Поистине счастливы мы, христиане, своим упованием на такого Бога, который есть сама Любовь. Чего нам бояться, о чем роптать, когда во время попущенных искушений сам Попуститель их и наш Воспитатель внимательно и с отеческой любовью взирает на нас, изливая в тяжелые минуты океаны благодатной любви за одно лишь «Господи, помилуй!». Вот когда нет их, столь нелюбимых нами искушений, вот тогда бы нам и плакать, и сокрушаться, что «забыл нас Отец» и «перестал любить» той безраздельной любовью, которая «до ревности». К кому нам идти, если нас презирает безумный мир? К кому обращаться, если вокруг одни лишь протянутые к нам руки еще более слабых: «помоги! дай! успокой!». К кому нам-то тянуть собственные немощные руки, если не к Тому, Кто действительно может силой и славой Своей ради любви прийти на помощь и отереть с лиц наших всякую слезу.
Как-то лет десять назад на Новодевичьем кладбище я замер перед надгробной плитой из черного базальта. Сто лет назад на этом лакированном камне высечены слова: «Когда я родился, вы все смеялись, а я плакал. Когда я умирал, вы все плакали, а я смеялся». Какой-то дикой шуткой показалась тогда мне эта эпитафия! Но до времени запали в душу слова эти, и только сейчас начинаю понимать их смысл.
И что странно и показательно: пока думал и писал, так и умирать перестал. А из стадии умирания плавно перешел к выздоровлению. Даже погода прояснилась.
Рыбная ловля с нежданной встречей
С первым лучом солнца к нам, на летнюю веранду, вбегает другой лучик ? маленький Ванечка в обнимку с удочками: «ыпку авить». Берем с собой батюшкину плащ-палатку, хлеб и идем на рыбалку. Речушка здесь неширокая, но, по всему видно, рыбная. Всё здесь имеется для рыбы: и прибрежный камыш, и глубина, и затончики со стоячей водой. Устраиваемся с мальчонкой под старой ветлой на деревянном мостике, насаживаем хлебный мякиш на крючки и закидываем удочки: Ваня покороче, я подлинней. Мальчик аж ротик открыл, так увлекся. Смотрит, как завороженный, на гусиный красный поплавок, не шелохнется.
В природе стоит тишина. Рыба после дождя вроде бы просто обязана проголодаться от переживаний. Ну, и конечно, должна же природа мальчику подарить что-нибудь от щедрот своих. Вспоминаю вслух евангельскую историю о ловле апостолами рыбы на Галилейском море. Ваня отрывается от поплавка и во все глазенки смотрит на меня. Взгляд у него необычный: кроме того, что синий, еще и прямой, как бы испытующий. Да, малыш, достанется, тебе от женского пола: когда вырастешь, поди красивым парнем станешь. Но, пока ты маленький и не знаешь, что тебя ожидает; пока ты способен слушать с открытыми ртом и глазами евангельские слова, то слушай.
После распятия Спасителя ученики Его возвращаются к своему обычному занятию ? рыбной ловле. Однажды ловят они рыбу на Галилейском море ночью. Вот уже наступает рассвет, небо над покатыми холмами светлеет, а они ничего не поймали. Только что поднятая из воды сеть ничего не принесла. На рассвете лодка их стоит недалеко от берега. Над зеркальной поверхностью моря парит тишина. Сами они молча под парусом разбирают и укладывают сеть, выбирая из нее водоросли.
Вдруг, слышат они заботливые отеческие слова: «Дети, есть ли что у вас кушать?» Нет, ничего у них нет, лодка пуста. Незнакомец тогда говорит: «Закиньте сеть справа от лодки, тогда поймаете». Апостолы забрасывают, и вдруг: о чудо! Сети оказываются полными рыбы. Петр оглядывается на Незнакомца, и горячее сердце его вздрагивает: «Это Господь!». Он порывисто набрасывает на себя одежду и вплавь бросается к берегу.
Здесь у костра, на плоском камне, сидит Иисус. Он выглядит как обычный рыбак, завернувшись в плащ от утренней прохлады, и печет на углях хлеб и рыбу. Вслед за Петром на берег выходят и остальные. Они с трудом тащат за собой сеть, переполненную рыбой. Ее столько, что сеть едва выдерживает такой вес: целых сто пятьдесят три больших карпа. И сейчас еще рыбу эту в Израиле называют «рыбой святого Петра». «Подходите и ешьте», ? говорит Учитель.
Господь воскрес, как и обещал. Он снова среди земных людей, со Своими учениками. Они являются свидетелями великого чуда. И это переполняет рыбаков, мокрых, голодных, усталых страхом и благоговением. Господь живой, внешне Он такой, как был: те же дорогие черты лица, спокойный голос, даже одежда на Нем все та же: красный хитон, сотканный Матерью Богородицей, синий плащ, сандалии… Только сердцем чувствуют притихшие ученики близость непостижимой тайны.
Им, простым рыбакам, пока еще на дано понять все величие происшедшего с Господом за последние дни. Как им вместить простым человеческим рассудком сошествие Бога во ад, высвобождение множества душ из мрака и тесноты в ликующее Царство Небесное? Они, конечно, слышали о тех воскресших праведниках, что вышли из разрушенных землетрясением пещер. Многие из оживших тогда пришли в Иерусалим к родственникам. Но все они куда-то потом пропали… Может, это были только слухи? Во время этих событий ученики в страхе скрывались кто где. Им тогда было не до слухов.
Ученики молча ели рыбу, пресные хлебные лепешки, запивая водой, и во все глаза смотрели на молчащего Учителя. Один лишь не мог смотреть на любимое лицо Господа, боясь встретиться с Его кротким, но всевидящим взором. Самый горячий из учеников, который трижды отрекся от Него в ту ужасную ночь пленения. И вот к нему, у которого во рту пересохло от страха и стыда, так что кусок в горле застревает, обращается Христос:
? Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?
Однажды уже Петр со свойственной ему восторженной горячностью сказал слова «если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не
