Машина снов

чашки с чаем в полупрозрачной руке Шераба Тсеринга.

— Неужели это то, что ты на самом деле хотел спросить? — захохотал йогин, и от этого знакомого смеха все недавние страхи показались Марку смешными.

— Тогда скажи мне то, что я действительно должен был бы знать, — сказал Марко.

— Не стремись увидеть демонов, Марко. Потому что тогда они увидят тебя.

— И что тогда? — растерялся юноша.

— Слова теряют смысл, когда их становится слишком много, — ответил Шераб Тсеринг, по-домашнему отхлебнул из чашки, и его силуэт окончательно распался и исчез, унесённый странным ветром, обдувавшим этот мир.

когда образ тебетца насовсем пропал, Марка захлестнула печаль, горькая, как детская обида. Туман безмятежно струился вокруг, равнодушный к его страданиям. Пэй Пэй, шепнул он и потерял сознание. Последнее, что ему помнилось, — маленькая искорка в уголке её смеющегося глаза.

…Марко лежал, свернувшись калачиком рядом с машиной снов, рука слабо обхватывала рукоять меча, снятые в спешке и разбросанные поблизости доспехи зайчиками играли на солнце, нахально заглядывавшее в щели неплотно прикрытых ставен. Хубилай сел в ближайшее кресло, взмахом руки отослав охранников за двери. Спящий Марко напоминал ему умаявшегося ребёнка, и лишь тяжёлый запах перекисшего вина, со свистом вырывавшийся из его лёгких, немного портил эту идиллическую картину. Хубилай достал из-за пазухи орешек и бросил в Марка. Юноша лениво повернулся, по-прежнему не просыпаясь, и медленно заслонился от летящего зёрнышка ножнами. Хубилай удив — лённо усмехнулся и бросил ещё один орешек, уже быстрее. Марко всхрапнул и снова, лениво повернувшись, заслонился от ореха рукавом. Хубилай привстал с кресла, подошёл поближе и внимательно всмотрелся в лицо Марка. Тот глубоко спал. Хубилай повернулся к нему спиной и, внезапно развернувшись, нанёс спящему сокрушительный удар ножнами. Ножны звякнули по опустевшим доскам пола. Марко стоял чуть поодаль, с мечом наизготовку, с трудом продирая опухшие глаза.

— Как ты это делаешь? — с хохотом спросил Хубилай. — Ведь ты же спал как сурок!

— Что я делаю? — туповато переспросил Марко, усиленно елозя тыльной стороной ладони по ноющему виску.

— Как ты защищаешься во сне?

— Понятия не имею, — тяжело ответил Марко. — Простите, повелитель, у меня так голова болит… ничего не соображаю.

— Сегодня ты приходил в мой сон, — более утвердительно, нежели вопрошающе сказал Хубилай. — Зачем?

— Я не приходил. Я просто случайно назвал ваше имя, — оправдываясь, ответил Марко, упав на пол в поклоне.

— И что произошло?

— Я не смог войти в ваш сон.

— Не смог?

— Ну… я посчитал это не совсем вежливым, — замешкался Марко.

Хубилай подошёл к нему и, взяв за пальцы, развернул его ладонь к свету. Всю поверхность ладони усеивали десятки маленьких круглых ранок. Император потянул Марка за ворот, чтобы убедиться, что грудь юноши покрыта такими же точно странными подсохшими ранками. Марко вяло поддался повелительному жесту императора. Он с удивлением разглядывал ладони, ногтем сколупывая присохшую за ночь коросту.

Император распахнул тяжёлый халат. Под ним тускло светилась кираса, покрытая сотней чешуек, каждая из которых оканчивалась полированным маленьким шипом. Хубилай потянул юношу за исколотый палец и приложил его к кирасе. Рисунок ранок в точности совпадал с рисунком чешуек. Хубилай удовлетворённо хмыкнул и отпустил руку Марка, безвольно упавшую на пол.

— Сегодня я проснулся от запаха крови. Оказалось, что вся кираса измазана ею. Знаешь, я вчера поздно лёг и решил на всякий случай не снимать доспех. Было какое-то нехорошее предчувствие, как в ту последнюю неделю в Канбалу, когда тебетец нашел убийц, спрятавшихся в повозке. На женщинах, которые спали со мной в ту ночь, крови не было. Её не было и на слугах. И на охранниках её тоже не было. Странно, правда?

— Меня даже во дворце… — начал говорить Марко.

— Не было, — продолжил Хубилай. — Я знаю. Я знаю, что ты приехал уже под утро, упал перед крыльцом с лошади, еле дополз до Павильона снов, где и заперся один-одинёшенек. Остаток ночи тебя бдительно охраняла ночная стража. Где же ты так набрался вчера?

— Вам известна таверна «Яшмовая жаба»?

— У Северной заставы Тайду? Да.

— Вчера я решил немного проехаться и завернул туда. Как уехал — не помню. С кем был… Тоже не помню, — Марко почувствовал, что болевшая голова помогает ему врать более убедительно. — Помню одну девчушку-катаянку… Больше… ничего не помню.

— В этом трактире, в «Жабе», часто видят моего сына Тогана.

— Хорошее заведение, мне понравилось.

— Я заметил… Марко, я тебя прошу. Как отец. Я ведь могу попросить тебя о чём-то как отец?

— Конечно, повелитель.

— Пожалуйста, не водись с моими детьми. Особенно за моей спиной.