теперь бы еще понять, что они так старательно скрывают.
Я ходила из угла в угол роскошной комнаты, не в силах успокоиться. Я чувствовала себя заключенной. Ну и толку, что моя тюрьма светлая и комфортная, здесь нет крыс, пауков, а вместо прелой соломы — мягчайшие пуховики под шелковыми простынями? Суть от этого не меняется. Возможно, если бы меня заключили в настоящую камеру, мне не пришлось бы ежесекундно видеть лицо своей надзирательницы. В общем, когда, наконец, раздался тихий стук, и в проеме двери появился Алекс, я уже была порядком на взводе. Легкое движение бровями, и Тарния склонилась в почтительном поклоне. Она попыталась, было просигналить что-то глазами, но так как все внимание Алекса уже сосредоточилось на мне, раздраженно пожав плечами, исчезла.
Стоило ему улыбнуться на мой испытывающий взгляд, как все мои подозрения стали казаться глупыми и смешными. Разве может такой замечательный, прекрасный, добрый мужчина меня обманывать?
Да, что это со мной? Веду себя, как откровенная дура!
— Ты, чем-то взволнована? — я и не заметила, как он оказался рядом.
— Да, — прошептала я, разглядывая пушистый ковер, устилающий пол. Боюсь, если я буду смотреть на Алекса, то не смогу сознаться даже в этом. Язык прилипает к гортани, все вопросы испуганными мышами разбегаются по углам, а мне хочется только одного — смотреть на него, дожидаться улыбки, слушать слова, даже не вникая в их смысл. Сознание вопит, что это глупо, но наивное сердце своим бешенным грохотом заглушает все мудрые слова.
— Тебя обидела Тарния? — ну, хотя бы имя назвала правдиво!
— Нет, — не хватало еще ябедничать, выискивая мелочные придирки. — Что со мной произошло? Почему я ничего не помню? — Я наконец-то смогла выпалить волнующий меня вопрос.
— Успокойся, сейчас я тебе все расскажу, — удивительная, нежная и одновременно очень печальная улыбка появилась на его губах. Усадив меня в кресло, он устроился напротив и взглянул на меня внимательно: — Ты обещаешь, что выслушаешь все спокойно, и не будешь волноваться?
— Обещаю, — я мотнула головой так, что прядь черных волос упала мне на глаза. Смутившись собственной порывистости, никак не подтверждающей обещания не волноваться, я замерла, боясь, что если я пошевелюсь, он может передумать.
— Ты попала в ловушку, — чуть помедлив, начал Алекс. — Мы с тобой были в Светлых землях и тебя похитили феи. И не просто феи — сам господин Ректор заинтересовался тобой. Возможно, таким образом он пытался добраться до меня — не знаю. Ему удалось блокировать твою силу, — Алекс провел пальцами по 'перчаткам' на моих руках, — до того, как я с Хранительницами пришел к тебе на помощь.
— Так я была волшебницей? — вот так новость!
— У тебя была огромная сила, — как-то уклончиво ответил Алекс и продолжил: — С большим трудом мы прорвались домой, но здесь, когда, казалось, все плохое осталось позади, нас ждало новое несчастье. Ты всего-то съела яблоко, как тебе стало плохо. А когда ты очнулась, то все забыла. Вероятно, проклятый фей успел наложить на тебя заклятие, но что-то пошло не так и оно начало действовать только здесь.
— Тарния рассказала мне совсем другое. Она сказала, что я упала с лошади на прогулке, — я испытующе взглянула в лицо Алекса. Но тот остался совершенно невозмутим.
— Это официальная версия для придворных. К счастью, немногие знают, что значат эти перчатки, — произнеся это слово, он скривился, как от кислого, — мы никогда не практиковали такого наказания. Не могли же мы сказать, что тебя лишили силы. Но, если это можно было бы утаить, то потерю памяти не скроешь. Пришлось придумать несчастный случай. Этим можно объяснить если не все, то очень многое.
— Почему ты сразу не рассказал мне все это? Я чувствовала себя пленницей вдвоем с этой девушкой, — я едва удержалась от хлюпанья носом.
— Прости, — он нежно прикоснулся к моей ладони. — Я растерялся, когда понял, что произошло. Я оставил Тернию, чтобы тебя никто не потревожил, а сам бросился узнавать, что же могло случиться и что делать дальше.
— И что ты узнал? С этим как-то можно бороться?
