1/50 (а с учётом сезонных работ — 1/30) населения — и при этом СГА экспортируют добрых 2/3 производимого продовольствия. И по прочим видам жизнеобеспечения один с сошкой рано или поздно легко прокормит семерых с ложкой.
Комментаторы поддержали меня разве что в том, что накопления на старость довольно трудно сохранить. Так, за время моей жизни все доступные мне инструменты сбережения обесценились уже дважды: при позднесоветской и постсоветской инфляции да при дефолте 1998.08.17. Нынешний кризис может обесценить сбережения не только в нашей стране, но и по всему миру — хотя бы потому, что общая динамика мировой финансовой системы очень похожа на картину, предшествовавшую её предыдущим обрушениям (по мнению некоторых экспертов, она более всего напоминает преддверие краха банкирского дома Барди, на чьи деньги велась немалая часть Столетней войны: французский и английский короли не смогли погасить свои долги, и кризис охватил всю Европу и её средиземноморских торговых партнёров на несколько десятилетий).
Но даже если мы предположим, что нынешний кризис повлечёт за собою десятилетия почти непрерывного развития (как Великая депрессия не только запустила цепь событий, завершившуюся Второй мировой войной, но и создала механизмы социальной стабилизации, обеспечившие устойчивое благополучие пары миллиардов человек на четыре десятка лет), это снимает далеко не все проблемы. В том числе и финансовые.
Деньги сами по себе несъедобны. Они — всего лишь способ получить какие-то материальные блага. А их ещё надо произвести. Если демографический спад продолжится — произвести будет некому. В частности, потому, что этот спад ещё по меньшей мере пару поколений будет уменьшать долю трудоспособного населения в развитых странах.
Правда, долгосрочные накопления обычно идут на инвестирование — в частности, техническое перевооружение производств. Но в рамках одного поколения технологий каждый следующий грош, вложенный в оборудование, даёт меньшую отдачу, нежели предыдущий. Новые же поколения рождаются не каждый день. Пусть Фридрих Фридрихович Энгельс правильно отметил: когда у общества возникает потребность, она движет науку вперёд больше, чем десяток университетов. Но ведь если собрать девять беременных, ребёнок за месяц не родится! Генрих Саулович Альтшуллер указал: фундаментальное открытие должно обрасти многими тысячами изобретений разного уровня творческой новизны, прежде чем даст заметные результаты.
Так, от открытия электромагнитной индукции Майклом Джэймсовичем Фарадеем до повсеместного — в том числе и бытового — внедрения электромеханического оборудования прошло примерно восемь десятилетий. Кстати, с исчерпанием потенциала этого открытия совпало начало Великой депрессии. Аналогично восемь десятилетий прошло от окончательного формулирования квантовой механики до повсеместного бытового применения твёрдотельных цифровых схем большой степени интеграции — и как только сотовый телефон появился практически у каждого, начался нынешний экономический кризис. Я даже не исключаю, что речь идёт о фундаментальной закономерности, определяющей самый длинный из известных сегодня циклов развития экономики.
Итак, если у нас не будет детей, денежные накопления не помогут: их просто некому будет использовать для производства того, что потребуется нам на пенсии. Правда, сегодня мы ещё можем надеяться на гастарбайтеров и/или вынесение производства в страны, где молодёжи пока хватает. Но это лишь значит, что проблема настигнет наших — пусть и немногочисленных — потомков: ведь вслед за развитым производством в эти страны придёт и современная структура общества, включающая сильную социальную политику, в том числе и всеобщее пенсионное обеспечение.
Сам этот привычный нам способ жизнеобеспечения — довольно новый. Пенсии тысячелетиями были редкой привилегией. Только в конце XIX века канцлер Второй германской империи Отто Эдуард Леопольд Карл-Вильхельм-Фердинандович герцог фон Лауэнбург князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен в борьбе с социалистами принял некоторые популистские меры — в том числе пенсии для всех. Другой любимый мною автор политических афоризмов и поборник величия империи Уинстон Леонард Рэндолфович Спенсёр Чёрчилл[71] сказал: политический деятель думает о следующих выборах, а государственный о следующих поколениях. Как видно из изложенного, Бисмарк в данном случае не явил мудрости государственного деятеля.
Все пенсии уничтожить невозможно. Всегда останутся люди, не способные завести детей по объективным причинам или рано потерявшие детей. Но если мы в массе своей не поймём, что конечным источником всех богатств остаётся именно труд — будем обречены на нищую старость и голодную смерть.
Министерское пророчество[72]
Стоило в апреле наметиться первым признакам облегчения экономической напряжённости, как Алексей Леонидович Кудрин предостерёг: в ближайшее десятилетие — а то и полвека — внешнеэкономическая обстановка не будет столь благоприятной для России, как была в последние предкризисные годы.[73] В частности, спрос на нефть и прочее сырьё ещё очень долго будет изрядно ограничен: по подсчётам Кудрина, выход американской промышленности из кризиса занимает в 11–12 раз больше времени, чем спад.[74]
По мнению большинства критиков Кудрина, министр финансов — тем более вице-премьер — должен излучать оптимизм, а не расхолаживать бизнес пессимистическими прогнозами. С другой стороны, чрезмерно радостный взгляд в будущее тоже опасен: вряд ли допустимо уподоблять целую страну персонажу ехидного Игоря Губермана:
Впрочем, даже в качестве зеркального отражения этого персонажа Кудрин, по общему мнению, излишне пессимистичен. Я и сам не раз возмущался его политикой массированного изъятия денег из экономики ради накопления резерва. Мне казалось: куда полезнее перенаправить потоки нефтедолларов, щедро омывавшие Россию, на создание инфраструктуры, способной в дальнейшем обеспечить всестороннее развитие всего народного хозяйства.
Но вложения в инфраструктуру — долгосрочные. Они, как правило, начинают окупаться лишь после создания значительных её частей. История же новой России не отпустила нам времени, достаточного для проектов вроде БАМ или ГОЭЛРО. Уже на восьмом году министерской деятельности Кудрина — и всего через пару лет после окончательного расчёта по суверенным долгам страны, когда наконец появилась возможность располагать бюджетным профицитом по собственному усмотрению правительства, — настала пора обращаться к резервам, старательно накопленным главным скупым рыцарем России.
Резервы же оказались сформированы на диво рачительно. Не только общая их сумма практически равнялась общей величине российских корпоративных займов за рубежом, но и распределение по валютам довольно точно соответствовало распределению этих займов. Любое колебание курса какой-нибудь валюты в равной мере отражается и на цене возврата займа, и на ценности соответствующей части резерва. Столь точного хеджирования редко удаётся добиться даже самым изощрённым коммерсантам. Не удивительно: они заботятся ещё и о прибыли, тогда как наш министр финансов радеет исключительно о стабильности денежной стороны жизни державы.
Конечно, корпорациям всё равно пришлось перекредитоваться. Но уже у нашего государства — а с
