был какой-то стержень. Я жил, руководствуясь тем, что связи не тянутся долго и на любовь рассчитывать не стоит, потому что это чувство — лишь необходимый элемент голливудских фильмов.
Он уставился в землю и покачал головой.
— А теперь? — спросила Крис.
— А теперь я чувствую, что меняюсь. И не уверен, что к лучшему. Стержень выпал. И я теперь себя чувствую каким-то… беззащитным и растерянным.
Ивен вскинул голову и уставился на нее, стиснув кулаки:
— Вот что ты со мной сделала!
— И ты не знаешь: то ли обнять меня в знак благодарности, то ли свернуть шею за то, что я разрушила твой привычный мир.
— Вот-вот, что-то в этом духе, — кивнул он, не улыбнувшись.
Он снова сел рядом с Крис и стиснул ее руки.
— Крис, — сказал Ивен дрожащим голосом. — Я ведь занудный, надменный, ревнивый тип. Я себялюбец и собственник. Я старый распутник и циник. Какого черта ты в меня влюбилась?
— Из мазохизма, наверное, — хмыкнула она.
— Слушай, я серьезно!
— Я понимаю, но ты слишком уж суров к себе. Да, конечно, может быть, все, что ты перечислил, есть в тебе, но ведь ты к тому же умный, талантливый, нежный и страстный, и еще — ты заставляешь меня чувствовать себя красивой и желанной. Наверно, это все тоже кое-чего стоит?
Он пожал плечами.
— Я еще не сказал тебе главного. Понимаешь, я не знаю, смогу ли я довериться женщине.
К тому времени Крис была трезва как стеклышко. Она кивнула.
— Это верно. Но это понять нетрудно. Твоя мать ушла из дому, жена тебя бросила, большинство женщин, которые у тебя были, сходились с тобой лишь потому, что им было что-то нужно от тебя, — насколько я понимаю, таких, как Марла, куда больше, чем таких, как Гарриет Нельсон. Неудивительно, что ты от женщин ничего хорошего не ждешь. Твоей вины здесь нет. Я…
И тут где-то рядом послышался голос Марлы:
— Крис! Ивен! Куда вы подевались? Крис!
— Вечно она не вовремя! — проворчал Ивен.
Крис зажала ему рот.
— Спрячемся от злой колдуньи? — шепотом спросила она. — Или выйдем ей навстречу?
Ивен пожал плечами.
— Это твой вечер. Поступай как хочешь.
— Крис! — голос Марлы послышался совсем рядом. — Ты где? Приехал Син Питерс и хочет с тобой познакомиться.
— Син Питерс? — Крис буквально расцвела, прижала руку к сердцу. — Син Питерс! Всю жизнь мечтала его увидеть.
— Он обрюзг, — хмуро сообщил Ивен. — Волосы красит. Мускулатуру поддерживает таблетками. Я слышал, что он импотент.
— Ивен, пожалуйста, пощади его! Нелегко ведь быть человеком-легендой.
— Да, верно. Ладно, ты иди, а я, пожалуй, поеду.
— Как?! — Крис вцепилась в его руку. Вся ее радость мгновенно растаяла.
— Терпеть не могу Сина Питерса. По крайней мере, в данный момент.
— Но…
— Слушай, Крис, настроение у меня поганое. Еще, того гляди, ляпну что-нибудь такое, что испортит тебе все удовольствие. Пиджак возьми себе, а то замерзнешь.
Он стряхнул с себя ее руку и встал.
— До свидания. Увидимся в отеле.
— Ивен…
— Я заеду к тебе. Обещаю.
Он скользнул куда-то в темноту, и вовремя: мгновение спустя раздался радостный возглас Марлы:
— Ах, вот вы где прячетесь!
Крис посмотрела вслед удаляющемуся Ивену, подавила внезапно охвативший ее страх и отправилась знакомиться с одним из кумиров всей своей жизни.
В три часа ночи раздался громкий стук в дверь. Крис не спала. Она выпила пару чашек кофе на кухне у Марлы, несколько стаканов воды в отеле, приняла две таблетки аспирина, и все равно голова у нее болела и настроение было тревожное. Она набросила халат и, хватаясь за гудящую голову, выбралась из спальни в
