испытывать к тебе самые светлые чувства? Кого ни возьми: мама, Андрей. Даже Зина! На пушечный выстрел никого из барышень не подпускала, а вчера была готова уволиться, если тебя не найду!
— Ты серьезно?
— А ты думаешь, шучу? И что у тебя за талант такой — с первой минуты всех обаять? Даже меня!
— Сам напросился на знакомство, — насмешливо напомнила она.
— Сам, отрицать не буду. И знаешь, очень этому рад. Самый верный поступок за весь год, — добавил он чуть тише. — Я сегодня понял, что в сравнении с ним все остальные теряют свою значимость… Больше всего на свете я сейчас хочу оказаться рядом с тобой.
— И я хочу, — не удержалась Катя.
— Тогда вызываю такси, — обрадовался он. — Жаль, сам за руль сесть не могу, выпил стаканчик виски.
— Вадим… В таком случае, может, не стоит? — осторожно предложила она. — Мы в самом деле устали за сегодняшний день. С учетом непростой завтрашней встречи с отцом да еще предстоящей новогодней ночи не мешало бы выспаться. Должен же кто-то из нас двоих трезво мыслить, — шуткой смягчила она отказ. — К тому же вдруг ты с утра передумаешь встречать со мной Новый год?
— Не дождешься. Я хорошо подумал. Целых четыре часа думал. С тех пор, как мы расстались, — снова стал серьезным Вадим. — …А что на тебе сейчас надето? — неожиданно спросил он после паузы.
— Халат.
— А под ним?
— Ночная рубашка. С рукавами. А что?
— Неправильная рубашка. Ты всегда в ней спишь?
— Всегда. В ней как-то теплее. Особенно сейчас, когда сплю одна.
— А раньше?
— И раньше спала в сорочке.
Вадим вздохнул.
— Ладно… Когда за тобой завтра заехать?
— Пока не знаю. Ближе к двенадцати. Последняя ночь в уходящем году… Пойдем спать?
— Пойдем.
— Спокойной ночи!
— Я тебя целую. Спокойной ночи!
— И я… — добавила Катя и еще долго с улыбкой смотрела на погасший дисплей телефона…
8
«Что бы такое надеть?» — первая мысль, с которой Катя проснулась, завладела всем оставшимся до приезда Вадима временем. Ничего путного в голову не приходило. Высушив и уложив волосы, она нанесла на лицо легкий слой тонального крема, подкрасила ресницы и направилась к распахнутому шкафу.
«Н-да… Негусто у меня нарядов для встречи Нового года… в узком семейном кругу. В новом кругу, — поправила она себя, по очереди прикладывая перед зеркалом плечики с одеждой. — С отцом было бы проще, вполне достаточно новой кофточки к джинсам», — вздохнула она, откладывая на диван очередной комплект.
В шкафу оставался лишь упакованный в целлофан наряд, купленный летом в Турции. Так и висел с биркой.
«Вряд ли сегодня кстати так выряжаться. Красиво, но спина открыта, слишком по-вечернему. Как воспримет это Нина Георгиевна, одному Богу известно!» — вздохнула она, покрутившись перед зеркалом.
Примерку прервал долгий звонок в дверь.
«Ну вот! Не успела!» — набросив халат, раздосадованно подумала она.
На площадке с большой коробкой и пакетом стоял Вадим.
— Привет! Ты чего так долго не впускаешь? — переступив порог, пробурчал он, чмокнул Катю в щеку и поставил коробку на пол. — Полгорода за этими кастрюлями объездил: все размели к Новому году! Раз уж ты не желаешь ко мне переселяться, придется мне иногда здесь столоваться. Давай распаковывай, — открыв шкаф, чтобы спрятать верхнюю одежду, показал он глазами на коробку.
— Сумасшедший! — всплеснула руками Катя, рассмотрев рисунок на коробке. — Куда же я все эти кастрюли пристрою? Кухонька крошечная.
— Пристроим, — успокоил Вадим. — Выбросим весь хлам — и все поместится.
— Без разрешения Арины Ивановны? — задумалась она. — Нет, нельзя. Я здесь не хозяйка.
— В таком случае тебе придется переселяться на Сторожевку. Да, сегодняшнюю ночь проведем у меня. Даже не сопротивляйся. А что это? — заглянул он в разрез распахнувшегося халата. — Дай посмотреть, что за красота.
— Да так, гардероб перебирала… — смутилась Катя и отступила в глубь комнаты. — Не могу подобрать ничего подходящего для вечера. Извини, не успела ни переодеться, ни прибраться.
— Извиняю, только дай посмотреть. Ну пожалуйста, — игриво заканючил Вадим.
Сделав шаг, он коснулся рукой полы халата и, поняв, что сопротивления не последует, осторожно развязал пояс, обнажил плечо.
— Ничего себе! — едва не присвистнул он, полностью освободив женскую фигуру от халата. — И ты хочешь сказать, что это не подходит для встречи Нового года?
— Сомневаюсь, — окончательно смутилась и покраснела Катя. — Как твоя мама воспримет, сомневаюсь…
— Если учесть мамину склонность к истинно женскому стилю одежды, ты очаруешь ее в очередной раз. Можешь не сомневаться! — заявил он убежденно. — К тому же все на месте: бюст, талия, бедра… Поверь, ее не смутит даже небрежно сброшенная бретелька. Вот так, — опустил он тонкий жгут материи. — А еще лучше обе, — аккуратно стянул он бретельку с другого плеча и лукаво улыбнулся. — Ах да, забыл еще об одной вещи, — он привлек ее к себе, обнял, поцеловал оголенное плечо и принялся медленно расстегивать молнию на спине.
— Ты с ума сошел! У нас времени в обрез, а еще надо заехать в Ждановичи! — попыталась образумить его Катя. — …У меня ноги подкашиваются… — произнесла она уже не столь возмущенно и добавила почти шепотом: — Ты что творишь…
— Помогаю переодеться… Надо поберечь это очаровательное платье до вечера, — также перешел на шепот Вадим.
В следующую секунду ткань скользнула по бедрам, мягко опустилась на ковровое покрытие, а дальше… А дальше платье было забыто ровно на столько, сколько того требовали страсть и нежность. Все остальное в сравнении с этим отошло на второй, а то и третий план или же вообще забылось и потерялось во времени…
Ехать в Ждановичи решили по кольцевой, а до кольцевой добираться по самому короткому пути — улице Казинца.
— Ты чего такая смурная? — остановившись на светофоре, спросил Вадим. — Что-то не так? Переживаешь, как отреагирует отец на наш приезд?
— Не только, — тяжело вздохнула Катя, раздумывая, рассказывать или нет Вадиму об услышанной накануне новости. — Валя вчера проболталась, что Виталик шантажирует отца автомойкой.
— Это как — шантажирует автомойкой? — непонимающе свел брови Вадим. — А вот с этого места давай поподробнее.
— Это долгая история.
— А мы никуда не торопимся. Сегодня как никогда справедливо правило: тише едешь — дальше будешь.
Посматривая то в левое, то в правое зеркало, Вадим двигался по средней полосе в пределах
