Гобзикову пришлось и вовсе что-то несуразное – девичья мохнатая шапка, сшитая, как ему показалось, из десяти, а то и больше кроликов. Шапка перевешивала, и со стороны Гобзиков сделался похож на одуванчик. Он посмотрелся в зеркало заднего вида и остался собой недоволен. В таком прикиде отправляться в героическую экспедицию…
Зато его одобрил Кипчак.
– Здорово. Шапка деловитая. Давай потом поменяемся, а? Ты мне шапку, а я тебе красные сапоги.
– Какие еще сапоги? У тебя есть красные сапоги?
– Нет. Но они у меня будут.
– В Алмазной Орде? – уточнил Гобзиков.
– Ага.
Кипчаку тоже досталось пальто. В плечах оно ему пришлось впору, однако длина несколько подкачала. Раза в два. Полы волочились за Кипчаком шлейфом, острые плечи торчали к ушам, а на голове возвышалась треугольная кожаная пилотка. В результате освоения этого гардероба Кипчак стал походить на графа Дракулу, который ни с того ни с сего вдруг стал коротышкой. Комично.
А Лара как всегда выглядела на все сто пятнадцать. Длинный, до пяток, черный плащ, красный шарф, черный вязаный берет, солнцезащитные очки. Красиво.
– Теперь уже близко, – сказала она. – Тут скоро горы должны показаться, рванем через них.
– Горы… – с почтением просопел Кипчак. – Я никогда не был в горах. Предлагаю залететь на самую высокую и водрузить там…
– Кипчак, – укоризненно перебила Лара, – давай потом, а? Сначала дела. Держитесь покрепче, тут уж совсем рядом.
– Откуда ты знаешь? – спросил Гобзиков.
– Чувствую, – ответила Лара.
Гобзиков быстренько влез в седло, Лара лихо запрыгнула за руль. Воздухолет пошел на взлет, тундра, исстрелянная мелкими, крупными и средними озерами, осталась под ногами, и где-то через полчаса действительно стало холодно.
Показались горы. Резко, точно выскочили из-за горизонта и растянулись гармошкой. Гобзикову даже показалось, что они обступили их кольцом. Зеленая тундра, ползущая под стабилизаторами, сменилась каменистой равниной с редкими разноцветными лишайниками, затем равнина задралась к небу, и Гобзиков в очередной раз убедился, что в мире есть красота.
Аппарат тоже поднял нос, и они понеслись вверх, причем так быстро, что у Гобзикова заложило уши. Лара держала курс на высокий заснеженный пик, потом взяла вправо, и Гобзиков увидел, что она целит в узкий разлом, глубоко рассекший горную гряду.
В ущелье вошли на большой скорости, которая еще и увеличилась, потому что ветер оказался попутным. Собственно, даже не ветер, а мощный сквозняк. Он понес воздухолет вперед, Лара едва успевала лавировать между ледяными глыбами и выступающими камнями. В самых пугающих местах Гобзиков зажмуривался, обманывая себя тем, что закрывает глаза потому, что ветер слишком сильный.
Горы оборвались, и сразу началась белизна. И обступил холод. Гобзиков успел оглянуться: за спиной уносилась вдаль черная вертикальная полоса ущелья. Теперь все оттенки черного исчезли, остался только белый цвет. Внизу, вверху, повсюду. На мгновение Гобзиков утратил ориентацию в пространстве, потом, присмотревшись, понял, что тот белый, что под ними, чуть белее того, что над головой.
Аппарат все увеличивал скорость, и Гобзиков вперед не очень смотрел – боялся, что замерзнут глаза. Он сидел, вцепившись в деревянные ручки и уткнувшись лбом в плечо Лары. Воздух уже не свистел, уже выл и ревел, выдувая тяжелую гремящую ноту. За спиной, удивительно точно попадая в тональность ветра, орал боевую песню воинственный Кипчак.
Потом скорость стала падать, и Гобзиков выглянул из-за Лары. Впереди по курсу маячило большое мутное облако. Нет, даже не облако, а какая-то облачная стена, растянувшаяся от земли и до неба. Хотя самого неба тоже уже не проглядывалось, просто пелена, и эта пелена началась уже давно, часа с полтора. И стало еще холоднее.
