вводить в поэзию замысловатые и остроумные парадоксы и остроты. Иногда целое стихотворение строилось как какой-то развернутый афоризм.
Для «метафизической школы» характерна атмосфера мистицизма, поэтического самоуглубления и религиозных исканий. Представителями этой группы можно назвать Дж. Герберта (1593—1633), Г. Вогана (1622—1695), Р. Крешоу (1613—1649), Ф. Квэрлза (1592—1644).
Для «поэтов-метафизиков» природа — это храм или молельня. Земной деятельности, страстям и утехам они противопоставляли молитвенный экстаз, напряженное созерцание. Их стихи — это нередко и есть поэтическая молитва или исповедь.
Показательно в этом отношении стихотворение Джорджа Герберта «Сущность»:
О Господи, мой грешный стих Не пир, не сладостный надев,
Не милый абрис или штрих,
Не меч, не лютня и не хлев:
Он не испанец, не француз,
Он не скакун и не танцор,
Презрев забот житейских груз,
Он рвется на морской простор:
Не холст, не слов набор пустой,
Не биржа; он — мои крыла,
Он — способ пребывать с Тобой,
Тебе извечная хвала/
Впрочем, по мнению многих критиков, поэзия Герберта — плод насилия религиозного чувства над сопротивляющимся религии сознанием. В своем благочестии он не находит той благостной самоудовлетворенности, которую ему иногда приписывают.
В своей судьбе Герберт не испытал каких-то неожиданных поворотов, которые бы круто изменили ее. Он без проблем окончил уэстминстерскую школу, затем кембриджский колледж св. Троицы. В 1612 г. он получил степень бакалавра, а в 1616 — магистра и сан диакона. В 1630 г. он стал ректором Бемертона близ Сэйлсбери. Он очень любил музыку, умел играть на лютне, а прихожане называли его «святым мистером Гербертом».
Перед смертью он вспомнил о своих литературных опытах и завещал своему душеприказчику издать их, «если он полагает, что от того будет польза какой-нибудь заблудшей душе; если же нет, пусть сожжет их».
Вскоре после смерти Герберта вышел его сборник, который назывался «Храм». Он поразил современников своим поэтическим «усилием веры», а также «огненной четкостью» стиха. У Герберта тут же появилось много подражателей. И в XVII, и в XIX, да и в XX вв. особенно восхищали любителей и знатоков поэзии гербертовские ритмы — его ямб, действительно, очень разнообразен и гибок. Еще и сегодня ритмика Герберта является предметом академического изучения.
Поэзия Ричарда Крешоу — это религиозное барокко, типичным выражением которого был выспренний мистицизм. Современники называли его поэзию «мистическим пламенем».
Крешоу был сыном англиканского священника, рьяного сторонника пуританства. Сын не разделял взгляды отца и в конце концов стал католиком. В 1634 г. в Кембридже он получил степень бакалавра, а в самом начале гоажданской войны, находясь на стороне роялистов, оежал на континент. В1647 г. Крешоу стал приближенным кардинала Палотто. Через два года он умер, являясь папским бенефициарием при усыпальнице в Лоретто.
В 1634 г. вышла первая книга Крешоу, которая включала в себя латинские эпиграммы. Через четыре года появился его поэтический сборник «Ступени к храму», название которого перекликается с названием книги Герберта «Храм». Схожесть названий этих сборников неслучайна. Всем своим творчеством Крешоу пытался уподобиться Герберту, хотя их поэтические манеры мало что связывает. Крешоу писал пышным слогом, порывисто, что иногда приводило к бессвязности строк. Если его и можно с кем-то сравнивать, то в первую очередь с итальянскими маринистами. Впрочем, он никогда не стремился к приему ради приема, о чем свидетельствует хотя бы стихотворение с длинным названием (пожалуй, одним из самых длинных в истории мировой поэзии) «Гимн во славу и во имя восхитительной святой Терезы, основательницы Реформации среди босоногих кармелитов, мужчин и женщин, женщины ангельского полета мысли, мужества, более достойного мужчины, чем женщины, женщины, которая еще ребенком достигла зрелости и решилась стать мученицей»:
Любовь вершит судьбу людей,
И жизнь и смерть подвластны ей.
И вот, чтоб это доказать,
Возьмем не тех, в ком рост и стать,
Не тех, кому ценою мук Принять корону в лоно рук И божье-имя в смертный час Произнести без лишних фраз,
Не тех, чья грудь как трон любви,
В поту омытой и крови;
Нет, мы возьмем пример иной,
Где храм воздушный, неземной В душе у девочки возник,
Где юной нежности родник...
Любовь со смертью — два крыла,
Но где ей знать — она мала,—
Что ей пролить придется кровь,
Чтоб проявить свою любовь,
Хоть кровью, что должна истечь,
- Не обагрить виновный меч!..
Любовь у девочки в душе!
Как жарко бьется кровь уже Желаньем смерти и страстей!
Ей — кубок с тысячью смертей.
Дитя пылает, как пожар,
Грудь слабую сжигает жар,
И ласки, что ей дарит мать,
Никак не могут страсть унять.
Коль дома ей покоя нет,
То ей мирской оставить свет И в мученичество уйти,
И нет иного ей пути.
К '¦
Как нетрудно заметить из этого стихотворения, неуклюжие вычурности соседствуют в нем с неоспоримыми поэтическими находками.
Уже после смерти Крешоу, в 1652 г., вышел его поэтический сборник «Песнь Господу Нашему», который вместе с книгой стихов «Ступени к храму» включает всю его англоязычную лирику.
Генри Воган был уроженцем Уэльса, чем очень гордился и даже подписывался под своими произведениями «Силуриец».(Силурия — римское наименование Уэльса). Будущий поэт учился в Оксфорде. Отец мечтал, чтобы его сын стал правоведом, но этому помешала гражданская война. Воган отправился домой, всерьез занялся медициной и стал сельским врачом.
В 1646 г. вышел первый стихотворный сборник Вогана. В нем еще были произведения светского содержания. Но уже через несколько лет поэт выпускает сборник религиозной лирики «Кремень искросыплющий», который своими основными мотивами перекликается с уже известным «Храмом» Fep6epra:
Всю ночь со свистом буря продувала Твой нищий дом, где вместо одеяла Крылом ты прикрывался. Дождь и град
(Который и для наших крупноват Голов) всю ночь по прутьям барабанил И только чудом не убил, не ранил.
Но снова счастлив ты, и в упоенье Слагаешь гимн благому Провиденью,
