— Господи, зачем?!
— Чтобы он согласился меня везти. Я сказала: «Мой отец с вами расплатится», и это подействовало.
— Кто тебе позволил?! Запутывать ни в чем неповинного человека...
— Это вы о себе?
— Да. Теперь я по уши влип.
— Я и подумать не могла, что он раззвонит на всю деревню.
— А он этого и не делал. Сказал одной Розите, девушке, которая убирает у Рудольфо в баре. А Розита сказала Томеу. А Томеу сказал своей матери. А Мария в здешних краях — Служба накопления и распространения информации.
— Понятно, — вздохнула Селина. — Мне очень жаль. Но разве нельзя сказать им правду?
— Пока нельзя.
— Почему?
— Потому что местные жители... — Джордж тщательно подбирал слова, — весьма строгих нравов.
— Тогда почему прошлой ночью вы оставили меня у себя?
— Потому что была гроза, — раздраженно ответил Джордж. — Потому что я разругался с Рудольфо. Потому что другого выхода не было.
— И вы подтвердили, что я ваша дочь?
— Я этого не отрицал.
— Но вы слишком молоды. Мы же это вчера обсуждали.
— Никто, кроме нас, не в курсе дела.
— Но это ведь неправда.
— А когда ты разоткровенничалась с таксистом, была правда, да?
— Но я же еще ничего не знала!
— Зато я знаю. Улавливаешь разницу? Возможно, твои принципы не позволяют тебе никого обманывать, но эти люди — мои друзья, и мне не хочется их разочаровывать. Они не такого уж прекрасного мнения о моей персоне, но лжецом, по крайней мере, меня не считают.
У Селины был такой расстроенный вид, что Джордж переменил тему.
— Теперь насчет денег. Ты сказала, что можно телеграфировать в твой банк...
— Да.
— В Кала Фуэрте телеграфа нет. Придется поехать в Сан-Антонио. Мы можем дать телеграмму прямо в банк, или — это мне пришло в голову по дороге домой — связаться с твоим адвокатом...
— О, нет! — воскликнула Селина с такой горячностью, что Джордж от удивления вытаращил глаза.
— Почему?
— Пошлем телеграмму в банк.
— Твой адвокат сумеет прислать деньги гораздо быстрее.
— Я не хочу впутывать Родни.
— Ты его не любишь?
— Не в том дело. Просто... он считал, что ехать сюда безумие.
— Судя по тому, как обернулось дело, он был не столь уж неправ.
— Мне не хочется, чтобы он узнал, что все так плачевно закончилось. Постарайтесь меня понять.
— Хорошо, предположим, я понимаю, но когда речь идет о том, чтобы поскорее получить деньги... — На лице у Селины появилось такое упрямое выражение, что Джордж, которому внезапно все это надоело, отказался от мысли ее уговорить. — Ладно, будь по-твоему. В конце концов, это твои деньги и твое время. И твоя репутация.
Селина пропустила это замечание мимо ушей.
— Вы хотите прямо сегодня поехать в Сан-Антонио?
— Как только ты встанешь и оденешься. Есть хочешь?
— Не особенно.
— Как насчет чашечки кофе?
— Если нетрудно.
— Я сейчас сварю.
Джордж уже начал спускаться с лестницы, как вдруг Селина его окликнула.
— Мистер Даер...
Джордж обернулся; Селине была видна только верхняя половина его туловища.
— Мне нечего надеть.
— Я скажу Хуаните.
Хуаниту он нашел на террасе: она гладила, протянув шнур от утюга через открытое окно.
— Хуанита!
— Señor?
— Вещи сеньориты готовы?
— Si, señor.
Она улыбнулась, гордясь своей расторопностью, и протянула ему стопку аккуратно сложенной одежды. Джордж поблагодарил ее и вернулся в дом; Селина уже спустилась с антресолей. Все еще в его пижаме, заспанная и взъерошенная.
— Вот, — сказал Джордж, протягивая Селине одежду.
— О, потрясающе!
— В нашем отеле оказывают и не такие услуги.
— Так быстро... Никогда б не подумала... — Конец фразы замер у нее на языке. Джордж недоуменно нахмурился. Селина развернула лежащее сверху платье. Или, точнее, то, что от него осталось. Хуанита обошлась с хорошей английской шерстью так же, как с остальными вещами. Она выстирала все в горячей воде простым мылом и, видно, терла, не жалея сил. Селина приложила платье к себе. Оно могло налезть только на очень маленькую шестилетнюю девочку; в неизменном виде осталась лишь метка фирмы «Фортнам и Мейсон» на воротничке.
Воцарилось долгое молчание. Первым его нарушил Джордж.
— Платье для Дюймовочки, — сказал он.
— Она его выстирала! Зачем?! Оно ведь просто промокло...
— Должен признаться, это моя вина. Я велел Хуаните все постирать, а для нее мое слово — закон, — рассмеялся Джордж.
— Не вижу ничего забавного. Хорошо вам смеяться, а в чем я буду ходить?
— Что же еще делать, как не смеяться?
— Плакать.
— Думаешь, поможет? Не стану же я целый день щеголять в пижаме!
— А почему бы и нет? Она тебе очень идет.
— И в Сан-Антонио так прикажете ехать?
Джорджу все еще было весело, но он напустил на себя серьезный вид и, почесав в затылке, спросил:
— А если надеть сверху пальто?
— Да я умру от жары! Боже, почему на одного человека сразу столько всего свалилось?!
Джордж попытался ее утешить.
— Послушай...
— Не буду слушать!
Джордж получил возможность лишний раз убедиться, что с женщиной спорить бессмысленно; чаша его терпения переполнилась.
— Хорошо, не слушай. Валяйся на кровати и реви, сколько влезет, только прежде помоги мне составить телеграмму в твой банк. Я поеду в Сан-Антонио, а ты можешь оставаться и лить слезы.
