По имени Иосиф, был он плотник И не был, в сущности, ему отцом; Другой был просто голубем, к тому же Весьма престранным голубем, настолько, Что голубем, по сути, не был он. А мать его - она и не познала Любви пред тем, как в свет ему явиться. Она была как бы лишь колыбелью, В которой он спустился к нам с небес. И что ж, они хотели, чтобы он, Рожденный лишь от матери одной И не имевший никогда отца, Которого бы мог он полюбить, Чтоб он носил с собою и в себе Одну лишь доброту и справедливость! Однажды, когда Бог-отец уснул, А Дух Святой парил в небесной сини, Из ящика чудес похитил он три чуда. И первым сделал он, чтобы никто не О том, что он навек покинул небо. При помощи второго чуда стал он Навечно человеком и ребенком. А третьим чудом сотворил Христа, Который на кресте пребудет вечно, Там, в небесах, распятый на кресте, Служа моделью для своих подобий. Затем бегом пустился к солнцу И по его лучу спустился наземь. Теперь со мною он живет в моей деревне. Отличный малый, и смешливый, и притом Сама естественность. То бегает по лужам, То рвет цветы, любуясь ими, А то в осла запустит камнем. Охотно рвет плоды в чужих садах И от собаки удирает с криком. Еще и за девицами не прочь Побегать, хоть и знает, что они Едва ли с одобреньем принимают Забавы эти, важно проходя С кувшинами на смуглых головах. Он научил меня всему. Он научил Меня внимательнее вглядываться в вещи. Он показал мне все, что есть в цветах. Он обратил мое вниманье на изящность Камней, когда в руках их держат люди И не спеша разглядывают их. Он очень странно говорит о Боге Как о больном и о наивном старце, Который произносит иногда Такие речи, коих смысл неясен. Он о Марии говорит - она Дни вечности проводит за вязаньем. А Дух Святой все чистит клювом перья, И там, где он сидел, витает дух, Одним лишь голубям, увы, присущий. И все на небесах примерно так же, Как в церкви католической земной. Он говорит мне, что Господь едва ли Все понимает в том, что сам когда-то Он сотворил, - 'хоть я и сомневаюсь, Что это он-то сам и сотворил'. Вот, например, он говорит, что 'все живое Хвалу ему поет, - но ничего Живое не поет, иначе были б Певцами все живые существа. Живое - оно просто существует, И оттого зовут его живым'. Затем, устав от этих разговоров О Господе престранных, засыпает Мой мальчик Иисус, и я несу, К своей груди прижав его, домой. ..............................................................
Он в доме моем живет посреди холма. Он - это Вечное Дитя, тот именно бог, которого так нам недоставало. Он - сама человечность, для которой естественность - это суть. Он - божество, которое к шалостям склонно и улыбаться умеет. Вот поэтому-то я и знаю точно, Что именно он - настоящий маленький Иисус. Этот ребенок, такой человеческий и потому Божественный, всю повседневную жизнь поэта Наполнил легко собою, и потому Что он всегда и повсюду ходит со мною, Я остаюсь поэтом всегда и везде. Самый беглый мой взгляд Наполняет меня ощущеньем, И все тайные звуки Адресуются именно мне. Новый Ребенок, живущий там же, где я, Простирает ко мне одну руку, А другую протягивает всему остальному Сущему в мире. И так мы идем втроем по любой дороге,
