В отличие от Нанчерроу, в доме Уорренов трапезничали без всяких церемоний. Завтракали все в разное время: мистер Уоррен и Джо вставали рано и к тому времени, как девочки вылезали из постели, давно уже трудились на своих рабочих местах — первый в магазине, второй на пляже. Днем миссис Уоррен спешила накормить мужа, как только выдавалось небольшое «окошко» в непрерывном потоке покупателей и он мог отойти от прилавка. С раннего утра на ногах, он благодарно усаживался за стол, просматривал местную газету и подкреплялся миской супа, куском хлеба с сыром и чашкой чая. Миссис Уоррен с ним за стол не садилась; пока муж ел, она гладила, пекла, мыла пол в кухне или чистила картошку, а мистер Уоррен зачитывал ей вслух самые любопытные новости — кто и с каким счетом выиграл в крикет или сколько выручила на распродажах «Ассоциация женщин Сент-Эндока». После чая мистер Уоррен скручивал и выкуривал сигарету, а потом возвращался к работе. Теперь наступал черед Элли. Суп Элли не жаловала. Она съедала пару бутербродов с мясным паштетом, а потом начинала хрустеть шоколадным печеньем, умудряясь при этом не умолкать ни на секунду: Рассел Оутс сказал ей то-то и то-то, пока они стояли за билетами в кино, и не считает ли миссис Уоррен, что ей стоит сделать перманент? Она была еще та вертихвостка, на уме одни парни, но миссис Уоррен знала ее с тех самых пор, как та пошла в первый класс порткеррисской школы, и ей было приятно общество этой девушки, нравились ее живость и темперамент, к тому же, Элли работала на совесть, имела приятную внешность и всегда была любезна с покупателями.
— На этой неделе будет кино с Джанет Макдоналд и Нельсоном Эдди, — тараторила Элли. — По мне, они напускают сантиментов через край, зато музыка очень даже ничего. А на прошлой неделе я смотрела фильм с Джеймсом Кэгни — страшное дело, гангстеры в Чикаго и все такое.
— Не понимаю, Элли, как ты можешь глядеть на всю эту пальбу и жестокость!
— Что вы, дух захватывает! А во время самых жарких разборок, когда рекой льется кровь, я просто зажмуриваю глаза и затыкаю уши.
Лавди жила с Уорренами целую неделю, и Джудит не переставала удивляться, как легко и удачно удалось ей вписаться в жизнь семейства, в котором все было, с какой стороны ни глянь, в корне противоположно порядкам, заведенным в ее родном доме. Кэри-Льюисы, как ни крути, были из «помещиков», никуда не деться от этого неприятного, режущего слух слова. Лавди и воспитали в соответствующем духе, она росла капризным, избалованным ребенком в окружении преданных нянь и дворецких, родители души в ней не чаяли и разве что не молились на нее. Но во время первого же своего визита в Порткеррис, когда они с Джудит еще учились в школе, Лавди была буквально зачарована Уорренами и всей их жизнью. Так непривычно, так удивительно было жить в самом центре оживленного городка, выходить из дому прямо на узкую мощеную улицу, ведущую в порт. Когда мистер Уоррен и Джо начали цепляться к ней со своими шуточками, она в долгу не оставалась — платила им той же монетой. А у миссис Уоррен она научилась застилать и убирать собственную постель, мыть посуду и развешивать чистое белье для просушки в дальнем конце домовой прачечной. «Бакалейная Уорренов» вечно кишела народом — не соскучишься, а свобода, которая была для детей Уорренов в порядке вещей, для Лавди стала откровением. Все, что требовалось, это прокричать с лестницы: «Я ухожу!» — и никто не спрашивал, куда ты отправился и когда вернешься.
Но больше всего Лавди понравилось бывать на людном пляже, где они с Хетер и Джудит по большей части проводили время. Все время держалась прекрасная погода, каждый день радовал безоблачным небом со свежим бризом, пляж был расцвечен полосатыми палатками и зонтиками от солнца, гудел жизнерадостными голосами отдыхающих. Диана купила дочери новый открытый купальник (бюстгальтер и трусики), Лавди присовокупила к нему темные очки, чтобы бессовестно и безнаказанно глазеть на людей (к тому же, как подозревала Джудит, она лелеяла надежду, что в этих очках смотрится кинозвездой). Стройная, загорелая, вызывающе привлекательная, она неизбежно притягивала к себе восхищенные взгляды, и недолго пришлось ждать, пока какой-то молодой человек не отбил надувной мяч в их сторону — завязалось знакомство. Не проходило и дня, чтобы трех девушек не пригласили поиграть в лапту или волейбол или составить кому-нибудь компанию в плавании на надувном плоту.
Крошечный уединенный пляж в Нанчерроу не мог предложить ничего подобного.
Но время быстро пролетело, и не успели они опомниться, как для Лавди пришло время уезжать.
Только один раз на дню все Уоррены собирались вместе — во время вечерней трапезы; приглашался и всякий, кому случалось оказаться в этот час у них дома да на пустой желудок. Домочадцы и гости рассаживались вокруг длинного надраенного стола в кухне, говорили, смеялись, спорили, перебрасывались ехидным словцом, подтрунивая друг над дружкой, и обменивались свежими новостями. О том, чтобы переодеваться к столу или принаряжаться, не возникало даже вопроса. Наскоро ополоснув руки, садились в той же одежде, в какой ходили весь день, мужчины — в рубашках с открытым нараспашку воротом, миссис Уоррен — даже не утруждая себя снять передник.
Это пиршество происходило в половине седьмого и традиционно называлось «чаем», хотя к столу подавалась баранья нога, каплун или запеченная рыба с гарниром из жареной картошки либо картофельного пюре, овощи, соусы и соленья, темная, густая мясная подлива в кувшинчиках. После основного блюда шли конфитюр, заварной крем, сливки, затем домашний торт, печенье или сыр, все это запивалось крепким чаем из больших чашек.
В тот вечер за столом были только свои: Уоррены-старшие, Джо и троица девушек в хлопчатобумажных платьях без рукавов, натянутых — после целого дня, проведенного на пляже, — прямо поверх купальников.
— Мы будем скучать по тебе, Лавди, — грустно заметил мистер Уоррен. — Без тебя будет уже не то, что и говорить, ты задавала нам жару.
— Тебе действительно нужно ехать? — вздохнула и миссис Уоррен.
— Нужно. Я обещала Молнии вернуться, у нас впереди много работы. Надеюсь, Уолтер не забывал об объездке, а то мне будет не совладать с ее норовом.
— Что ж, ты хоть поджарилась на солнышке, — ухмыльнулась миссис Уоррен. — Что скажет твоя мама, когда ты вернешься домой смуглая, как маленькая индуска?
— Она сейчас в Лондоне, ее не будет, когда я приеду. Но окажись она дома, ей стало бы завидно. Она любит загорать, а иногда принимает солнечные ванны нагишом.
Джо удивленно вскинул брови:
— Тогда скажи ей, пусть приезжает к нам на пляж.
— Ты что! Она раздевается только у нас в саду или на скалах,
— Какое же тут уединение, раз ты знаешь об этом? Или ты подсматриваешь?
Лавди эапульнула в него кусочком хлеба, а миссис Уоррен, кряхтя, поднялась и пошла ставить чайник.
На следующее утро Лавди уехала — за ней прибыл Палмер на охотничьем фургоне. Проплутав среди резких подъемов и спусков, узких улиц и крутых поворотов Порткерриса и с трудом добравшись до места,
