рассеяв хотя бы часть страхов девушки.
— Здравствуй снова, сестра.
Невысказанные возмущения застряли в горле блондинки. Ей это послышалось, или Мёриел действительно сказала…
— Да, ты не ослышалась. Я должна была сообщить это, но подробности ты узнаешь сама…
Не высказанное условие повисло в воздухе. И Долл, догадавшись о том, в чем именно заключалось сомнение, продолжила.
— …если останусь жива.
— Вот именно, — подтвердила крылатая, — У нас мало времени, так что не перебивай меня. Тебе предстоит пройти три пути, первый из них уже подходит к концу. Помни: то что завершилось, нельзя начать сначала. Умей уходить и расставаться. Далее, твои враги. Конечно же, в первую очередь это Каин. Первый убийца силен, но ты не должна его бояться. Обратись к силам своей крови, своего наследия — и ты одержишь победу. В конце первого пути я покину тебя. Чтобы начать второй, отыщи нашу мать…
— Нашу?.. — начала было пораженная Долл, но Мёриел не дала ей продолжить.
— Не трать время на вещи, до которых можешь и не дожить, — резко оборвала она, и жалобно посмотрела на блондинку, — Ты не должна повторить мою судьбу.
— А ты?.. — Долл уже начинало надоедать тот факт, что ни один вопрос ей не удавалось договорить до конца. Ее отражение каким-то образом предугадывало все, что еще не успело соскочить с языка экс- вампирессы.
— Меня убили. Впрочем, сейчас не об этом… Ты ведь тоже чувствуешь это? — крылатая демонстративно повела плечами, демонстрируя, как ей некомфортно.
Долл решила не утруждать себя устным ответом — за последние несколько минут она уяснила, что смысла в этом немного — и просто кивнула.
— Он вот-вот будет здесь, — уточнений, кем является этот 'он' не потребовалось, блондинка по интонации поняла, что речь идет именно о Первом, — В этом мире тебе не смогут навредить физически, но влиять на дух Каин умеет мастерски, — Долл с тревогой заметила, что силуэт ее крылатой сестры начал наливаться светом, постепенно растворяясь в золотистом сиянии. 'Куда!?..' — мысленно воскликнула девушка, но на этот немой вопрос Мёриел ответить не удосужилась.
— Как бы жутко тебе не стало — знай, это все остается лишь сном, пусть и не совсем обычным… не дай Каину играть на твоих чувствах…. - донесся от сверкающей фигуры, такой яркой, что черт уже нельзя было разобрать, прощальный шепот.
А Долл с неприятным удивлением осознала, что вновь осталась одна. И вновь тишина этого иллюзорного безжизненного мира нахлынула на нее. Долл почти физически могла ощущать ее тяжесть: будто девушку резко окунули на огромную глубину. В ушах зашумело, а к горлу начала подкатывать тошнота. У блондинки создалось престранное чувство — будто, даже закричи она сейчас во всю силу своих девичьих легких, ни один звук все равно не прорвет это колдовское безмолвие.
И все же, каким бы чудным не было это измерение, оно с практически доскональной точностью повторяло дом Долл. Какой-то хрустяще-звенящий звук (который у самой девушки почему-то проассоциировался со звуком ломающихся костей) донесся со стороны, где в реальном мире располагалась ванная блондинки.
Ладно, все знают, что в фильмах ужасов именно так и начинаются ужасающие события. Но сидеть и покорно ждать, когда нечто произойдет? Нет, беспокойная натура Долл не позволяла ей остаться на месте. Тем более — может там и не окажется ничего…
По-прежнему будучи напряженной, девушка осторожно приподнялась с дивана и двинулась в сторону ванной комнаты. Минуты за которые она дошла до двери светло-бежевого дерева, показались вечностью, как бы банально это не звучало. Тем не менее, ускорить шаг было выше ее сил.
Интуиция Долл подсказывала что с ней затеяли очень нехорошую игру… и вряд ли игра это окончится хорошо.
Догадку эту подтвердила надпись, сделанная на светлой двери — по небезосновательному подозрению девушки ничем иным, как кровью или чем-то очень с нею схожим. 'Lasciate ogni speranza voi chentrate'. В этой фразе Долл легко узнала (все же вампирская-ничего-незабывающая-память давала о себе знать даже после того, как она фактически перестала являться бессмертной) цитату из бессмертной 'La divina Commedia' [26] Данте Алигьери.
