ему альбом, и он поймал его, как будто принял мяч в крикете.
— Более чем хорошо. Просто блестяще. Лавди права. Спасибо, что позволили мне взглянуть.
— Не стоит благодарности.
Отвернувшись, он потянулся за своим пиджаком, и чары рассеялись, минута волшебства прошла.
— Это просто хобби. — Он спрятал книжицу на место. — Мне бы не хотелось добывать таким образом хлеб насущный.
— И все-таки, держу пари, ты предпочел бы стать художником, а не инженером, — заявила Лавди.
— Я могу быть и тем, и другим.
— В любом случае, я не думаю, что тебе придется голодать на каком-нибудь чердаке.
Он засмеялся, качая головой:
— От тюрьмы да от сумы не зарекайся…
Где-то в доме хлопнула дверь. Афина с цветочным венком в руках подняла голову:
— Должно быть, это наконец Эдвард. Господи, почему он так долго? Я просто погибаю от жажды.
Эдвард. Удивительно, но на какое-то время Джудит забыла о нем. А теперь все мысли о Гасе и Лавди вылетели у нее из головы. Она увидела, как из открытых дверей вышли двое — Эдвард и Джереми, оба несли перед собой по подносу с бутылками и стаканами. Она смотрела, как они шагают по залитому солнцем летнему лугу, смеясь какой-то шутке. Сердце ее замерло от счастья, тело рвалось кинуться к Эдварду навстречу, и это был момент абсолютного прозрения. Она любит его, всегда любила и никогда не перестанет любить. И еще у нее есть для Эдварда восхитительная новость… только для него. Она сделает ему чудесный подарок, за который дорого заплатила, и будет смотреть, как он его открывает. Но это потом… когда они останутся наедине. А сейчас, в эту минуту, достаточно было просто смотреть, как он приближается, шагая по траве.
Гас поднялся и принялся освобождать на столе место для подносов. Руперт благоразумно решил остаться на месте, изящно раскинувшись длинным телом в шезлонге и полузакрыв от солнца глаза.
Наконец подносы с веселым стуком опустились на стол.
— Боже, какая тяжесть! — охнул Эдвард. — За вас отдуваемся, бездельники!
— Мы уже потеряли всякую надежду утолить жажду, — вместо благодарности сказала Афина. — Чем ты там занимался?
— Болтал с Неттлбедом.
— И Джереми с нами!.. Какой восхитительный сюрприз. Иди сюда, поцелуй меня.
Джереми не нужно было долго упрашивать.
— Это Гас. И Руперт. Джереми, ты поступил на флот. Наш храбрец. Мне не терпится увидеть тебя в форме… Итак, кто будет барменом? Умираю — так мечтаю о джине с тоником. Вы принесли льда?
Эдвард встал возле Джудит, загородив ей солнце. Она заглянула ему в лицо, встретила его голубые глаза, увидела белокурый локон. Эдвард оперся на распорки ее шезлонга и нагнулся поцеловаться с ней.
— Наконец-то ты приехала.
— Да, час назад.
Он улыбнулся и выпрямился:
— Что ты будешь пить?
В эту минуту ей не нужно было ничего больше. После того как все получили стаканы и расселись, встал вопрос о планах на день.
— Ясное дело, мы идем на пляж, — заявила Лавди. — По крайней мере, идем мы с Гасом, а вы смотрите сами. В пять часов вода поднимется до предела, будет здорово.
— Когда ты хочешь выйти? — спросила Афина.
— Сразу после обеда. Чем скорее, тем лучше. И возьмем с собой еды… Пожалуйста, пойдемте все с нами! — Она посмотрела умоляющими глазами на Руперта. — Вы ведь хотите пойти, да?
— Конечно. А ты, Афина?
— Не променяю это ни на что другое. Мы все пойдем. Кроме папчика. Пикники — не его стихия.
— И кроме твоей матери, — добавил Джереми, сидевший по-турецки на траве с кружкой пива в руках. — Она проведет сегодняшний день в постели.
— Приказ доктора? — улыбнулась Афина.
— Приказ доктора.
— Она не заболела, правда ведь?
— Нет, просто слегка переутомилась. Она будет спать.
— В таком случае, давайте попросим Мэри присоединиться к нам. Возможно, она поможет с едой. Но мы не вправе рассчитывать, что миссис Неттлбед еще хоть пальцем шевельнет после того, как приготовит на всех нас обед. Да и в любом случае по воскресеньям после обеда она любит вздремнуть, и, кстати говоря, имеет на то полное право.
— Я помогу, — немедленно вызвалась Лавди. — У нас есть целая коробка шоколадного печенья, а миссис Неттлбед испекла лимонный пирог. Я видела его утром, перед тем как мы пошли в церковь.
— И еще надо заготовить море чая и лимонада. Наших замечательных псов тоже возьмем.
— Это уже напоминает военный поход, — заметил Руперт. — Так и жду, что мне прикажут рыть яму для отхожего места.
Афина хлопнула его по колену:
— О, что за глупости приходят тебе в голову!
— Или палатку ставить. Я в этом деле совершенный неумеха — они вечно у меня падают.
Афина засмеялась.
— А как насчет бивачных костров? Умеешь их раскладывать? Хотя, по зрелом размышлении, тебе не о чем беспокоиться: с нами идет Эдвард, а он в этих делах мастак.
Эдвард нахмурился:
— Зачем тебе костер в такую погоду?
— Готовить еду.
— Что, например?
— Колбаски. Мы будем жарить колбаски. Или печь картошку. А может быть, кто-нибудь наловит рыбы.
— Чем?
— Трезубцем. Или веревочкой с крючком на конце.
— Лично я думаю, что лучше оставить мысль о разжигании костров. Слишком жарко и слишком много мороки. И, между прочим, мы с Джудит не идем.
Это заявление было встречено возгласами досады и разочарования.
— Вы непременно должны пойти! Почему нет? Почему вы не хотите?
— Мы уже договорились сходить в Дауэр-Хаус, навестить тетю Лавинию.
— А она знает?
— Конечно. Просто требует, чтобы мы ее посетили. Ненадолго, разумеется. Она не виделась с Джудит с того самого времени, как заболела. Так что мы идем к ней.
— Ну что ж, — пожала плечами Афина, — если это ненадолго, вы сможете присоединиться к нам позже. Мы оставим вам одну из корзин с провизией, так что приходите обязательно, а то нам не хватит еды. Кстати, о еде… — Она приподняла свои темные очки, чтобы взглянуть на часы.
— Я знаю — ты умираешь с голода, — сказал Руперт.
— Как ты догадался?
— Чутье. Чистой воды животный инстинкт. Но навостри-ка уши… — Он вытянул шею, прислушиваясь. — Кончились твои муки, помощь на подходе….
В этот момент показался полковник Кэри-Лыоис; выйдя из гостиной, он зашагал к отдыхающей у стола в саду компании. На нем все еще был костюм, в котором он ходил в церковь, ветер вздыбил его редеющую шевелюру. Приблизившись, он застенчиво заулыбался и попытался пригладить волосы рукой.
— Как уютно вы устроились, — проговорил он. — Боюсь, однако, что придется вас побеспокоить. — Четверо мужчин немедленно поднялись. — Неттлбед попросил меня сообщить, что с минуты на минуту обед будет подан.
