на самолете не было прибора, регистрирующего параметры полета и действия рулями.
В настоящее время, когда на самолетах стоят «черные ящики», выявить действия летчика, неадекватные ситуации, можно,но и сейчас прямолинейно заявить: виноват летчик – неэтично. Да и неверно с той точки зрения, что эти действия носят, как правило, неточный характер потому, что неясной является сама ситуация. А если летчик находится в условиях дефицита времени, он не успевает прояснить ситуацию и найти действия, которые привели бы к выходу из опасного положения.
Сейчас найдено удачное определение, которое не обвиняет летчика, а констатирует то, что он оказался именно в такой ситуации. Назвали это явление «человеческий фактор». Говоря, что причиной происшествия является «человеческий фактор», мы не обвиняем летчика впрямую, а говорим о том, что он попал в ситуацию, из которой не успел найти выход. И этот «человеческий фактор» распространяется на любого летчика вне зависимости от его званий и регалий и даже вне зависимости от опыта, налета и его природных качеств. Даже самый выдающийся летчик при потере навыка пилотирования или действиях в конкретной сложной ситуации может оказаться в критическом положении. Если же быть до конца объективным, то можно сказать, что опытные (по стажу работы и должностному положению) летчики часто теряют навык выполнения сложных полетов, так как большую часть налета у них составляют инструкторские полеты, когда пилотирует проверяемый, а командир тем не менее записывает себе в летную книжку полет по этому сложному упражнению.
При этом наиболее типичными являются следующие ситуации, характеризующие действия опытного и неопытного летчиков при попадании в непонятное (сложное) положение.
Опытный летчик в этом случае не спешит действовать рулями, а стремится разобраться в ситуации, определить, в каком положении находится самолет, и только после этого отклонять рули в нужном направлении. Но затрата времени на оценку обстановки часто приводит к тому, что его не хватает на вывод из сложного положения. Неопытный летчик в этом случае может действовать двояко. Или начнет отклонять рули произвольно, что, как правило, приводит к усугублению сложной ситуации. Или, если летчик не обладает достаточной психологической устойчивостью, он может оказаться в состоянии глубокого стресса и вообще не будет способен осуществлять никаких разумных действий.
Вот если теперь проанализировать то, что произошло в полете у Гагарина и Серегина, с учетом «человеческого фактора», то можно нарисовать картину происшедшего достаточно точно, с обоснованием рассматриваемых предположений.
Когда я представил мысленно картину происшедшего за 35 сек, в течение которых ситуация из относительно простой превратилась в безвыходную, и при этом представил, как действовали летчики в это время, обнаружил, что в тех элементах полета, которые я предположил как действительно случившиеся, в свое время побывал и я сам и что тоже не мгновенно разобрался в возникшей сложной ситуации.
Разница между тем, что случилось со мной, и тем, что случилось у Гагарина и Серегина, заключается в том, что у меня все эпизоды происходили поодиночке в разное время и был запас высоты, а у них практически все вместе или один за другим и появился дефицит высоты.
Начну с того, что опишу свои случаи.
1. Когда я уже достаточно хорошо освоил самолет МиГ-15бис, так же как Гагарин, возвращаясь из зоны пилотажа, чтобы уменьшить высоту, ввел самолет в нисходящую спираль. Затем что-то меня заинтересовало в закабинном пространстве и я отвлекся от наблюдения за режимом снижения. Когда же посмотрел в кабину, увидел, что самолет с большим креном и углом снижения мчится вниз на большой скорости. При этом авиагоризонт так завалился, что считать его показания сразу и не удалось. Первое инстинктивное движение рулями было взятие ручки управления на себя. Казалось, что при этом и скорость уменьшится и угол пикирования тоже. Произошло же обратное: спираль стала еще больше «закручиваться», увеличивая и крен,и угол пикирования. Я быстро понял, как нужно действовать в этом случае: вывел самолет из крена, а потом энергичным взятием ручки на себя вывел его из пикирования. При этом потерял много высоты, но у меня был достаточный ее запас, и все обошлось благополучно. Кстати, молодых летчиков истребительной авиации ПВО обязательно провозили на отработку действий по выводу самолета из крутой спирали, что подтверждает заключенную в ней потенциальную опасность.