— Значит, 'оставь надежду, всяк сюда входящий', — фыркнула Долл. Ее привычное черное чувство юмора заметно оживилось при виде столь трагичной и даже претенциозной надписи… перед входом в туалет. Веселье немного разогнало страхи, однако некая тревожность сохранялась, и чтобы подбодрить себя девушка продолжила говорить вслух.
— Радует одно: Каин — если это, конечно, он, а не мое безумное подсознание — читает хорошие книги. Будет о чем поговорить с психопатом… Глядишь, побеседуем о литературе и раздумаем убивать друг друга, — с этими словами девушка потянула дверную ручку и шагнула через порог. Внутри оказалось темно, хотя абсолютным мраком это назвать было нельзя — скорее неясный сумрак. Долл почти без всякой надежды щелкнула кнопкой выключателя — ну так и есть, электричество в мир снов, видимо, никто не додумался провести. 'Ладно, в принципе могло быть хуже — то есть темнее', — с неожиданным оптимизмом подумала блондинка. И почти в ту же самую секунду она увидела источник того звука, который собственно и привлек ее.
По гладкой поверхности зеркала, висящего над раковиной, ровно посередине прошла темная молниеобразная трещина, разрубившая отражение ванной на две половины. Так… плохие приметы ко всему прочему. Сколько там лет несчастий это должно предвещать? Впрочем, несмотря на все нарастающее неприятное чувство внизу живота, Долл не позволяла суеверному страху завладеть собой. Да, как уже говорилось, никогда она не была суеверной.
— А дальше что? — спросила она у самой себя, — Армия черных кошек? Или часы, показывающие 13:13:13? Ну, как-то не так я себе представляла самые жуткие кошмары… Каину надо поучиться у современного телевиденья — заставил бы он меня несколько часов подряд смотреть шоу 'Подружка Перис Хилтон', вот тут я, пожалуй, признала его мастером ужасов. А тут… никакой фантазии.
Девушка удовлетворенно подошла к расколотому зеркалу и самоуверенно взглянула в его стеклистую гладь. Отражение показало то, что она и ожидала увидеть — красивую бледную девушку со сверкающими, почти фосфорически-голубыми глазами. Долл сморгнула и за тысячную долю мгновения до того, как ее глаза оказались закрытыми, ей почудилось, будто лицо в зазеркалье изменилось. До дрожи знакомые кроваво- алые глаза первого убийцы запечатлелись на обратной стороне век. И как бы она не старалась убедить себя в том, что это ей лишь причудилось… Долл становилось не по себе.
Как-то уж слишком странно — не иметь возможности управлять собственным сном, не иметь возможности проснуться. Девушка повернулась к двери, которую благоразумно оставила приоткрытой, но не успела она и шагу сделать в сторону выхода, как неощутимый порыв ветра (или чей-то злой воли) захлопнул дверь прямо перед ней. Не впадая в панику, блондинка спокойно попыталась толкнуть деревянную створу, та, разумеется, не поддалась. Прикоснувшись к ручке, девушка тут же с проклятием отдернула ладонь: металл выглядел совершенно обычным, но на ощупь оказался раскаленным.
'Хм, ситуация определенно все больше напоминает дурной хоррор… Вот только экшена маловато'. Неожиданно Долл снова почувствовала какое-то движение в зеркале за своей спиной. Резко обернувшись она поняла, что была чертовски права с мыслями об ужастиках. Из горла девушки вырвался отчаянный крик, такой пронзительный и жуткий, что даже у нее самой волосы встали дыбом.
…Жуткая трещина в зеркале теперь проходила не по стеклу. Казалось, она стала еще глубже и теперь разделила отражение самой Долл на две части. Одна половина оставалась вполне человеческой — только глаза поражали сверкающей белизной, поглотившей и зрачок и радужку. Зато другая… другая вполне могла быть создана безумным воображением мастеров ужаса, вроде Стивена Кинга и Клайва Баркера.
Пергаментная растрескавшаяся кожа, из шрамов которой сочилась пунцовая, почти черная, загустевшая кровь. Тонкий безгубый рот, ощерившийся обломанными желтыми зубами. Глазницы с ввалившимися высохшими, как чернослив глазами. Лицо, принадлежащее существу, которое вполне могло быть ровесников самого времени.
Жуткое, древнее — оно являлось олицетворением жестокой Вечности, которая не щадит даже
