ты лицо мистера Хардвика, когда он обнаружил их одних, без учителя! Он звал мисс Джонс так, что его было слышно на другом конце школы. Он поймал меня здесь, усадил перед собой, как заложника, и велел сидеть, пока ты не придешь. Он дал им какое-то задание, под страхом смерти приказал вести себя тихо и оставил меня с ними.
— Извини, Дженни, но я попала в аварию. Машина врезалась в дерево. Я позвонила секретарше директора, а он услышал наш разговор. И приехал на своей машине, чтобы помочь мне, но полицейские подоспели первыми.
— Значит, вот куда он направлялся, когда выскочил из школы как ошпаренный! — смерил меня оценивающим взглядом преподаватель физкультуры Пит Грин. — Изображал из себя сэра Галахада для нашей маленькой мисс Джонс. Я слышал кое-какие разговоры…
— Замолчи, Пит, — набросился на него Уэйн, и Пит в притворном страхе загородился руками. — Хотите — верьте, хотите — нет, но наш «золотой мальчик» проявляет отеческую заботу о Трейси.
Мужская половина преподавательского состава захохотала.
— Это правда. Он сам мне сказал.
Послышался новый взрыв смеха. Я с отвращением отвернулась. Мое радужное настроение улетучилось.
— У старых машин есть один недостаток, — пробурчал доктор Уинзор более для себя, чем для других, — им нельзя доверять на дороге.
— У женщин-водителей, особенно молодых и красивых, есть один недостаток, — ухмыльнулся Майк Смит, — им нельзя доверять на дороге.
Я замахнулась на него своими папками, и он отскочил к двери.
— Готов поспорить, Трейси, когда ты сдавала экзамен по вождению, ты надела что-нибудь невероятно соблазнительное — скажем, купальник?
Я снова бросилась на него, но он спрятался за дверью.
Уэйн обхватил меня за талию и усадил на стул.
— Разве можно дразнить маленького, беззащитного ребенка? Успокойся, милая! Ты не можешь пойти в класс в таком состоянии!
Я вырвалась, вскочила со стула и бросилась к двери.
— Почему все обращаются со мной как с недоразвитой, безответственной дурочкой?
— Я бы так не сказал, Трейси, — открыл передо мной дверь Уэйн. — Мы просто все о тебе заботимся. Мы бы не стали обижать такую крошку, как ты. Ты ведь знаешь, кто ты, правда? Любимица учителей, особенно их мужской половины.
Я фыркнула, отчего он снова рассмеялся, и отправилась наконец на урок.
Еле дождавшись конца дня, в четыре пятнадцать я осведомилась у миссис Уилкинсон, свободен ли директор. Она кивнула, я постучала и вошла. Он уже держал в руках свой портфель.
— У вас пальто с собой, Трейси? Полагаю, мы немножко прокатимся, — улыбнулся он. — В моей машине.
— Куда, мистер Хардвик?
— Да просто покатаемся. Мне нужно пораньше быть дома, поэтому мы далеко не поедем.
Мы вышли из здания школы через главный вход.
— Вы не забираете Колина? — спросила я.
— Нет. Он в гостях у приятеля.
Мы ехали по шоссе в западном направлении. Я расслабилась и разглядывала мелькавший за окнами пейзаж. То тут, то там выжженная трава портила зеленые краски полей. Мы миновали заброшенный угольный рудник, небольшие рощицы, И вдруг, к моему удивлению, машина остановилась.
— Теперь поведете вы, Трейси, — сказал он, не выключая двигателя.
— Не могу, мистер Хардвик, — воспротивилась я. — Только не вашу машину.
