вместе со всей живой начинкой. А потом смайнают ее в ту же прорубь, где уже лежат «Ниссан-Патрол» и «девятка»: Впрочем, если Галька поймет, что обломилась со своими заложниками, ничего путевого тоже не получится. Она Тарана расстреляет из одной вредности.
В общем, в голове у Юрки играли сплошные похоронные марши. Пожалуй, он даже обрадовался, когда доехал до дороги, не встретив никакой группы. И на самой дороге ее не оказалось. Правда, от озера доносился низкий гул вертолетных турбин.
— Направо, не забыл? — напомнила Галька, держа Тарана на прицеле. — Надоело мне ваше озеро!
— Понял, направо, — покорно вздохнул Юрка, сворачивая в указанном направлении. Едва он прокатил первые метры по колее, оставленной трактором и санями, как услышал заметное изменение в гуле вертолета. Не иначе, взлетает! С чего бы? Хотят прямо в лесу десант высадить? Вряд ли получится без тросов — просека слишком узкая, ротор обломишь, а деревья высокие, метров по пятнадцать-двадцать, не меньше. Будут преследовать с воздуха, гнаться за «Нивой»? Ну а потом попросту откроют дверь и начнут молотить по машине из пулемета?!
Да, вертолет взлетел, но гул его почти сразу же стал удаляться. Таран сперва думал, что он сделает круг и вернется, но увы, сколько он ни вслушивался, пытаясь расслышать что-нибудь сквозь урчание «Нивы» — ни черта не услышал. Вот этого он совершенно не ожидал… Что ж это за фокусы, а?!
ЧЕМ ДАЛЬШЕ В ЛЕС…
Таран вел «Ниву» по незнакомой дороге, каждую минуту и даже секунду ожидая, что Галька ему прикажет остановиться и выйти. А потом даст очередь промеж лопаток или прямо в башку. После этого она и Лизку с Полиной порешит, и подругу Таньку на закуску. Потому что теперь, когда вертолет улетел, особой надобности ни в Таране, ни в москвичках уже не наблюдалось, да и Танька лишней становилась. Однако никаких команд не поступало. Похоже, Галька имела какие-то иные планы. А может, побаивалась, что вертолет еще вернется.
— Зря ты, чувак, свой маячок отдал! — откровенно поиздевалась она. — Если б не сделал этого — хрен бы я решилась! А ты, видать, подумал, что все, бояться нечего?
— Хорошая мысля приходит опосля, — вздохнул Таран. — Я ж не знал, что ты такая вредная. Думал, что после того, как я тебя у вертолета выручил, у нас проблем не будет…
— Мели, Емеля… — презрительно произнесла Галька. — «Не знал я!» Мент ты, чекист или еще кто — мне по фигу. Все равно, кроме параши, мне у вас ничего не светило. А мне бабки в руки приплыли. И вам, козлам вонючим, я их хрен отдам, если жива буду!
— Это я уже понял, — кивнул Юрка. — Жалко, что на тот свет их взять нельзя, бабки эти.
— Почему нельзя? — хмыкнула Галька. — Запросто! Если что, я твою гранату рвану, нас разнесет всех, машина загорится, и бабки сгорят. Хрен их кто получат! Не мне, так никому…
— Короче, тебе по фигу, что если они сгорят, так несколько сот или даже тысяч человек зарплату не получат? — произнес Таран, которого неожиданно пробило на социальный аспект проблемы.
— Зарплату? Не свисти, юноша! — скривила рожу Галька. — Ты мне еще на комсомольскую совесть укажи! Все, отпелись, теперь жизнь другая — кто смел, тот и птичку съел!
Между тем километры продавленной трактором колеи продолжали неторопливо наматываться на колеса «Нивы». Минут через пятнадцать лес поредел, расступился, а впереди засветились огоньки.
— Это Васильево, — заметила Полина. — По-моему, я даже бабушкин дом вижу…
— Увы и ах! — криво усмехнулась Галька. — Не поедем мы к твоей бабуле, не по дороге. Выезжай на проселок, вправо.
