завязали.
— Нет, не сразу! — продолжала наступление Лейя. — Мне не удалось с вами справиться без вмешательства отца. Ты забыл уже, Маркус, тот скандал в ресторане и разбитую витрину? И то, что отец узнал о твоем пристрастии к наркотикам не от тебя, а от полицейского?
— Но после того как мы переехали в Рибейран-Прету, я больше не вожусь с той компанией, ты же знаешь, — оправдывался Маркус.
— Да, знаю. Но для этого нам пришлось оставить Сан-Паулу и перебраться в эту дыру!
— Положим, нам и здесь не так уж плохо, — робко возразила Лия. — Мы ведем себя вполне прилично и хотим, чтобы вы с отцом тоже жили мирно.
— К сожалению, это зависит не только от меня, — тяжело вздохнула Лейя, — давая понять, что разговор о разводе ей крайне неприятен.
Позже, когда дети вышли, она позвонила Ралфу и сказала, что какое-то время не сможет с ним встречаться.
— Почему? — спросил он.
— Потому что я потребовала у Бруну развода.
— На каких условиях? — заволновался Ралф.
— На таких, как мы с тобой оговорили. Я хочу получить половину всего состояния.
— А он? Что ответил он? — нетерпеливо спросил Ралф.
— Велел подавать заявление в суд, — печально молвила Лейя. — Поэтому я и решила временно воздержаться от встреч с тобой. А тут еще дети устроили мне обструкцию. Боюсь, они догадываются о наших свиданиях.
— Ну что ж, мне будет очень не хватать тебя! — елейным голосом произнес Ралф. — Ты хотя бы звони.
— Да, конечно, — пообещала Лейя. — Мне тоже будет плохо без тебя.
Положив трубку, Ралф обернулся к своей подружке Марите, которая лежала рядом с ним в постели и смотрела на него угрожающе.
— Не надо делать такое страшное лицо, — нежно улыбнулся он. — Это была жена Мясного Короля.
— Когда-нибудь я ее убью! — пригрозила Марита.
— Ты сделаешь непростительную глупость: потеряешь половину состояния, принадлежащего ныне Мясному Королю, — пояснил ей Ральф.
— А чем ты можешь гарантировать, что не обманешь меня, как эту дурочку? — спросила Марита.
— Ничем! — простодушно развел руками Ралф. — Но ты же чувствуешь, что тебя я люблю искренне, а из нее только выкачиваешь денежки?
— Я могу лишь подтвердить, что с меня ты не берешь денег. И то, наверное, только потому, что у меня их нет, — уже вполне миролюбиво произнесла Марита.
— Ну вот видишь, — ухватился за эту мысль Ралф, — стал бы я с тобой общаться, если б не любил!
Разговор с матерью не убедил Маркуса и Лию в том, что у нее нет любовника. И они прямо спросили об этом отца, когда тот вернулся из поместья Арагвайя. Бруну их вопрос немало озадачил.
— А почему вы об этом спрашиваете? У вас есть какие-то подозрения не сей счет?
— Нет. Просто мы ищем возможную причину вашего развода.
— Это была инициатива матери. Наверное, она устала от меня за долгие годы, — пояснил, как мог Бруну. — И если быть честным, то я не уверен, стоит ли нам и дальше сохранять семью.
Он прошел к себе в кабинет, а Лия и Маркус, обсудив услышанное, решили, что не все потеряно и родители могут помириться.
Бруну же впервые задумался о том, что ему следовало бы достоверно знать, имеется ли у его жены любовник.
— Ну что, ты еще не передумала разводиться со мной? — спросил он Лейю перед ужином.
— Нет. А ты не передумал поделить все по-хорошему, без вмешательства суда?
— Я похож на идиота? — был ей ответ.
— Это мы выясним, когда ты будешь защищаться в суде! — парировала Лейя.
«Пожалуй, мне все-таки придется нанять частного детектива, чтобы он подловил ее с любовником», — решил про себя Бруну.
Затем, желая отвлечься от неприятных семейных проблем, позвонил своему адвокату и спросил, сложно ли будет обеспечить документами Луану.
— Кто такая Луана? — подступила к мужу Лейя, слышавшая его разговор с доктором Жоэлом.
— Одна несчастная девушка, которой я хочу помочь, — ответил Бруну.
— С каких это пор у тебя появилось время заниматься попечительством сирот? — съязвила Лейя.
— Эта девушка работает в моем поместье в Арагваей.
— Отчего же ты не привез ее прямо сюда?
— Пока в этом не было нужды, — в тон ей ответил Бруну. — К тому же мне сейчас некогда будет заниматься ее воспитанием, так как я вынужден судиться с тобой.
«Что ж, ты сам дал мне козырь в руки, — подумала Лейя. — И я не упущу возможности им воспользоваться».
Вооружившись этой идеей, она позвала к себе детей и сообщила им с печалью в голосе:
— Вы искали не там, подозревая меня в супружеской неверности. Вам надо было спросить у вашего отца, кто такая Луана.
— Говори яснее, мама, — попросил Маркус.
— Я сама не знаю всех подробностей. Мне известно лишь то, что эта девица живет на ферме в Арагвайе и у нее нет даже свидетельства о рождении. Так что ваш отец связался с какой-то проходимкой. Сначала он выхлопочет для нее документы, а потом привезет ее в наш дом.
— Дикость какая-то! — заключила Лия. — Откуда ты все это знаешь?
— Он сам мне сказал! — сообщила Лейя, с удовольствием наблюдая за реакцией детей. — Так что все недостающие ответы вы можете получить у своего папаши.
Обескураженные Лия и Маркус последовали ее совету и задали отцу нелицеприятный вопрос:
— Скажи, кто такая Луана? Ты разводишься с матерью из-за нее?
— Нет, — твердо произнес Бруну.
Маркуса, однако, такой вопрос не убедил, и он проявил настойчивость:
— Мы с Лией хотели бы ее видеть. Это возможно?
— Что ж, если вам так хочется… — вынужден был согласиться Бруну. — На днях я полечу в Арагвайю и могу вас взять с собой.
Нотариальная справка, привезенная Фаусту, мало что изменила в отношении Жудити к Мариете — верная помощница Жеремиаса по-прежнему недолюбливала его племянницу, хотя и сама не могла объяснить почему. Предположения Жудити о том, что Мариета покажет свой норов после того, как ее признают законной наследницей, не подтвердилось: племянница вела себя тише воды, ниже травы. Это пожалуй, и раздражало Жудити больше всего.
— Какова нахалка! Прикидывается овечкой, чтобы покрепче привязать к себе сеньора Жеремиаса! — не сдержалась она однажды в присутствии Олегариу.
— Я советую тебе держать свое мнение при себе, — с горечью молвил он. — Не то накличешь на себя гнев хозяина, как это произошло со мной.
— Да я и так помалкиваю, — тяжело вздохнула Жудити.
Жеремиас действительно в короткий срок привязался к Мариете, как к родной дочери. Казалось, в отношениях с племянницей он стремился наверстать все то, что упустил за долгую жизнь, добровольно отказавшись от теплоты родственных связей.
Мариета тоже тянулась к этому теплу — Жеремиас не мог обмануться в ее искренности и потому резко пресекал каждого, кто пытался предостеречь его от излишней доверчивости.
Вечерами они подолгу беседовали с племянницей в его кабинете. Мариета в основном молчала,
