машину!
— Куда едем-то? — увидев у Юрки какой-то незнакомый автомат, испуганно спросила Танька.
— На кудыкины горы, воровать помидоры! — ответила Галька. — Ворочайтесь, шалавочки! Время не ждет.
— Ишь, как спелись! — покачала головой Лизка.
— Конечно! — бесстыже объявила Галька. — Мы ж с ним целый день трахались от души! Верно, миленький?!
Таран порадовался темноте, потому что у него от этого наглого вранья аж уши загорелись. Если б девки увидели, то наверняка бы поверили, что Галька правду говорит. И опровергать это лживое и клеветническое заявление Таран не стал. Потому что получилось бы очень неубедительно. Но, к счастью, обитательниц кордона сексуальные отношения сейчас не очень волновали.
— А что там на озере? — настороженно спросила Полина. — Я видела — вертолеты летали, стрельба была.
— Учения идут! — ухмыльнулся Таран. — Давай, блин, живее!
Барахла оказалось много. И сумки с продуктами, и чемодан, и «дипломат», и мешок с деньгами, и Лизкина корзинка с кошкой, и оружие. Часть этого запихали в заднюю дверцу, а остальное погрузили в салон. Полина, Лизка с кошкой и Танька сели сзади, а Галька рядом с Тараном, который повел машину.
— Ворота за собой закрыть надо, — сказала Галька, когда Юрка выкатил «Ниву» за ворота. — А то волки или лисы сугроб разроют… И жмуров растащат.
Таран подумал: баба дело говорит. Если зверье и впрямь заберется во двор и докопается до трупов, то запросто может растащить свою свежемороженую добычу по просеке, а то и на дорогу выволочь. А по дороге время от времени трактора катаются, типа сегодняшнего. Ясно ведь, что ежели на пути трактора обнаружится обгрызенный волками труп, то мужик если и сам не побежит сразу же к участковому, то расскажет об этом всей деревне.
Правда, было небольшое осложнение. Надо было сообразить, не только как залезть во двор, но и как обратно выбраться, не открывая ворот. Судя по всему, когда Кисляк с братвой уезжали на дело, то сперва вывели машину за ворота. Потом кто-то из них вернулся, заложил ворота брусом и вышел через калитку, повесив на нее замок. Однако ключ от этого замка теперь покоился на дне озера, а потому проделать подобную операцию было уже невозможно.
— Закрыть-то нужно, — согласился Юрка вслух. — А как обратно?
— А ты возьми лестницу, — посоветовала Галина, — по которой Лупандя за чемоданом на чердак забирался. Она на той стороне дома стоит.
Впрочем, Таран уже и сам припомнил, что Лупандя, когда лазал на чердак через слуховое окно, воспользовался приставной лестницей. Все получилось, как по писаному: оставив в машине «хеклер-кох», поскольку нужды в нем не было, Юрка вернулся во двор, заложил ворота и обошел дом. Точно, лестница там была и стояла на том месте, где ее оставил Лупандя — у слухового окна чердака. За сутки она успела немного примерзнуть, поэтому Тарану пришлось несколько минут повозиться, чтоб отодрать эту неуклюжую хреновину, а затем, повалив набок, взять поухватистей. Дотащив лестницу до ворот, Юрка приставил ее к забору, взобрался наверх, а затем спрыгнул на внешнюю сторону. Вся эта операция по закрытию ворот заняла минут десять, не больше.
Однако за этот совсем небольшой отрезок времени все резко изменилось.
Едва ничего не подозревающий Таран влез в машину и закрыл за собой дверцу, как на него уставилось дуло «хеклер-коха», который держала в руках Галька. А Танька, сидевшая на заднем сиденье справа, приставила к боку онемевшей от ужаса Полины «АКС-74у» с опущенным флажком. Лизка, должно быть понимавшая, что Танька может отправить их на тот свет одной очередью, обняла корзинку с кошкой и не решалась рта открыть.
— Шутить изволите? — произнес Таран, хотя уже понял: ни хрена они не шутят. Ему, конечно, при таком повороте вовсе не смешно стало, но выглядело все уж очень по-дурацки: он, чудак наивный, все клофелина и бритвы опасался, а девочки-конфеточки взяли и оружие похватали! Ой, дурак же он, что автомат оставил рядом с этой гадиной! Но ведь уж вроде бы совсем подружились, целый день вместе ездили, чаек с мамой пили, вместе Трехпалого брали…
— Пистолет отдай! — требовательно произнесла Галька. — Рукояткой вперед! Быстрее, мальчик!
