– У меня нет брата! – сухо сказал Мячиков.
– Это я в переносном смысле... – все еще пытался наладить контакт Проскудин.
Но Николай Сергеевич был неприступен:
– У вас есть юридическое образование?
– Я окончил институт мясо-молочной промышленности!
– Вас переводят к нам из мясокомбината? – с ехидством спросил Мячиков.
– Почти! – пошутил Проскудин. – Я заведовал райсобесом. Общался с такими, как вы. Давайте рассказывайте про свою работу, только, пожалуйста, покороче. А то люди вашего возраста разговорчивы, можно сказать, болтливы. Я-то это знаю...
– За что вас погнали из райсобеса? – спросил Мячиков, свирепея.
– Следователю надо говорить правду. Он все равно до нее докопается. – Проскудин был настроен миролюбиво и доверительно. – Не повезло. Попал под кампанию: борьба с пьянством.
– Ах, вы еще и алкоголик!
– Да нет... ну, выпил как-то... а кто теперь не пьет?.. У вас я долго не задержусь. Должность не по мне, и оклад не устраивает. Так, временное прибежище... – утешил он Мячикова.
– Значит, меня увольняют только для того, чтобы вы здесь отсиделись?
Когда робкие люди выходят из себя, их следует остерегаться. Но Проскудин этого не знал. Мячиков ему надоел, и, чтобы прекратить дискуссию, он выложил на стол козырного туза:
– Может быть, вы не знаете, но я от Андрея Никаноровича!
– Я так и думал, что вы по блату! – К полному удивлению Проскудина, Николай Сергеевич выбежал из кабинета.
Он примчался к входу в прокуратуру, где молодой милиционер читал Сименона.
– Петя, у тебя есть оружие?
– Есть, но оно не заряжено, – ответил дежурный милиционер.
– Сойдет! – махнул рукой Мячиков. – Может, это и лучше, а то заряженное может ненароком выстрелить!
– Опасный преступник, Николай Сергеевич? – Глаза милиционера жадно заблестели.
– Чрезвычайно! – сказал Мячиков, взял у милиционера браунинг и вернулся в кабинет.
– Руки вверх! – сказал он мрачно, направляя дуло на Юрия Евгеньевича.
– Ты что, сдурел? – перепугался Проскудин, но на всякий случай поднял руки.
– Встать! Шагом марш! – скомандовал Мячиков. Проскудин оторопело встал и зашагал к выходу. Николай Сергеевич неотступно следовал за ним, приставив незаряженный револьвер к его спине.
У выхода Николай Сергеевич задержался и приказал милиционеру:
– Петя, запомни его в лицо и больше сюда не впускай!
– Слушаюсь! – сказал милиционер.
– Ну, дедушка, я это тебе припомню! – злобно пообещал Проскудин.
Николай Сергеевич прицелился. Проскудин мгновенно исчез.
Мячиков отдал Пете оружие, возвратился к себе в комнату, снял телефонную трубку и набрал служебный номер Воробьева.
– Валя! – сказал Николай Сергеевич необычным для него стальным голосом. – Пойдем грабить музей!
– Коля! – ответил Валентин Петрович голосом, в котором пела отвага. – Встречаемся через двадцать минут у главного входа!
Через двадцать минут Мячиков и Воробьев с противоположных сторон приближались к месту намеченного преступления. Надвигались сумерки. Большая черная туча закрыла небосвод. Прогремел гром. Заговорщики встретились и многозначительно пожали друг другу руки.
Но, к сожалению, сегодня совершить кражу века не удалось.
На ограде Музея западной живописи висел плакат:
«Выходной день».
Глава седьмая
Так как Мячиков музей не ограбил, а избыток энергии обязательно надо было израсходовать, он в отличие от Воробьева не вернулся на работу, а поспешил к Анне Павловне. Он не предупредил ее телефонным звонком и появился внезапно, как парной цыпленок в продовольственном магазине.
– Пройдемте в комнату! – возбужденно сказал Мячиков, когда Анна Павловна открыла дверь и с удивлением обнаружила незваного гостя.
– Пожалуйста! – неуверенно пригласила Анна Павловна. – Но у меня не совсем убрано. Я вас не ждала...
– Я тоже к вам не собирался! – ответил Николай Сергеевич, идя за Анной Павловной по коридору. – Если бы музей был открыт, я бы к вам не попал!
– Вы собирались в музей, у вас выходной день? – спросила Анна Павловна, когда они оказались в комнате.
– Выходной день не у меня, а в музее! – ответил Мячиков. – А на работе мне делать нечего!
– Что с вами? У вас нездоровый вид. – В голосе Анны Павловны сквозило беспокойство.
– Я нахожусь в состоянии аффекта, – объяснил Николай Сергеевич, бегая по комнате из угла в угол, – а в этом состоянии человек способен на все! Поскольку потом я не смогу решиться, я себя хорошо знаю, я хочу поговорить с вами заранее!
– Успокойтесь, сядьте, пожалуйста! – Волнение хозяйки дома усилилось. – Хотите чаю? Может быть, вы голодны?
– Не отвлекайте меня, прошу вас! – попросил Мячиков. – А то я собьюсь с мысли!
Но бегать все-таки перестал и присел на подоконник рядом с цветочным горшком:
– Я пришел сделать вам предложение впрок!
Анна Павловна подумала, что ослышалась:
– Извините, но я не поняла, о чем вы говорите?
– Я прошу вас стать моей женой! Что тут непонятного? – Сейчас Николай Сергеевич мог говорить о чем угодно без всякого стеснения.
Всем женщинам мира нравится, когда им делают предложение. Анна Павловна покраснела и засмущалась:
– Но я вижу вас третий раз в жизни!
– Зато я давно знаю вашего Володю! – Мячиков привел сильный довод в свою защиту, замолчал и с тревогой заглянул ей в глаза.
– Но я не могу так сразу... Это как-то странно... – ответила женщина в растерянности. – Вообще вы мне симпатичны... Но этого мало, чтобы выйти замуж. Давайте подождем... пусть пройдет время...
Мячиков горячо поддержал Анну Павловну:
– Я с вами согласен! Сейчас я и сам не могу на вас жениться! Не имею права! Потому я и говорил, что прошу вашей руки, можно сказать, вперед... на будущее! Если, конечно, все обойдется!
Последним высказыванием Николай Сергеевич окончательно запутал Анну Павловну, которая уже не понимала, сделали ей предложение или нет.
– Вы говорите так туманно...
– Это потому, что я не могу раскрыть тайну! Это не моя тайна! – прошептал Николай Сергеевич и почему-то огляделся по сторонам.
– Прилягте на диван! – предложила Анна Павловна, поняв, что Николаю Сергеевичу необходим покой.
– А я не знаю, что вы мне ответили – «да» или «нет»? – Мячиков слез с подоконника и остановился
