разрешенной скорости, чего нельзя было сказать о многих других участниках движения.
— Судя по количеству «шумахеров» и по обилию машин, пробки и ДТП на такой дороге обеспечены, — заметил он вслед очередному пронесшемуся слева автомобилю, обдавшему «Range Rover» потоком грязи, отчего автоматически настроенные щетки едва не зашлись в истерике. — Рассказывай.
— Понимаешь, когда папу неожиданно отправили в отставку, он первое время не знал, чем заняться. Энергии еще море, а кроме как о службе, ни о чем понятия не имел. Чего только ни перепробовал: и торговать, и технику ремонтировать. Он ведь военный инженер, руки золотые. Даже землю хотел взять в аренду, теплицы построить и овощи выращивать. Мама перед смертью успела отговорить.
Катя ненадолго замолчала.
— Я жила в Минске, бабушки умерли. С родным городом его больше ничего не связывало. Честно говоря, я сейчас поражаюсь: как он тогда все вынес, не запил с горя, не сломался? — подняла она взгляд на Вадима.
— Потому что настоящий полковник, — не задумываясь, ответил Вадим. — И что дальше?
— Дождался, пока вступит в наследство, продал два дома, нашу двухкомнатную квартиру и купил домик в Ждановичах. Отремонтировал его, стал искать работу. Бывший сослуживец пристроил бригадиром на автомойку, где папа быстро стал руководителем и предложил Виталику построить свою: оказывается, даже место присмотрел. Сам решал все вопросы, сам занимался строительством, открыл, отработал год — и подхватил воспаление легких.
— Вот и сказался нервный стресс, — заметил Вадим. — Пробило защиту. Рано или поздно это должно было случиться. Извини, что перебил, продолжай.
— Он очень тяжело болел, и если бы не Арина Ивановна, теперешняя его жена, неизвестно, чем бы все закончилось. Она была его лечащим врачом, — Катя помолчала и продолжила: — Виталик уважал тестя за то, что он не собирается сидеть сложа руки. Львиная доля финансов на строительство от него шла. И вот теперь, насколько я поняла, пригрозил, что если я не вернусь, то он ее отберет. Папа этого не вынесет, — совсем расстроилась Катя.
— Понятно. А официальный владелец кто?
— Насколько я знаю, официальных владельца два — папа и Виталик. Но ты же понимаешь, что это лишь по бумагам. На деле отец выплачивает компаньону одолженную сумму, проценты, прибылью делится. Остального не знаю, в их финансовые дела я никогда не встревала. Слышала только, что папа рассчитывается с ним поквартально. И Виталик доволен им как партнером.
«А ведь, скорее всего, деньги, которые мне одолжил, он взял именно из этой суммы! — осенило ее. — Что же я наделала!»
— Что еще, договаривай, — снова глянул на нее Вадим. — Говори, скрывать от меня нечего.
— Не знаю, пока это лишь догадка… — заерзала она на сиденье.
— Катя, постарайся понять: отныне все твои проблемы — это и мои проблемы. Не обижай меня своим молчанием.
— Хорошо. В общем, я тут подумала… Короче, те деньги, что вернула тебе за ремонт машины, я одолжила у отца. Как мне кажется, он взял их из суммы, предназначенной для Виталика, — покраснев, опустила она глаза. — Конец квартала… Выходит, я его подставила.
— А вот и пробка, — Вадим заметил, что дорога впереди забита машинами, не раздумывая снизил скорость и стал перестраиваться вправо.
— Это надолго, — вслед за ним оценила размер затора Катя и уточнила: — Решил объехать через город?
— Не только. Надо домой заскочить, — ответил он, сворачивая в сторону Сухарево.
«Как же теперь помочь отцу?» — отстраненно следя за дорогой, погрузилась в свои мысли Катя.
Тут же вспомнился последний разговор с ним, попытки повлиять на дочь, примирить с мужем, негативное отношение к Ладышеву, с которым он даже не знаком. Это не было похоже на отца. Скорее всего, Виталик ему не только рассказал о Вадиме, но и пригрозил. Папа был явно чем-то расстроен, потому и выглядел неважно. Это же надо было ей впутать в это дело отца! А все потому, что гордыня взыграла: как же, не позволит она никому за ремонт своего авто заплатить!
