ее так охарактеризовала: «с миру по нитке».
— Спасибо за честность, — неожиданно обиделась Проскурина, но постаралась не подать виду. — В следующий раз буду осмотрительней. Скажи, а за что ты так не любишь журналистов?
— У меня с ними свои счеты. Личные.
— Настолько личные, что мне приходится отдуваться за всю журналистскую братию?
— Каждый отдувается сам за себя. Ты здесь ни при чем.
— Да, но у меня такое чувство, что при слове «журналист» внутри тебя включается сигнальная лампочка и ты начинаешь злиться, язвить, ехидничать без всякой причины. Я это еще в субботу заметила. Ты прямо в лице переменился, когда узнал, что я журналистка.
— Тебе показалось, — опустил он голову. — Хотя… Возможно, в этом был элемент неожиданности. Решил, что ты такая же, как и твои подружки: сидишь дома, не знаешь, чем себя занять.
— И ты с такими часто общаешься?
— Бывает.
— Теперь понятно, почему ты валял дурака: две наивные дурочки-домохозяйки рядом с микроскопом. Вещи на первый взгляд малосовместимые. Только есть нюанс: и у меня, и у Ленки — красные дипломы, которые не за деньги куплены. А вот твой способ знакомства…
— По-моему, я извинился еще в субботу, — нахмурился Вадим. — Так что твое напоминание, прости, похоже на обычное пиление. Тебе это не идет.
— Не нравится, когда напоминают о промахах? — насмешливо уточнила Катя.
— А тебе нравится? Вспомни, как ты встретила меня сорок минут назад. Ведь ты тоже промахнулась насчет причины моего возвращения.
Она опустила глаза.
— А тебе идут очки, — тут же сменил тему Ладышев и улыбнулся. — Правда. Зря ты комплексуешь и все время пользуешься линзами.
— С ними удобнее.
Чувствуя, как покраснела, она захотела уйти, спрятаться, но решив, что это будет истолковано как полное поражение, сделала над собой неимоверное усилие и дерзко подняла голову.
— Ты прав, давно пора побороть этот комплекс.
Вадим хмыкнул и посмотрел на нее с нескрываемым интересом.
— Не ожидал. Выходит, не зря из вас троих я обратил внимание на тебя.
— Тогда, раз уж мы оба такие проницательные, давай поговорим как нормальные люди.
— А почему ты решила, что мы говорим как ненормальные? Это у тебя сегодня странный тон. Хотя в субботу мы расстались на другой ноте.
— На то много причин.
— Например? Переживаешь, что муж вернулся, а ты здесь? И это правильно. Насколько я смыслю в семейной жизни, нет такой причины, ради которой стоит лишать себя и его семейной идиллии после разлуки. Я бы, к примеру, здорово обиделся. И не только за это.
Восприняв последнюю фразу как очередной камень в свой огород, то есть намек на субботнее вольное поведение, Катя нахмурилась и повернулась к Вадиму спиной.
— Ладно, извини. Не мое это дело. Видно, поэтому ты и не в духе.
— Не в духе, потому что спать хочу. Это первое. Во-вторых, я думаю, ты тоже не больно рад тому, что приходится торчать здесь, в этой квартире. Ведь и у тебя рухнули планы на вечер.
— Горячо, — согласился Вадим. — Остался без ужина.
— В таком случае большое спасибо за помощь, с благодарностью приму твои дальнейшие инструкции и…
— Ты меня выгоняешь?
— Нет. Но если мы продолжим общение в таком тоне — поссоримся. Минск — город маленький. Случайно встретимся, опять у обоих испортится настроение.
— В «десятку»! — снова кивнул Вадим. — Только в мои сегодняшние планы не входит с тобой ссориться. Ладно, извини. Мне и вправду пора ехать, надо только дождаться, пока капельница закончится. Замок на место прикрутить можно? — бросил он взгляд на валявшуюся на полу дверную ручку.
Не получив ответа, он молча принес из прихожей инструменты, в пять минут управился с дверной ручкой, сложил принадлежности в чемоданчик, проверил, все ли в порядке у Людмилы, и в поисках Кати заглянул на кухню. Та сидела за обеденным столом.
— Если ты голоден, могу предложить чай, — как бы между прочим сказала она.
— И от пары бутербродов тоже не откажусь, — повеселел Вадим. — Жутко голоден. Как раз ехал ужинать, когда Лена позвонила.
— И ты решил приятно провести вечер с женой уважаемого Игоря Николаевича.
— Я решил помочь хозяйке породистой кошки, которой как раз и требовалась помощь, — улыбнулся он.
— Женская служба спасения в лице Вадима Сергеевича Ладышева, — усмехнулась она. — Ладно, на этот счет больше вопросов не имеется. Я другого не пойму: зачем ты вернулся? Мой тебе respect, конечно, но, честное слово, никак не могу найти этому объяснение! У меня много знакомых мужчин, но вряд ли я отыщу среди них пару-тройку тех, кто поступил бы так же… Случайный человек в этой истории, — продолжала недоумевать Катя, — И мог с чистой совестью поехать ужинать.
— В том-то и дело, что не мог… — вздохнул Вадим и сделал паузу. — Переговорил с ребятами со «скорой» и понял, что придется ехать к бывшему однокурснику. Он в больнице работает анестезиологом. Повезло, что дежурил и не был на операции.
— В этой больнице делают анестезию коровам? Или собачкам? — склонив голову набок, изучающе посмотрела на него Катя. — Или все-таки людям? Что-то заставляет меня думать: твой друг — не коровий доктор. Как, впрочем, И ты им никогда не был.
— Хорошо, я не ветеринар, — сдался Ладышев.
— Тогда кто же?
— Сейчас бизнесмен, но когда-то был подающим надежды хирургом, — улыбнулся он немного печально. — Давно, в прошлой жизни. Ничем подобным уже сто лет не занимался, так что… Ты была неправа — руки у меня дрожали. Удалось собраться, включить механическую память. Впрочем, это уже детали.
«Не дрожали руки, — не согласилась Катя. — А ведь верно, — задумалась она. — Как я сразу не догадалась, что он доктор? Пусть и в прошлом. Когда Ленка узнает, что Ладышев никакой не ветеринар, умрет со смеху!» — неожиданно развеселилась она.
— Чему улыбаемся? — не ускользнула от Вадима перемена в ее настроении.
— Вспомнила Ленку с ее кошкой.
— Да уж, кошке сегодня не повезло. Но я оставил твоей подруге телефон знакомого ветеринара. Сколько себя помню, у нас в доме всегда были собаки. Большие, маленькие… Сейчас у мамы пудель живет, Кельвин. Просто энерджайзер какой-то!
— А я с детства боялась собак… Сколько у нас времени? Ну, пока капельница закончится, — кивнула Катя в сторону спальни.
— Минут пятнадцать. Надо взглянуть, как она там, — встал он.
— Если ты действительно так голоден… Придется заглянуть в холодильник. Думаю, Людочка нас простит.
Открыв дверцу холодильника, Катя мысленно отдала должное хозяйке: полки были заставлены разнообразными продуктами — от йогуртов до закрытых емкостей с готовыми блюдами.
«Словно специально готовилась, — удивилась она. — Здесь тебе и ужин, и обед, и завтрак. Мне такого никогда не достичь».
— Есть борщ. Котлеты с картофельным пюре… Салат из крабовых палочек, — перечислила она вернувшемуся Ладышеву.
— Крабовые палочки не люблю, а вот борщ с котлетами — с удовольствием, — присел он за стол. — Люблю все домашнее. А ты-то сама успела поужинать?
— Мне тоже было не до еды.
