бельевой… Видел, как там было?
— Видел… — поежился Таран, припомнив. — Не стошнило?
— Не-а, — мотнула головой Лизка, — но противно, конечно… Вышла оттуда, пошла в другую сторону, добралась до кочегарки. А там эти кочегары сидят как чурки, и тоже такие же, как бабы. Я сразу сообразила, что надо делать. Сначала они этого Ляха по моей команде отнесли и в топку кинули — там, правда, и огня- то не было, весь уголь прогорел. Потом пошли за этой жирной. Ее я им велела прямо со стулом нести. Ну а когда они ее забирали, то сдвинули клеенку, и стало видно, что в полу люк есть. Потом я девок заставила все осколки зеркала собрать, взять тряпки из грязного белья и кровь затереть повсюду. Ну а когда они в бельевой все прибрали, залезла в подвал. Самой было трудно доставать — Гальку заставила. В общем, когда ты приехал, уже все чисто было…
— Да, — порадовался Таран, — сообразительная ты до ужаса. Хотя и маленькая. А вот хлебнула бы из той бутылки — и была бы сейчас, как они.
— Я эту водяру поганую никогда пить не буду! — клятвенно заявила Лизка. — Отец и мать из-за нее сдохли. А теперь вон еще чего придумали — людей в роботов превращать… Интересно, а они теперь навсегда такими останутся?
— Не знаю, — покачал головой Таран, выруливая на асфальт и сворачивая налево. — Мне сейчас главное, чтоб они не очухались раньше времени, а то проблем много будет.
— Может, их просто высадить? — предложила Лизка. — Полину оставить, а их — на фиг. Приказать им, чтоб пешком до города шли…
— Нет, это не годится, — возразил Юрка. — Лучше будет, если мы их прямо до места довезем. Всех троих. Потому что тем, кому мы их отвезем, очень полезно будет знать, что они чуяли, когда эту дрянь употребляли, и как она вообще действует. Чтоб потом, если что, можно было других от этой заразы вылечить. Потому что одна Полина — если ее изучать возьмутся, конечно! — будет только свои ощущения пересказывать. А если трое — то уже появится возможность сравнивать и выяснять, что общего у всех троих ощущалось… Понятно? Опять же интересно сравнить, наверно, какой у них отходняк будет от этой заразы. Ну, и всякое-прочее…
Когда Таран эту речугу произносил, то свято верил в то, что его уста произносили. И курс держал четко на базу «мамонтов». Хотя, по правде сказать, не знал точно, насколько хорошо его там могут встретить. Он до сих пор, например, толком не знал, как это вертолет с Сергеем и другими десантниками улетел без него, а Сергей так и не поинтересовался, почему Юрка не вернулся на озеро. Может быть, Птицын уже списал его, как отработанный материал? И, пытаясь вернуться, Таран сам себя к смерти поближе подвозит?
Сомнения были вполне резонные. Уж очень неласково с ним прощался Генрих, отправляя на Трехпалого, и даже то, что Таран ему этого типа раньше срока отловил, не казалось Юрке чем-то повышающим шансы на выживание. Фиг его знает, может, как раз наоборот? Опять же, в компании с Трехпалым жители братского Кавказа оказались, которых Тарану вообще никто не заказывал. И из-за этого дела Генрих, может статься, в неприятную ситуацию угодил. Например, оказался в личных кровных врагах у какого-нибудь крупного человека, типа Шамиля Басаева… Да и история с порошком и гранулами, которые Юрка сейчас вез в своем багаже, могла получить совершенно неожиданное и неприятное развитие. Скорее всего Таран с Лизкой сунули носы в какие-то особо хитрые дела, может быть, имеющие отношение к наследству покойного Дяди Вовы, а может быть — задевающие интересы совсем иной публики… И кто его знает, не сам ли Генрих тут замешан?
