— А скажи, почему ты не давала о себе знать столько лет и вдруг решилась приехать?
— Я только недавно прочитала о вас в журнале по животноводству. И вспомнила, как папа говорил, что у него был брат Жеремиас.
При воспоминании об отце глаза Мариеты увлажнились, и Жеремиас, пожалев ее, прекратил свой допрос.
— Жудити, покажи Мариете ее комнату, — обратился он к женщине, которая уже много лет служила здесь экономкой.
Проводив гостью в отведенную ей спальню, Жудити вновь вернулась в кабинет Жеремиаса, чтобы высказать свое мнение:
— Вы, конечно, вольны поступать, как считаете нужным, но чутье подсказывает мне, что она самозванка.
— Да? — всерьез отнесся к ее словам Жеремиас. — И что тебя в ней насторожило?
— Не знаю. Не могу сейчас определить. Просто чувствую, что она притворяется.
— Ну, это не довод, — разочарованно молвил Жеремиас. — Уверен, Мариета никому тут не нравится, потому что все уже привыкли к мысли о наследстве.
— И это вы говорите мне?! — возмутилась Жудити. — Я высказала вам свои опасения как другу, а вы!.. Да поступайте как угодно. Мне дела нет до вашего наследства!
Она резко повернулась, намереваясь уйти, но Жеремиас остановил ее:
— Не сердись, я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, что твое мнение для меня — не пустой звук. Пригласи Фаусту, пусть проверит ее документы на подлинность.
Олегариу, пришедший вместе с Фаусту, тоже счел необходимым предостеречь Жеремиаса от ошибки:
— Ты только не спеши составлять завещание. Присмотрись как следует к этой племяннице. Если она аферистка, то наверняка ее поддельную метрику не отличишь от поддельной. Тут нужна какая-то особая проверка.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Фаусту.
— Пока не знаю, — ответил Олегариу. — Но подумаю.
— А я знаю, что надо делать! — твердо произнес Фаусту. — Возьму ее свидетельство о рождении, если вы, конечно, не будете возражать, и поеду в тот город, где оно было выдано. Только так мы сможем установить, подлинник это или подделка.
— Ты прав, — согласился Жеремиас. — Но как ей об этом сказать, чтоб не обиделась? Вдруг она и вправду моя племянница?
— Позвольте мне поговорить с нею как вашему адвокату, — вызвался Фаусту. — Я объясню ей все деликатно.
— В этом нет нужды, — сказала, входя в кабинет Мариета. — Я случайно услышала, о чем идет речь, и сейчас принесу документ. Но прежде хочу сказать, что приехала сюда не за деньгами и даже не знала, насколько мой дядя богат!
Бруну не зря опасался, что может не застать на своей ферме Луану: девушка и в самом деле намеревалась оттуда уйти, когда нечаянно стала свидетельницей ссоры между Зе и Донаной.
— Я никогда не просила к себе в помощники! — горячилась Донана. — И ты вовсе не обо мне думал, когда привез ее сюда.
— Ее привез не я, а сеньор Бруну. Ты же сама видела, — с досадой отвечал Зе.
— Что из того? — не унималась Донана. — Ты где-то присмотрел эту красотку и уговорил хозяина взять ее к нам.
— А тебе не приходило в голову, что это хозяин ее присмотрел? Для себя! — услышала Луана и почувствовала, как жаром запылали ее щеки.
— Сеньор Бруну — серьезный человек! — решительно вступилась за хозяина Донана. — Он никогда не волочился за женщинами. В отличии от тебя!
В тот же день Луана объявила, что уходит. Но Донана и Зе стали умолять ее не делать этого:
— Хозяин на нас рассердится. Подумает, что мы тебя обидели. Не уходи, пожалуйста. Здесь ты ни в чем не будешь нуждаться.
Они говорили так искренне, что Луана не смогла доставить им неприятности. Да и уходить ей, в общем, было некуда.
— По-моему она — порядочная девушка, — заключила после этого разговора Донана. — А ты на нее наговариваешь всякие гадости.
— Ничего такого я про нее не говорил! — обиделся Зе. — Просто мне показалось, что наш хозяин к ней неравнодушен.
Донана и на сей раз не поверила мужу, но слишком скорое возвращение Бруну заставило ее внимательней отнестись к словам Зе.
Луана же, услышав, что прилетел хозяин, забилась в уголок на кухне и не хотела оттуда выходить.
— Ты его боишься? — спросила Донана.
— Нет. Просто не знаю, как себя вести в таких случаях, — ответила Луана. — Никто никогда не относился ко мне с такой добротой, как сеньор Медзенга.
— Пойдем, он хочет с тобой поговорить.
— Я не знаю, о чем с ним говорить, — совсем растерялась Луана. — Скажи, что ты меня не нашла на кухне, а я незаметно уйду к реке.
Донана, вздохнув, выполнила ее просьбу: сказала хозяину, что девушка, вероятно, прогуливается где-то у реки.
— Придется поискать ее так, — поднялся из-за стола Бруну.
Зе вышел его проводить и потихоньку сообщил то, что узнал от жены:
— Луана призналась Донане, что не выносит мужчин и оттого до сих пор остается девственницей.
— Неужели?! — изумился Бруну. — Ей ведь уже лет двадцать пять. К тому же она такая красивая…
— Да, вероятно, до нее всегда было много охотников, — предположил Зе, — потому она и возненавидела нашего брата.
— Бедная девочка, — сочувственно произнес Бруну. — Одного, я слышал, ей даже пришлось поранить ножом. Я хотел бы помочь Луане, только она, похоже, и мне не доверяет.
— Ничего, со временем поймет, что вы помогаете от чистого сердца, — успокоил его Зе и, проявляя деликатность, добавил: — Мне надо сходить в загон к молодым телятам.
Бруну же вскоре отыскал Луану на берегу и попросил ее поподробнее рассказать о себе.
Девушка промолчала, съежилась, как дикий зверек.
— Это правда, что вся твоя семья погибла в автомобильной катастрофе? — продолжил тем временем Бруну.
Луана в ответ беззвучно расплакалась, закрыв лицо руками.
— Ну прости, — смутился Бруну. — Я не хотел причинить тебе боли.
— Нет, это вы меня простите, — заговорила она сквозь слезы. — Не знаю, что со мной: разревелась тут перед вами.
— Ничего страшного…
— Поверьте, я очень редко плачу. А перед посторонними вообще никогда.
— Верю, верю, — тихо проговорил Бруну. Ему хотелось погладить ее вздрагивающие от рыданий плечи, но он не рискнул, опасаясь, что будет неверно понят.
— Я не люблю рассказывать о себе, потому что мне нечего рассказывать. Даже имя Луана мне дали в больнице, где я лежала с тяжелой травмой. У меня нет никаких документов.
— Это не беда, — сказал Бруну. — Я помогу тебе получить необходимые документы. Завтра же поговорю со своим адвокатом.
— Я живу не только под другим именем, но и фамилии своей в точности не знаю.
— Придумай любую! — тотчас же нашелся Бруну.
