– Я рассказал… – Спецназовец все кивал, будто у него в шее пружина лопнула.
– Но он же на самом деле помог… – попытался еще раз возразить я.
– Теперь уже неважно, – сказал Перец и толкнул спецназовца в грудь.
Вася взмахнул руками, закачался, потеряв равновесие, схватился за соседа. Перец подтолкнул и соседа. Оба упали на линзу, на секунду завязли в ней, затем провалились дальше и исчезли. По линзе прошла рябь.
А Перец уже толкнул следующего, и следующего… Они вскрикивали или даже всхлипывали и проваливались в настоящий мир. Ничего, кроме их всхлипов, слышно не было. Хотя нет, невдалеке трещало все еще горящее дерево. Наверное, в таких ситуациях и должно быть тихо.
Всхлипы и треск.
Я понимал, что все это, по большому счету, не по-настоящему, что это никакая не казнь, а театр, не более. Но все равно было как-то страшно. Не стал я смотреть, что-то во всем происходящем ощущалось… позорное. И я был зол на Перца. Не может, чтобы свою власть не показать. Да пошел он! Тоже мне, Великий инквизитор…
Я решил лучше поговорить с Ариэлль… Тьфу ты, какое тупое имя! Как там ее на самом деле зовут? Анька Косолапова вроде. Фамилия, конечно, подрулила, а имя ничего, нормальное. Мне нравится. Буду ее теперь так называть.
Анька все так же сидела за столом, только в нашу сторону совсем не смотрела.
А Тытырин смотрел с интересом. Любопытно, какой у него интерес – исторический или психопатологический? Наверное, и тот и другой…
Я вернулся к Аньке. Она не подняла головы.
– Обратная сторона победы, – сказал я. – Наказание военных преступников. Детская народная традиция.
Анька промолчала.
– Да не расстраивайся ты! Зато теперь Деспотат твой. Думаю, Перец его вам подарит…
– Это мы еще посмотрим, – неожиданно возник рядом он сам.
Я поглядел в сторону приговоренных. Никакой шеренги больше не было. Никого не было. И линза свернулась. Все.
– Так будет с каждым врагом. – Перец поднял забрало, посмотрел на Аньку. – Эльфийская Лига?
Анька продолжала молчать.
– Не одобряете методы? Зато эффективно. Нет больше Деспотата.
Перец указал головой на пожарище. Потом повернулся ко мне:
– Вот только… только Застенкер оторвался. И Снегирь. Ты не знаешь, куда они делись?
– Сбежали, – ответил я. – В общей суматохе.
– Сбежали, значит… – Перец почесал подбородок.
– Угу. Застенкер палку перекусил, путы перегрыз и деру дал. Одни веревки остались. Показать?
– Не надо, – отмахнулся Перец.
– Застенкер – великий хитрец, – покачал я головой. – Он тут для нас столько ловушек приготовил, еле живы остались. Взрывчатка, растяжки…
– А лабораторию, где мертвую воду гнали, нашли?
– Не-а. – Я помотал головой. – Все сгорело, сам видишь. Разруха…
– Понятно. – Перец снял шлем. – Все, значит, разбежались, все, значит, сгорело. Где кобольды базируются, выяснил?
– Не успел. Застенкер же сдернул…
– Понятно с вами. Все как всегда. Тебя, кажется, Ариэлль зовут?
Перец уставился на Аньку.
– Ну, допустим.
– Можешь забирать, – коротко сказал Перец. – В смысле, Деспотат.
Анька молчала.
– Уходим! – отдал приказ Перец. – Тытырин, по горынам!
– А куда добро? – отозвался тот. – Добра-то…
Перец подманил Тытырина пальцем и спросил:
– Оружие погрузил?
– Погрузил.
– Значит, все. Уходим.
– А как же добро? – Тытырин снова указал на кучу.
– Добро… – Перец задумчиво поглядел в небо.
– Ну да, ценности. Там мебель кое-какая, ковры. Обустроим нашу пещеру…
Перец протянул руку и молча снял с плеча Тытырина бластер.
– Ты чего? – испугался наш историк.
Перец сдвинул предохранитель и, не целясь, выстрелил. Попал. Награбленное взорвалось, в небо полетели стулья, торшеры, сапоги и даже какой-то скелет. Зеленого цвета. Потом хлопнуло, вздулся огненный шар, и скелет, стулья, а также прочая дребедень испарились, опали коричневым пеплом.
Тытырин ойкнул.
Анька захлопала в ладоши.
– Грузимся, грузимся, грузимся! – крикнул Перец.
И, даже не попрощавшись с Анькой, пошлепал к горынам. Все было кончено. Оставшиеся пленники разбрелись, эльфы пытались спасти из костра хоть что-то полезное, пахло гарью, пахло грустью. Пора прощаться. Надо.
– Ну что же, время, – сказал я Аньке с возможной мужественностью. – В смысле, все сделано.
– Все сделано…
– Да. Я к тому, что тяжелая артиллерия больше не нужна, а у нас много еще работы.
Анька смотрела вбок.
– Я думаю, Бог любит троицу, – сказал я.
– То есть?
– То есть два романтических ужина у нас уже состоялись, теперь я надеюсь на третий.
– Эй! – крикнул издалека Перец. – Давай поспешай, а то у меня от жары давление повысилось. Минута!
Тут что-то на меня накатило. Не знаю даже… Временное умопомрачение. Я приблизился к Аньке, наклонился и чмокнул ее в щеку.
И, не дожидаясь реакции, побежал к горынам. Драконы были уже загружены оружием и какими-то тюками – видимо, Тытырин все-же смог кое-чего притырить. А может, сам Перец потрофейничал.
Тытырин суетился вокруг, что-то подтягивал, что-то подвинчивал. Работал, короче. Перец стоял рядом, нервно вытирал руки большим красным платком.
Я сразу направился к Щеку.
– Погоди, – остановил меня Перец. – На нем я пойду.
Мне все равно было, и я повернул к Кию. Горын привычно подставил мне лапу, я тяжело забрался в седло. Тытырин тоже влез, правда, с третьей попытки.
Перец последний раз окинул взглядом поле битвы и шагнул к Щеку.
– Лапу дай, – приказал Перец.
Щек лапы не подал.
– Лапу! – рявкнул Перец.
Щек сместился.
– Что с ним? – Перец поглядел на меня.
Я не успел ответить.
– У него крыло вывихнуто, – пустился в объяснения Тытырин, – не может летать. Это опасно…
– Крыло? – презрительно поморщился Перец. – Так…
Он зашел к горыну со стороны морды, взял его за ноздри и поглядел в глаза.
– Ты что? Ты что, в другое время не мог себе крыло вывихнуть?!