— Я недолго, ты посиди в машине, — попросил Вадим, когда они оказались во дворе его дома.
Не выключая зажигания, он забрал из салона и багажника какие-то пакеты, коробки и скрылся в подъезде. Вернулся и в самом деле быстро, правда, ненадолго задержался с вышедшим покурить консьержем. Что-то ему сказал, показав на машину. Тот в ответ энергично закивал. Пожав ему руку, Ладышев открыл дверцу, присел на сиденье и тщательно отряхнул обувь от мокрого снега.
— Вот, — повернулся он к Кате и достал из внутреннего кармана знакомый конверт. — Я не считал, сколько там. Как ты передала, так все и лежит. Этой суммы отцу будет достаточно?
— Не знаю… — от неожиданности Катя едва не выронила конверт. — Там еще были деньги мне на подарок… Спасибо… — опустила она глаза. — Я тебе верну, как только страховая выплатит…
— Как ты меня утомила! — перебил ее Вадим и, сдвинув рычаг коробки передач, резко нажал на газ. — Как ни пытаюсь втолковать: твои проблемы — это и мои проблемы, — ты ни в какую не желаешь меня понять.
— Прости меня… Прости, если это тебя обижает, — Катя осторожно коснулась ладонью его руки. — Только и ты меня пойми: едва начала учиться жить самостоятельно, рассчитывать только на себя, ни от кого не зависеть, как все снова меняется. Я не успеваю перестроиться…
— Глупенькая, — Вадим, не отрывая взгляда от дороги, убрал одну руку с руля и крепко сжал ее ладошку. — Это не ты от меня, это я от тебя начинаю зависеть. От твоего настроения, от твоих желаний. И, как ни странно, это даже приятно, — добавил он, улыбнувшись. — Короче, чтобы больше я не слышал, что ты якобы мне что-то должна. Если уж на то пошло, ты сделала для меня гораздо больше: помогла принять верное решение. А это стоит куда дороже.
— Какое решение?
— По открытию клиники японской медицины. Вернее, нецелесообразности ее открытия.
— Правда, помогла? Только честно! — недоверчиво посмотрела на него Катя.
— Как на духу! В тот день, когда мы случайно встретились в Москве, я как раз закрыл эту тему.
— С Екатериной Александровной?
— С ней, — кивнул Вадим. — Так что квиты. Теперь давай о серьезном. Попробуй узнать у отца, сколько он должен Проскурину.
— Зачем?
— Если на него не будут давить, то он перестанет давить на тебя. Но для начала надо собрать информацию.
— А если Виталик на самом деле решит продать автомойку? Что тогда? Не могу поверить, что он на такое способен, и все же… Не понимаю, как так можно… Деловая репутация — не пустой звук, а с папой они компаньоны.
— Ошибаешься, — вздохнул Вадим. — С твоим отцом они прежде всего родственники. И если в отношения вклиниваются личные разборки, разводы и прочее, за редким исключением людям удается сохранить лицо, а уж тем более сохранить бизнес. И обычным шантажом здесь дело не заканчивается. Уж поверь мне, насмотрелся.
— Как же теперь быть? — совсем упала духом Катя.
— Я подумаю, чем можно помочь. Напрягу после праздников Поляченко. Придется и о твоем муже кое-что узнать.
— Бывшем, — насупилась она.
— Хочешь не хочешь, но до официального развода он твой муж, — не согласился Вадим. — Боюсь, до того дня не смогу предложить твоему отцу помощь открыто: как любой нормальный мужик, он ее не примет. Так что ты даже не упоминай, откуда деньги взялись. Не успела отдать, вот и все.
— Тогда уж лучше — не взял, — согласилась Катя. — Ты ведь и в самом деле не брал этих денег.
— Ну, в таком разе благодарствую, — улыбнулся Вадим. — С твоей подачи, даст Бог, Вадим Ладышев заработает в глазах отца первый балл. На самом деле хорошо, что ты не отдавала мне их из рук в руки. И не прикоснулся бы. Наверняка разругались бы вдрызг… Все, приехали. Иди одна, без меня.
— А ты?