Тем не менее Таран ехал именно к «мамонтам», потому что никакого иного места для себя придумать не мог. И еще потому, что Надька там оставалась с мелким Таранчиком в своем большом брюхе. Конечно, никто Юрке никаких твердых гарантий насчет их не давал, но все же, если Таран не вернется, ничего хорошего Веретенникову не ждет — это уж точно.
— Юр, — после длительной паузы спросила Лизка (они уже мимо Кузнецовки проезжали), — а куда мы едем, вообще-то? В милицию, что ли?
— Чего мы там не видали! — хмыкнул Таран. — Тебе в тюрьму охота? Ты хоть пересчитай на пальцах, сколько народу перебила…
— Нет, — мотнула головой Лизка, — в тюрьму неохота. Только непонятно, почему нас с тобой должны посадить за то, что мы бандитов убивали?
— Потому, — вздохнул Таран, — что у нас в государстве нельзя просто так бандитов убивать, без суда и следствия. Да и по суду теперь тоже не расстреливают. Негуманно.
— По-моему, — глубокомысленно заявила Лизка, — наши законы нынешние сами бандиты и придумали. Чтоб удобнее было.
— Это я не знаю, — хмыкнул Юрка. — Может быть, и так… Это вопрос сложный, юридический, я тут не спец.
— А все-таки, куда мы едем?
— Будем считать, что к моим друзьям. Поняла?
— Ага… Тогда поедем побыстрее, а?
— Нельзя, гололед сильный.
— Слушай, а музыку поставить нельзя? А то едем и едем, больно долго.
— Не знаю, — сказал Таран, — наверно, можно…
И вставил в автомагнитолу первую попавшуюся кассету.
— «… Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» — романтическим тоном запел некий бард припев лирической песни, ибо кассета начала крутиться с середины.
«Да, — подумал Юрка, — то, что мы все собрались в одной машине, это неплохо. И то, что мы все пятеро приедем к Птицелову, — тоже неплохо. Только вот что из всего этого выйдет?»
Часть четвертая
УМНЫЕ ЛЮДИ
ВРЕМЕННО ИЗОЛИРОВАННЫЙ
Юрка проснулся, что называется, со свежей головой, видать, дали ему поспать от души. И за окном солнышко светило, голубое февральское небо просматривалось, снежок поблескивал. Стало быть, время уже к полудню близилось.
Комнатушка была знакомая, родная, та самая, в которой они с Надькой уже несколько месяцев проживали, приведя ее, насколько возможно, в жилой вид. Хотя поначалу, конечно, казалось, будто никогда этого не достичь. Первое время на двух составленных вместе солдатских койках спали. И одежонку свою вешали на гвозди, вбитые в деревянную стену. Стола вообще не было, поскольку питались в столовой. Это потом появились раздвижной диван-кровать и гардероб, пара стульев и маленький столик. Все-таки приятно чайку попить вдвоем, по-семейному. Хотя завтракать, обедать и ужинать все равно приходилось в той солдатской столовой, где Надька трудилась поначалу.
Нет, конечно, туговато им приходилось на этих шести квадратных метрах, особенно осенью, когда стало холодать, а батареи еще не работали и изо всех щелей сифонило. На ходу полы конопатили, клеили обои, окна заделывали — зато как затопили, стало тепло. И сейчас нормально, можно в одной майке по комнате гулять… Плохо только, что Надьки нет. Может, Птицын разрешит сегодня к ней в госпиталь сбегать? Ведь не стал он Тарана будить в 6.00 по подъему?
Юрка выскочил из-под одеяла, собрал с дивана белье, сунул в гардероб, снял с вешалки камуфляжку, оделся, обулся, толкнул дверь… А она оказалась запертой снаружи.
Таран точно помнил, что на ночь дверь за собой не запирал… Вот те на! Мозги со сна раскручивались не очень быстро, но все же провалов в памяти у Юрки не ощущалось… Кроме того времени,
