висел на телефоне: говорил с доктором, звонил Диане в Лондон, передавал в Шотландию сообщения Афине, заботился о том, чтобы круглые сутки в Дауэр-Хаусе дежурила сиделка. Небольшая дискуссия разгорелась по поводу того, следует ли везти тетю Лавинию в больницу, но в конце концов решили, что, учитывая физическую нагрузку, связанную с поездкой в карете «скорой помощи», и стресс, который вызовет у больной незнакомая обстановка, эта затея скорее всего принесет больше вреда, чем пользы, так что пусть уж лучше Лавиния остается на месте — в своем собственном доме, в своей собственной постели.
Впервые Лавди столкнулась с болезнью, которая могла иметь смертельный исход. Разумеется, люди умирают, это было ей известно. Но только не ее родные, только не тетя Лавиния. Время от времени Лавди делала над собой титаническое усилие и пыталась вообразить себе жизнь без старенькой леди, но та всегда была такой неотъемлемой частью Нанчерроу, а ее влияние на всю семью — таким сильным и благотворным, что одна только мысль об этом приводила в отчаяние.
Лавди двигалась вдоль кустов, срывая сладкие красные ягоды обеими руками и бросая их в крепкую корзину, которую привязала к талии. День был в полном разгаре, светлый и солнечный, но с моря тянул пронизывающий ветер, поэтому она надела старый свитер Эдварда, полинявший и штопанный. Свитер был ей слишком длинен, чуть ли не доходил до подола хлопчатобумажной юбки, но солнце падало на плечи, пригревая через толстую шерсть, и Лавди была благодарна за такое братское утешение.
Она была одна — после обеда отец, Эдвард и Мэри Милливей отправились в Дауэр-Хаус. Папчик договорился о встрече с доктором, Эдвард собирался немножко посидеть с тетей Лавинией, а Мэри пошла с ними, чтобы побыть с бедняжкой Изобель. Посидят на кухне, выпьют чаю. Возможно, Изобель нуждается в утешении больше всех. Они с тетей Лавинией прожили вместе больше сорока лет. Если тетя Лавиния умрет, очень вероятно, что Изобель без нее тоже долго не протянет.
— А ты, родная? — спросил отец у Лавди. — Хочешь пойти с нами?
Она подошла к нему, обвила руками его талию, уткнулась лицом в жилет. Он понял, в каком она состоянии, и крепко прижал ее к себе.
— Нет, — глухо пробормотала она. Если случится худшее, пусть она лучше запомнит тетю Лавинию такой, какой та была всегда, — бодрой старушкой, очаровательной и гостеприимной хозяйкой, которая с радостью участвует во всех семейных забавах. А не больной, прикованной к постели, тающей у них на глазах.
Это очень плохо?Я должна пойти?
— Нет, думаю, тебе не следует идти туда.
Она заплакала, а он поцеловал ее и промокнул ей глаза своим белым полотняным платком. Эдвард обнял ее и сказал:
— В любом случае, кому-то нужно быть дома к приезду Гаса. Он должен появиться сегодня днем. Не очень гостеприимно выйдет, если некому будет его встретить.
Лавди, все еще всхлипывая, подумала, что это не самая лучшая идея.
— Я что, должна ждать его?
— Нет, конечно, нет, — рассмеялась Мэри. — Делай, что хочешь. Я уверена, Молния будет рада хорошей прогулке.
Но на этот раз у Лавди не было желания кататься. Она не хотела покидать пределы усадьбы, здесь у нее было покойно на душе, она чувствовала себя в безопасности.
— Я ее вчера прогуливала, — возразила она.
— Тогда, может, соберешь малины для миссис Неттлбед? Она задумала делать варенье. Ты могла бы помочь ей.
Не сказать, чтобы это было безумно весело, но хоть какое-то дело.
— Ладно, — вздохнула Лавди.
— Вот и умница! — Мэри притянула ее к себе и поцеловала в утешение. — А мы передадим от тебя привет тете Лавинии и пообещаем, что, как только ей станет лучше, ты придешь повидать ее. И не забывай, что твоя мама возвращается сегодня из Лондона. Она будет вымотана и расстроена, мы ведь не хотим, чтобы она приехала домой и увидела тут одни скорбные лица. Ради нее — постарайся глядеть повеселее.