Чертов Ляпунов! Он на глазах этой стервозы ставил тот, другой, «хеклер-кох» на предохранитель, а она, видать, востроглазая — запомнила. И теперь ей стоит только пальчиком дернуть — и в грудь Тарану вопьется несколько мощных «парабеллумовских» пуль, у которых силы хватит, пронизав Юркино тело, еще и дверцу «Нивы» прошить навылет. А глаза у Гальки бешеные, беспощадные. Нажмет, не задумается!
— Что вылупился, козел?! — прошипела она. — Пистолет давай! Себя не жалеешь, так этих пожалей…
Точно рассчитала. Был бы Таран один — он бы попробовал рыпнуться. Полез бы правой под куртку, а левой постарался бы незаметно открыть замок дверцы и резко прыгнул бы наискось спиной на снег. Глядишь, успел бы, хотя шансов было примерно 30 к 70… Но Полину и Лизку при этом варианте Танька могла просто с перепугу застрелить. Она, конечно, потрусливей Гальки и очень боится сейчас, что все пойдет не по-ихнему. И глазки бегают, и ручки трясутся… А палец-то на крючке. Чуть дернет — и все, хана Полине, Лизке и даже кошке Муське.
В общем, Юрка вынул пистолет и подал его Гальке рукояткой вперед.
— Умница! — осклабилась она и, не спуская с Тарана ни глаз, ни ствола, забрала у него «ПМ». — Теперь гранату отдай.
— Какую гранату? — переспросил Юрка, подивившись тому, что она об этой гранате осведомлена.
— Которая у тебя в правом кармане куртки. Думаешь, я слепая, не вижу?!
И Таран передал ей свой «киндер-сюрприз». От него, впрочем, все равно толку не было. Даже если удастся сорвать чеку до того, как Галька выстрелит — а на это шансов почти не имелось! — то при самом благоприятном исходе придется взрываться всем дружным коллективом.
— Ну а теперь поехали, дорогой.
— Ты не забыла, что нас вертолет на озере дожидается? А уж полчаса прошло, наверно…
— Ничего, — ухмыльнулась Галька, — потерпят, не замерзнут. И расстреливать нас с воздуха не будут, пожалеют тебя, наверное… Поехали! Вниз, а потом направо. Давай! Пожалей девочек!
Таран понял. Теперь Лизка с Полиной заложницы — чтоб он себя вел правильно. А он сам — тоже заложник, чтоб «мамонты» вели себя правильно… Позорище, а?! Он, Юрка, только что двух авторитетов с охраной зажал, сделал, как детей, а теперь сам попал в заложники. И к кому?! К бабам! Которые к тому же толком не знают, что такое «мамонты». А «мамонтам», в отличие от ментов заложники не помеха. Если сочтут нужным, изрешетят в машине всех пятерых и скажут, что так и было. Потому что они не казенные люди, для них законы не писаны…
Но делать было нечего. Помирать смертью храбрых и тащить с собой на тот свет Полину с Лизкой Таран пока не собирался. Нет, надо пока покориться. Хотя и ясно, что эти лярвы поганые не собираются их с собой таскать очень долго. У них в планах прикинуто небось доехать до какого-нибудь приятного и тихого местечка, а потом перестрелять всех лишних… Впрочем, Таран подумал, что Галька, если у нее все это выгорит, скорей всего и от Таньки отделается. Такие большие деньги очень трудно делятся даже пополам.
В общем, Таран тронул машину с места и покатил вниз, к дороге. Конечно, его обуревали при этом не самые веселые чувства. Время уже истекло, и Сергей мог забеспокоиться. И выслать с озера группу, проверить, отчего Таран задерживается. Если он дал команду точно по истечении получаса, то эта группа могла уже дойти до поворота и даже чуть-чуть подняться по просеке в сторону кордона. Какие им инструкции дал Ляпунов — хрен знает. Может, конечно, они вступят с Галькой в какие-то переговоры, если та им объявит, что Юрка в заложники угодил. Но могут и не вступить. Судя по тому, что Птицын в штабе говорил, Лизка и Полина их особо не интересуют. И Таран, как бы помягче сказать, фигура малоценная, даже с учетом того, что Трехпалый угодил-таки в сети к Птицелову. Хотя, как видно, вовсе не в те, которые тот на него расставлял. А потому, ежели Галька-дура не поймет с первого раза, что наличие Тарана в заложниках ей жизни не гарантирует, то «бойцы» со спокойной душой превратят «Ниву» в сито-решето
