мужчин. Мужчины бурно жестикулировали, кричали что-то по-итальянски и тыкали кулаками в лицо друг другу. Они с АГ смеялись, считая, что люди, выставляющие напоказ свои чувства, смешны.
— Они не опасны, я мог бы размазать их по стене, — сказал в тот раз АГ. — Когда грозит настоящая опасность, такие люди не ерепенятся.
А сейчас она накричала на него по телефону, но его этим не запугаешь. Чего нельзя сказать про нее. Как далеко остался тот теплый, звездный вечер. Но плитка была здесь, на стене. От людей и общения с ними всегда остаются следы, подумала она. Я не могу постоянно держать оборону.
Доев хрустящий хлебец и запив его вином, Руфь убедила себя, что ее враг не АГ, а собственная беспомощность.
Десять лет она жила по правилам АГ, считая это непременным условием для занятий живописью. И даже чувствовала себя свободной. А на деле была не свободнее ученика, закрытого в учительской, где царят запреты на жевательную резинку, проступки, бранные слова и орфографические ошибки.
И, словно это имело непосредственное отношение к ее разрыву с АГ, она вспомнила то время, когда ей казалось, что постичь орфографию — это истинная цель жизни. Что отношения между людьми зависят от того, правильно ли они пишут слова.
Как будто светлые свойства человека могли проявиться только в тени красных пометок в тетрадях. Как будто беседа, остроумие, картины и мечты имели что-то общее с двойными согласными или точкой зрения АГ на искусство.
Как будто книги с картинками в школьной библиотеке существовали лишь для того, чтобы стоять на полке корешком к зрителю. Как будто индивиды рождались в мире только затем, чтобы по звонку маршировать парами с урока на урок. Коварное обучение маршировать в ногу. В галерею АГ. Прочь из нее, в ничто, в тюрьму, на войну. Бах!
Бутылка опустела наполовину, и многие основы норвежской школы оказались низвергнутыми.
А вот теперь она позволила породистому немецко-французскому коту с черными шелковыми перинами в своей уютной корзине охотиться на себя. Только потому, что он решил, будто у него есть на нее патент. Словно, как гласит закон природы, без его патента она не сможет писать.
Охваченная неудержимой злостью, Руфь встала и пошла из комнаты в комнату, зажигая всюду свет. Она позировала перед всеми окнами, мысленно готовясь сказать АГ в лицо, что ей не нужны никакие красные пометки в ее тетрадях. Не нужно ни его обучение, ни его отметки.
Когда бутылка была выпита до конца, Руфь поняла, что потратила слишком много сил на то, чтобы вывести АГ на чистую воду. Она немного прибрала за собой. Когда-то АГ представлял для нее целый сказочный мир. И ей хотелось быть частицей этого мира. Она ни разу не спросила себя серьезно, а какие, собственно, чувства она к нему испытывает. При встрече с богом такие вопросы бессмысленны.
И только когда она поняла, что этот бог не выдерживает сравнения с Гормом, она обрела способность действовать.
Глава 25
Горм сосредоточил свое внимание на Илсе, и, как ни странно, это помогло ему прояснить свои мысли.
— Разве это была не она? — спросила Илсе, пока они шли на стоянку к машине. — Не Руфь Нессет?
Ее тон вызвал в нем раздражение, с которым он с трудом справился.
— Я забыл сигареты, сейчас принесу. Одну минутку.
— Мы и так уже опаздываем. По-моему, ты положил их в карман.
— Нет. Встретимся у машины.
Он побежал к входу, думая о том, что он ей скажет. Но Руфи там не было. Может, она ходит по магазину? Но где? Он пробежал по отделениям первого этажа. Поднялся на второй. Обыскал второй и третий этажи. Ее нигде не было. Спиной он чувствовал удивленные взгляды служащих, когда, запыхавшись, не здороваясь, бежал мимо них.
Может, она где-нибудь в примерочной? Он уже готов был обежать все примерочные, но остановился и назвал себя идиотом. Спустившись на лифте вниз, он обошел вокруг здания. Ее нигде не было.
Илсе стояла на парковке. Она дрожала от холода, и Горм видел, что она раздражена.
— Ну как, нашел?
Горм не обратил внимания на ее многозначительный тон.
— Нет.
— Встреча сейчас начнется, а нам еще ехать десять минут.
Он промолчал, открыл перед ней дверцы машины и кивнул.
Слушая предложения арендаторов, Горм не думал ни о чем, кроме того, что нужно как можно скорее закончить эту встречу. Илсе несколько раз с удивлением поглядывала на него, когда разговор требовал, чтобы он ответил «да» или «нет» или хотя бы подумал над вопросом. В конце концов она взяла ответственность на себя.
— У нас еще есть немного времени. Не исключено, что мы сможем получить более высокую плату за квадратный метр. Все-таки помещение расположено у самого входа.
Потенциальный арендатор был явно разочарован, но благодаря Илсе быстро оттаял. Еще через десять минут они сошлись на более высокой оплате за первые пять лет, но контракт предполагалось подписать не на пять лет, а на семь.
— Простите, мне пора, — вдруг сказал Горм, посмотрел на часы, пожал арендатору руку, кивнул Илсе и выбежал из ресторана.
Сперва он хотел пойти прямо в отель. Он решил, что она остановилась в отеле САС[39]. Но передумал. У себя в конторе он закрыл дверь в приемную и позвонил по телефону.
— Нет, такая здесь не живет.
Он продолжал звонить всюду, где она могла бы остановиться. Но всюду отвечали, что такая у них не останавливалась. Получив отрицательный ответ из маленького дешевого отеля на окраине города, Горм положил трубку и сдался. Обдумывая, не поехать ли ему прямо в аэропорт, он понял, что окончательно спятил. Он подошел к окну, заложил руки за спину и несколько раз глубоко вздохнул, а потом позвонил в справочное бюро.
У них числилось несколько Нессет, но ни одной Руфи.
— Может, у вас просто не значится ее номер? — нетерпеливо спросил он.
— В таком случае, ничем не можем помочь.
— Наверное, все-таки можете! — Он попытался скрыть раздражение.
— Извините, нет.
— Но как же мне быть? Речь идет о жизни и смерти.
— Сожалею, — коротко ответили ему.
Должно быть, она снимает частную квартиру, но где? — думал он. Где живет ее муж? В Северной Норвегии? Конечно, иначе она не приехала бы сюда, на Север. Как она назвала его в тот раз? В номере отеля, после чего их близость стала немыслимой? Уве!
Мозг Горма работал под высоким напряжением. Итак, фамилия мужа не Нессет? Впрочем, это он знал и раньше. Решение пришло неожиданно. Название того городишка! Живет ли там человек по имени Уве?
— Одну минутку, — сказал голос в справочном бюро. Время шло. Наконец ему ответили, что у них в городе живет только один человек по имени Уве, и дали его номер.
Горм взглянул на часы и решил, что Руфь уже должна была вернуться домой, если она ехала на машине. Он глубоко вздохнул и придумал, что он скажет мужу Руфи.
Ему ответил высокий женский голос. Это была не Руфь. Он представился и спросил, не живет ли