Лара снизила скорость. Из багажника высунулся Кипчак.
– От чего такая туча? – крикнул он.
– Контраст температур. Тут холодно, а там, видимо, еще холоднее. Образуется туман.
– Куда уж холоднее… Я, кажется, уже умер, – сказал Кипчак и спрятался глубже в багажное отделение.
– Что там? – указал вперед Гобзиков.
– Не знаю точно… Он говорил, что там…
– Кто говорил?
– Ну тот, кто похитил то, что нам нужно… Там замерзший город, а в нем огромная пещера, ведущая вниз… Он там обосновался. А вообще сюда еще никто не залетал, – сообщила Лара. – Далеко очень.
– Я про это место слышал, – подал голос из багажника Кипчак. – Там край земли, и лежит он за горами. В горы нормальный гном не пойдет. Что ему в горах делать? Гномы не братья Черепановы…
– Что? – удивился Гобзиков. – Откуда ты знаешь про братьев Черепановых?
Кипчак пожал плечами.
Вот он, пример проникновения смыслов, подумал Гобзиков. Гном, который даже не в курсе, что такое паровоз, знает про братьев Черепановых. Хотя он и про них на самом деле не знает, просто называет. Это как дети: когда их спрашивают, кто устроил безобразие на столе, они уверенно отвечают – Пушкин! Надо будет проверить Кипчака на ассоциации. Скажем, резко и неожиданно спросить его: «Ты кто?» Вдруг он ответит: «Конь в пальто»? Или «Дед Пихто». Тогда…
– Держитесь, – предупредила Лара, – сейчас станет совсем холодно.
Туман приблизился.
Как остров Кинг-Конга. Гобзиков улыбнулся. Остров Кинг-Конга тоже был отрезан от остального мира стеной тумана. А внутри его чего только не водилось. И все какая-то малопривлекательная фауна, какие-то паскудные сороконожки, змеи гигантские, крокодилы, динозавры, да и сам Конг парниша тоже с характером…
Интересно, какие опасные штуковины могут обитать тут? Снежные барсы-гиганты? А может, моржи- убийцы? Или песец. Страшное существо песец, с ним лучше не встречаться, загрызет…
Еще и аборигены. В фильмах про Конга аборигены дружелюбием не отличались – то похитят, то сожрут.
Вдруг Гобзиков вспомнил про гвоздичника. Мысль мимолетная проскользнула, что в тумане вполне может и гвоздичник быть…
Гобзиков погнал мысль прочь, но чертов гвоздичник уже привязался и не хотел отпускать. Тогда, чтобы заранее его отвадить, Гобзиков принялся думать про белых медведей. Он читал где-то, что белые медведи – самые привязчивые твари. Стоит только начать о них думать, как потом отвязаться трудно, так и будут в башке заседать, почти как песец…
– Осторожнее, – попросил Кипчак, – туман густой…
Но в туман Лара вошла уверенно. И вообще он оказался не туманом, а каким-то сконцентрированным морозом. Хорошо, что Лара велела просушить всю одежду, а то замерзли бы точно. В крендель.
Они пролетели через туман быстро и оказались в зиме. В настоящей зиме.
Снежное пространство было залито оранжево-красноватым цветом. Гобзиков оглянулся через плечо и увидел солнце. Оно висело низко над горизонтом и выглядело… холодным. Не веселая жаркая звезда, а усталое древнее светило, сил которого едва хватает на поддержание собственной жизни. А на то, чтобы кого-нибудь еще обогреть, энергии уже недостает.
– Это все мороженое?! – восторженно спросил Кипчак, выглянув из багажника.
– Это снег, – ответила Лара. – Он не сладкий, его нельзя есть.
– А что можно делать?
– Ничего нельзя, – ответил за нее Гобзиков. – Снег он снег и есть.
Но, судя по мордочке, Кипчак не поверил.
– Долго еще лететь? – поинтересовался Гобзиков.
– Не знаю. Вряд ли. Какой смысл ему далеко забираться… Сейчас проверим. Держитесь.