И вот Лавди собирает малину. Не так-то это просто — набрать две полные корзины, которые выдала ей миссис Неттлбед, но наконец-таки они наполнены спелыми и крупными, как на подбор, ягодами. Она и сама полакомилась немножко. Держа в каждой руке по тяжелой корзине, она прошла по устланному листвой проходу между кустов и, выбравшись из «клетки» с малинником наружу, предусмотрительно заперла проволочную диерку на крючок, чтобы туда не забралась какая-нибудь птаха и, обожравшись ягодой, не разбилась бы насмерть, кидаясь на металлические прутья в бесполезных попытках вылететь на свободу.
Миссис Неттлбед в кухне возилась с шоколадным тортом — покрывала его глазурью и украшала цукатами.
Лавди взгромоздила корзины на стол.
— Ну как, миссис Неттлбед?
— Отлично! — похвалила ее кухарка. — Ты молодец.
Лавди перегнулась через стол, подцепила пальцем чуточку глазури из миски и слизнула. Про себя она решила, что вкус шоколада и вкус малины сочетаются плохо.
— Слушай, Лавди, ты только посмотри, на кого ты похожа! Страшно глядеть. Джемпер весь в затяжках и в малиновом соке. Надо было передник повязать.
— Не беда, он все равно старый. Хотите, я помогу вам с вареньем?
— У меня сейчас нет на это времени, попозже займусь. А у тебя найдутся дела поважнее — приехал гость.
— Гость? — Сердце у Лавди упало. Занимаясь ягодами, она начисто забыла, что должен приехать друг Эдварда. Вот уж некстати! — Проклятье, он уже здесь? Я надеялась, Эдвард вернется к его приезду. — Она сморщила нос. — Какой он из себя?
— Не видела. Ему открыл Неттлбед и провел его в одну из комнат для гостей. Наверно, он сейчас там, разбирает вещи. Так что ступай-ка ты наверх, поздоровайся с ним и покажи ему все свое радушие.
— Я даже не помню, как его зовут.
— Мистер Каллендер, Гас Каллендер.
— Может, не стоит? Я бы лучше вареньем занялась.
— Ох, Лавди, довольно глупостей!
И миссис Неттлбед проводила непослушную девчонку легким шлепком под зад.
Скрепя сердце Лавди пошла. Поднялась по черной лестнице и направилась по коридору крыла для гостей. Пройдя половину коридора, она увидела открытую дверь и в нерешительности остановилась. Он и вправду там, стоит к ней спиной, руки в карманах, смотрит в открытое окно. Багаж его сложен на деревянной полке в изножье кровати, но чемоданы даже не открыты — видно, он еще и не приступал к разборке вещей. Легкие теннисные туфли Лавди бесшумно ступали по ковру коридора, и когда она поняла, что гость совершенно не замечает ее присутствия, ей стало неловко, она даже несколько оробела. Из внутреннего двора за окном слышалось голубиное воркование. Через минуту она нарушила молчание:
— Здравствуйте.
Вздрогнув от неожиданности, гость повернулся лицом к ней. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга через пространство комнаты, потом он улыбнулся:
— Привет.
Лавди вдруг растерялась, словно почву выбили у нее из-под ног. Она ожидала не этого. Она думала, что увидит точный слепок с тех юношей, которых Эдвард привозил в гости на каникулы, когда учился в школе. Все они казались скроенными по одной и той же мерке и ничуть не импонировали Лавди. А тут оказался человек другой породы, она поняла это сей же миг. Во-первых, на вид старше Эдварда, более зрелый, больше повидавший на свете. Брюнет с карими глазами, лицо серьезное. Интересное. Уж он-то не будет отпускать неуместные шуточки и обращаться с ней, младшей сестрой Эдварда, как с дурочкой. До сих пор образцом мужской привлекательности были для нее Уолтер Мадж и Джо Уоррен с их грубоватой мужественностью и неприкрытой развязностью. Гас Каллендер, как ни странно, чем-то походил на них — тоже темноволосый и темноглазый, но выше ростом и стройнее, а когда он улыбался, то все лицо его