Таран, конечно, упираться не стал. В принципе лесная дорога, по которой ездили раз в сутки, а то и реже, была куда более удобна для того, чтоб отделаться от лишних пассажиров. Проселок же шел через открытое поле и, судя по тому, что был хорошо прикатан, эксплуатировался достаточно регулярно. Уже через пять минут после того, как Таран свернул на проселок, вдали засветились фары грузовика. Благополучно разминувшись с ним, Юрка спросил:
— Между прочим, мы уже до фига бензина сожгли. А здесь заправки, я думаю, не предвидится.
— Ничего, крути дальше, — сказала Галька. — Недолго осталось. Сейчас будет развилка, там свернешь налево.
Таран опять же удивился. Если б он хотел от кого-то отделаться, то поехал бы направо, там дорога опять уводила в глухой, непроглядно-темный лес. Слева же, на пригорке, сквозь промежутки между деревьями просвечивали огоньки. Была еще и дорога прямо, но она, похоже, километрах в двух отсюда вообще выводила на какое-то оживленное шоссе, по которому с шумом одна за другой проносились машины.
Юрка, однако, на тот свет не торопился, а потому повернул в сторону огоньков без долгих уговоров.
— Это ж санаторий ведомственный, — удивленно заметила Полина.
— Был ведомственный, — хмыкнула Галька. — А теперь ничей.
— Что ж, никто не приватизировал, что ли? — удивился Юрка.
— Почему? Приватизировала какая-то фирмушка. Но, видно, плохо крутилась. Клиент не ехал, бабки не шли. В общем, прогорела она еще в том году. А тут еще семнадцатое августа, короче… Продать стало тоже некому. Вот и висит почти полгода между небом и землей.
Дорога уперлась в высокий кирпичный забор с железными раздвижными воротами, справа от которых находилась будочка дежурного с дверцей и крылечком. Внутри ее горел свет. Сквозь маленькое, зарешеченное окно кто-то поглядывал на машину.
— Гуди три раза! — приказала Галька.
Юрка послушно нажал на кнопку: би-и-ип! би-и-ип! би-и-ип!
Щелкнул замок, дверь будки открылась. На крыльцо вышел какой-то дед в валенках, ватных штанах, телогрейке и солдатской ушанке. Опираясь на клюшку, он медленно спустился с крыльца и подковылял к машине.
— Это ты, Галочка? — просипел старик.
— Я, — отозвалась она, — как тут, все нормально? Никто не заезжал?
— Какое там! Один сижу. И воровать-то никто не ходит…
— Что, уже все растащили?
— Не-е… Еще осталось кой-чего.
— Ладно… Отворяй ворота, дедуля! — велела Галька. — Гости приехали.
— Много вас?
— Сколько есть, все со мной. Давай, копошись, пень старый!
Дед не обиделся за эти бесцеремонности и потопал обратно.
Зашел в будку, послышался щелчок, гудение моторчика, заработал какой-то древний механизм, а затем ворота с лязгом и противно-скрипучим скрежетом стали раздвигаться.
— Заезжай! — приказала Галина. — Прямо по аллее до первого поворота, дальше вон туда, налево, где огоньки светятся.
Таран послушался. Машина проехала по расчищенной дорожке к приземистому, довольно длинному зданию, имевшему форму буквы П, над которым, как оказалось, торчала высокая жестяная труба. Рядом с торцом левой «ножки» этой «буквы» громоздилась большая куча угля, припорошенного снегом. Котельная…
— Ой-й… — тихо вырвалось у Полины.
Должно быть, ей припомнилось, как в Москве ее уже привозили к котельной. И зачем привозили, естественно. Таран тоже об этом подумал. Значит, здесь у этой коровы друзья имеются. Хреновато…
— Еще раз налево, к двери!
Юрка повернул и остановил машину около двойных дверей, располагавшихся в середине перекладины буквы П.