2. Желая выработать навык вывода самолета из сложного положения по приборам в условиях, близких к реальным, я на самолете МиГ-15УТИ под шторкой, чтобы не видеть, какой маневр делает контролирующий, бросал ручку и закрывал глаза. Тогда, к моменту, когда открывал глаза, положение самолета действительно было неизвестным. Когда первый раз проделал я этот эксперимент, то, открыв глаза и взглянув на авиагоризонт (АГИ-1), увидел, что он завалился вправо, линии горизонта и «неба» не видно. Как только я увидел сильно завалившуюся вправо шкалу АГИ-1, инстинктивно отклонил ручку влево и обнаружил, что «завал» увеличился. Не сразу сообразил, что если сфера прибора завалена вправо, то это левый крен и ручку нужно отклонять вправо, что и сделал незамедлительно. После этого случая нашел точку на сфере авиагоризонта, которая «идет за ручкой» (это нижняя точка вертикального диаметра), и всегда ориентировался по ней: точка справа от центрального индекса, ручку отклонять влево.
3. Третий фактор, в принципе, известен всем, кто занимался инструкторской работой. Это так называемый «зажим управления» обучаемым. Он имеет место, когда обучаемый не знает точно, что делать. Тогда он инстинктивно зажимает управление. У меня, кстати, «зажал» управление не ученик, а проверяющий, правда, в нестандартной ситуации. Я готовился к -проведению исследовательской работы «Действия истребителей-бомбардировщиков ночью по целям, освещенным с воздуха».
При этом сброс светящих бомб (САБ) я решил осуществлять с кабрирования. Для этого нужно было ночью на сверхзвуковом самолете выполнять полупетлю. Никто на реактивных самолетах фигур сложного пилотажа ночью не выполнял. Ну а я убедился, что это возможно и безопасно, и на двухместном самолете вначале под шторкой по приборам научился выполнять все фигуры сложного пилотажа. То есть я к выполнению этого полета на боевом самолете был полностью готов, но для проформы кто-то должен был проверить меня и записать в летную книжку результаты проверки и допуск к выполнению подобных полетов. Генерал поручил это сделать «нейтральной» фигуре – летающему преподавателю из учебного отдела – бывшему командиру истребительно-бомбардировочного полка. На аэродроме перед полетом я не стал объяснять, что буду делать, а сказал только: вы ничего не делайте, посмотрите, что буду делать я, а потом запишете мне проверку. Он не возражал, но когда в зоне, после виражей, я перевернул самолет на спину, чтобы выполнить переворот, он вдруг вцепился в управление и зажал его так, что я не мог взять ручку на себя, чтобы выполнить нисходящую ветвь переворота. И только после моего не очень вежливого окрика он отпустил ручку управления.
Ну а теперь посмотрим на схему, приведенную в книге С.М.Белоцерковского «Гибель Гагарина». На ней достоверен участок снижения от 4200 м до 3500 м. На этом участке самолет развернулся на 1 10° за 15 сек. 2-й достоверный участок – снижение от выхода из облаков до столкновения с землей. При выходе из облаков угол пикирования составлял 70-90°.
Проведя несложные расчеты, я нашел, что на первом участке самолет развернулся на 110° (с КК=70° до КК=320°) за 15 сек, т.е.скорость разворота составила 7,3 град/сек. При крене 60° и скорости 600 км/ч угловая скорость составляет 5,7 град/сек. То есть даже на этом участке крен на спирали был более 60°, а вертикальная скорость составляла 47 м/сек. То есть и крен и вертикальная скорость превышали те значения, которые оптимальны при выполнении нисходящей спирали.
На втором участке – от высоты 3500м до 500м (выход из облаков) перепад высот составил 3000м, а время полета – 35сек. Курс самолета в это время равнялся 180°. То есть угловая скорость в среднем равнялась 14 град/ сек, а вертикальная 83 м/сек. Можно сказать, что параметры спирали достигли угрожающих размеров, ведь при таких значениях осредненных параметров конечные значения были раза в 1,5 больше. (Расчет осуществлялся из предположения, что за 35 сек самолет развернулся на 500°: с курса 320° до 180°-140° плюс еще полный вираж.
Время полета самолета до верхней границы облаков (1200 м) составило всего 26 сек.
Ну а теперь попробуем с учетом всех исходных данных и предположений, приведенных выше, составить полную картину того, что произошло с самолетом Гагарина в течение тех 35сек, которые лежат
