— Может, они правы? — ни к кому не обращаясь, произнес Златов.
— Нет, — резко ответил ему Эраст. — Они не правы, потому что подчинились обстоятельствам. Их поставили перед выбором — или карьера в Петербурге, или совместная жизнь за городом. И они согласились на такие условия.
— А что им еще оставалось?
— Сделать так, чтобы не потерять ни свои должности, ни любовь. Поставить свое начальство в такое положение, чтобы те были вынуждены закрывать глаза на их роман и по-прежнему поручать им важные дела. Если бы им это удалось — это была бы настоящая победа.
— И вы знаете, как это можно сделать?
— Я знаю, что в этом в принципе нет ничего невозможного. А уж как именно это сделать, зависит от ситуации. Может быть, когда-нибудь это удастся вам.
Златов снова взглянул на Лилит и Альбину, уже попрощавшихся с уезжающими и уступившими место рядом с ними двум лесным магам.
— Все может быть, — произнес он, нахально глядя Эрасту в глаза. — Но уж это-то вас точно не касается!
— Ошибаетесь, Юрий Германович, — спокойно возразил Вечерковский. — Меня касается все, что будет происходить между вами и той из ваших подруг, которую вы выберете. Как-никак, нашу с вами договоренность никто не отменял, — и прежде, чем вспыхнувший Юрий успел ему ответить, подземный маг скрылся в толпе уходящих с платформы провожающих.
Помахав еще раз всем волшебникам, Ия с Аскольдом, наконец, забрались в вагон. Златов тоже махнул им рукой и решительно направился к Альбине и Лилит, уже снова развернувшимся в разные стороны и собирающимся уходить с вокзала. Он должен уговорить их помириться, и он это сделает. И они обязательно снова станут друзьями и продолжат 'водить за нос' руководителей своих общин. А заодно и Вечерковского.
Звенислава продолжала отрешенно смотреть на выглядывающих из тамбура 'изгнанников'. Потом она перевела взгляд на уходящего Златова.
— Ну как, почтенная? — спросил у нее Симеон, показывая на тронувшийся поезд. — Будут они счастливы?
Лесная чародейка слегка вздрогнула и вернулась к действительности:
— Пятьдесят на пятьдесят. У них очень много разных вариантов будущего. Могут разругаться и бросить друг друга уже через пару месяцев, могут прожить вместе год или даже два, но при этом ссориться почти каждый день, а могут, наоборот, 'притереться' друг к другу и не расставаться до самой старости…
— А Юрий? Его будущее не изменилось?
Предсказательница тяжело вздохнула:
— В целом нет. Но имей в виду — очень скоро он догадается о том, что мы с тобой все о нем знаем. И поймет, что ты не просто так набился к нему в друзья.
Ольховский наморщил лоб:
— Этого можно избежать?
— Нет. Этот момент можно только отдалить на пару месяцев.
— Что ж, — задумчиво проговорил Симеон, глядя в ту сторону, куда только что ушли Юрий и две его приятельницы, — значит, придется завоевывать его дружбу заново.
Громкий скандал, связанный с тем, что подземная община 'пригрела' у себя мага-преступника, ставившего магические опыты на обычных людях, а еще раньше пытавшегося уничтожить Санкт-Петербург, заколдовав Зимний дворец, занимал питерских волшебников в течение многих месяцев. На его фоне все прочие мелкие скандальчики, связанные с изгнанием из города двух молодых, но очень способных волшебников и с уходом в отставку нескольких известных магов постарше, остались почти незамеченными.
СПб, 2006
Часть III. Пять стихий в одном
Пролог
Январь, 1939 г.
Алексий Звонников посмотрел на сидящего перед ним молодого человека, на секунду закрыл глаза, собираясь с силами, глубоко вздохнул и, размахнувшись, резко ударил его ладонью по лицу. Звук пощечины разнесся по огромному выложенному кафельными плитками залу, в центре которого находился глубокий бассейн. Голова юноши мотнулась в сторону, он скрипнул зубами, и в его темно-карих глазах блеснула ярость, но уже в следующий миг он отвел взгляд и тоже тяжело задышал, заставляя себя успокоиться. Алексий сделал шаг назад, к краю доверху наполненного водой бассейна, и какое-то время стоял с напряженным видом, выжидающе глядя на свою 'жертву'. Высоко над их головами, почти под самым потолком тикали круглые настенные часы, секунды сменяли одна другую, но в гулком мокром помещении все оставалось по-прежнему: ничего необычного не происходило. И постепенно лица обоих мужчин начали расслабляться и принимать более спокойное выражение.
— У меня получилось… — не совсем уверенно пробормотал младший из присутствующих, осторожно дотрагиваясь до все еще слегка горевшей от удара щеки. — Я не знал, когда вы ударите. Я не готовился, но у меня все равно получилось.
— Не совсем, Аркадий, — голос Алексия звучал строго, почти сердито, но те, кто хорошо знал этого человека, наверняка уловили бы в его словах нотку искреннего сочувствия. — Ты сдержался и ничего не сделал, но у тебя была злость на меня. Ты просто ее подавил, загнал внутрь себя, а как раз этого ты себе позволить не можешь. Ни в коем случае — иначе рано или поздно все твои обиды вырвутся наружу.
— Почтенный, но не могу же я вообще не злиться, когда меня бьют! — чуть не плача вскрикнул молодой человек. — Ни один нормальный человек этого не может!
— Нормальному человеку это и не нужно, — жестко возразил Звонников. — Потому что нормальный не опасен для других людей. Он может дать обидчику по морде — рукой или магией. И все. Но к тебе это не относится: твой обидчик так легко не отделается, и все, кому не повезет оказаться рядом с вами — тоже.
— Да, — опустив голову и как-то съежившись, с тоской в голосе согласился Аркадий. — Да, я ненормальный. Только зачем же вы тогда со мной возитесь? Вышлите меня из Ленинграда и дело с концом!
— Чтобы ты уехал в другой город, там на кого-нибудь разозлился и сжег его вместе со всеми окружающими? — невесело усмехнулся Алексий. — Твоя магия — не осознанная, она будет проявляться везде, а не только в нашем городе. Это даже не магия в полном смысле слова: ты просто накапливаешь в себе слишком много энергии, а потом она вся разом вырывается наружу. Так что забудь о том, чтобы уехать — здесь, в Ленинграде, ты хотя бы будешь под нашим присмотром.
Аркадий вспыхнул, собираясь что-то сказать, но потом махнул рукой и отвернулся. Звонников положил руку ему на плечо и резко развернул юношу обратно, лицом к себе.
— А вот киснуть и жалеть себя уважающий себя огненный маг вообще не имеет права, — произнес он все так же жестко и безапелляционно. — Это оставь тонко чувствующим мальчикам из водной общины. Мы должны не плакать, а искать выход из положения.
— Но у меня-то выхода нет! — Аркадий в отчаянии вскочил с металлического стула и едва не упал,