— Я уже все это слышал. И между прочим, так часто, что в следующий раз, когда вы это скажете, я… я…
Он повернулся ко мне и обхватил руками мою шею. Я инстинктивно вскинула руки и попыталась освободиться. Но потом произошло нечто невероятное. Мои руки замерли, и я вдруг поняла, что не отталкиваю, а сильнее прижимаю его пальцы. Мне хотелось, чтобы он вечно держал меня так. Я подняла на него глаза, и мне захотелось, чтобы мир перестал существовать. Я отдала свои самые глубокие чувства человеку, который ничего ко мне не испытывает, кроме отеческой заботы, и относится как к безответственному ребенку, которому нужны защита и руководство взрослых.
Я, как безумная, вцепилась в его пальцы, и, когда он понял, что я делаю, тотчас убрал свои руки. Я обхватила своими руками шею. Мы оба молчали. Я не могла посмотреть ему в глаза, не смела…
— Трейси, — казалось, слова даются ему с трудом, — вы поведете машину.
— Хорошо, мистер Хардвик, — покорно согласилась я наконец, и мы поменялись местами.
— И ради Бога, перестаньте называть меня мистером Хардвиком, — усевшись на пассажирское сиденье, сердито заявил он. — Меня уже тошнит от вашего почтительного тона. Мы сейчас не в школе. Ну, поехали!
Я отпустила ручной тормоз, потом снова потянула его на себя… И тут мне в голову пришла вполне здравая мысль: «Что я делаю за рулем машины директора?» Мне необходимо было знать ответ. И я спросила:
— Почему, Брет?
Он откинулся на сиденье и по непонятной причине ответил чрезвычайно раздраженным голосом:
— Потому что, моя дорогая Трейси, я хочу предоставить вам возможность почувствовать — что значит вести настоящую машину, а не кучу хлама на стертых колесах. Думаю, причина ваших проблем на дороге в том, что вы всегда ездили только на старых, подержанных машинах, которые давно пора выбросить на свалку. — Наконец он посмотрел на меня. — Разве я не прав?
Я кивнула:
— Но, Брет, после того, что случилось сегодня утром, я боюсь. А вдруг я…
— Никаких «вдруг» не будет.
— Но я…
— Поезжайте, женщина! — закричал он. — Иначе я сойду с ума от вашей неуверенности.
И я поехала, испытывая совершенно удивительное ощущение — все рычаги управления работают, доска приборов отражает точные данные, рулевое колесо реагирует на малейшее прикосновение.
— Восхитительно! — воскликнула я, наслаждаясь мягким ходом машины. — Невероятно! Потрясающая машина, Брет. Я могу ехать немного быстрее?
— О, просто нажмите на педаль. Не бойтесь. Я не боюсь, а почему вы должны? Здесь нет ограничений скорости. Попробуйте, что такое быстрая езда.
И я попробовала. Мы неслись по шоссе, и мое сердце пело — оно пело от радости жизни, от того, что я сижу рядом с человеком, которого люблю. Эта мысль пронзила меня так неожиданно, что моя уверенность мигом улетучилась и нога отпустила педаль газа. Брет бросил на меня быстрый взгляд, но ничего не сказал. Я сбавила скорость, и моя жизненная сила иссякла.
— Поехали, Трейси. В чем дело? Что с вами случилось?
— Ничего, Брет, ничего. Вы возьмете руль?
— Хорошо. Посмотрите в зеркало и прижмитесь к обочине. Накатались?
Я кивнула:
— Было просто здорово, Брет. Спасибо, что позволили мне вести вашу машину.
Мы поменялись местами, и дальше машину вел Брет. Он погрузился в свои мысли, может быть, даже пожалел, что взял меня с собой. Я решила, что скоро мы развернемся и поедем обратно.
Но Брет, похоже, знал, куда едет. Мы миновали горы и вскоре приблизились к лесному массиву.
Он притормозил и съехал к краю дороги.
— Приехали. Давайте погуляем и поговорим.
Он запер машину, и мы пошли по тропинке между деревьями, шурша сухой листвой и осторожно перешагивая через узловатые корни. Казалось, даже птицы знают, что наступил апрель. Их веселый щебет вернул меня к жизни, и я молча улыбалась шагавшему рядом со мной Брету, пока не вынудила его