— Твоя память должна вернуться, не существует необратимых заклятий, — уклончиво пообещал он, отводя глаза. Понятно. Память восстановится, только когда, и что для этого нужно сделать, он наверняка не знает.
— А кто тот парень, Айлери, кажется? — не похоже, чтобы Алекс врал, но что он ответит на это?
— Он заходил сюда? — кажется, упоминание об Айлери не улучшило его настроения.
— Да, но я не смогла вспомнить, кто он. Мне показалось, что он весьма огорчен этим и, чтобы утешить, подарила ему кошель с побрякушками. Все равно я не знаю, что с ними делать.
— Он фей, но вступился за тебя, когда ты попала в плен. Когда мы тебя спасали, пришлось и его взять с собой, — он явно что-то не договаривает. Хотя все, в общем, выглядит весьма правдоподобно и логично. Алекс приподнял за подбородок мое лицо: — Я рад, что ты так спокойно восприняла случившееся. Пожалуй, даже спокойнее, чем я. А теперь мы можем пообедать, не отвлекаясь на грустное, — он ловко открыл бутылку вина и потянулся к бокалам.
— Только я так и не вспомнила, кто я, — кажется, к этому вопросу он был не готов — рука дрогнула, и красная лужица растеклась по скатерти кровавой кляксой.
— Кто ты… — глухо повторил Алекс. — Мне жаль, что ты не помнишь и этого. Ты — моя любимая девушка, и это — самое главное.
Любимая девушка? Это много или мало? Почему такой простой вопрос вызвал такую реакцию?
— Это ничего не объясняет. Что я делаю в этом доме? Ведь это твой дом? Кто я? Служанка? Бывшая колдунья? Твоя любовница? — последний вопрос я задавала с каким-то напряжением. А вдруг и, правда?
— Нет, — по-моему, пауза перед ответом затянулась чуть дольше, чем требовалось, а в голосе прозвучало легкое сожаление. — Ты моя девушка. Ты жила здесь после окончания Академии. Ты должна была принять одно очень важное решение. Я понимаю, ты не помнишь наш разговор, поэтому спрашиваю еще раз: ты станешь моей женой?
— Я — твоей женой? — боюсь, ни мой вопрос, ни выражение лица никак не соответствовал образу счастливой невесты. Странно, ведь он мне нравится, очень нравится, почему же его предложение привело меня в такое замешательство? — Я не могу ответить тебе прямо сейчас.
— Я тебе не нравлюсь? — в его голосе прозвучало скорее удивление, чем разочарование.
— Нравишься, очень нравишься. Я и правду считаю, что ты самый красивый, самый замечательный мужчина в мире. Но я не помню ни себя, ни того, что нас с тобой раньше связывало. Ответить сейчас было бы нечестно и по отношению к тебе, и к себе. Если я не смогу вспомнить, то хотя бы разберусь в самой себе.
— Я буду ждать. Я постараюсь тебе помочь, — мне показалось, он все-таки рассчитывал на другой ответ.
— Эта комната, — я обвела рукой роскошные покои, — Я не вижу здесь никаких своих вещей, как же я здесь жила?
— Мы находимся во дворце правителя Темной стороны. Я — его младший сын.
— Ты — принц? — уточнила я. Отчего-то эта новость меня совсем не удивила.
— Можно сказать и так. А вещи… Совсем недавно ты владела силой, которая позволяла тебе, обходится без гардероба. Не беспокойся, я пришлю слуг, которые доставят тебе все необходимое.
— Признаюсь, не чувствую я что-то в себе аристократических корней. Как же мы с тобой могли познакомиться?
— Ты — сирота. Училась в Академии волшебства. Мы встретились на выпускном балу, — скомкано выпалил он, разглядывая собственный бокал.
Если принцев и учат лгать, он явно прогуливал уроки. Но почему, почему он врет? Чтобы скрыть злые слезы, я уткнулась в тарелку. Еда безнадежно остыла, ком в горле мешал жевать, но смотреть ему в лицо я тоже не могла. До конца обеда, или уже ужина, мы больше не проронили и слова. Так и не почувствовав вкуса еды, я отставила прибор и откинулась на спинку кресла.
— Ты устала, милая? — в голосе Алекса прозвучала искренняя забота. — Ложись спать сегодня пораньше. Завтра у нас будет насыщенный день — тебе предстоит снова узнавать и дворец, и округу. Мы еще наговоримся, — он чмокнул меня в макушку.
