К совершенно другим темам нередко обращаются
8 Всемирная история, т. 13 225 поэты, чье творчество начало развиваться накануне или во время гражданской войны. Кстати, многие из них сами принимали участие в этой войне, примкнув к лагерю короля.
Одним из таких поэтов был Ричард Лавлейс (1618—1658), для творчества которого характерна манерность, салонная изысканность, поза джентльмена.
«Поэты-« кавалеры» писали не только романсы, в которых рассказывали о своей нелегкой ноше или прощались со своими любимыми, но и стихи, направленные против чкруглоголовых».
В это время набирает силу поэзия щгритан, сторонников антифеодальной оппозиции. Среди них, несомненно, выделяется творчество талантливого сатирика Джорджа Уизера и братьев Флетчеров, сторонников ученой аллегорической поэзии.
В первые десятилетия XVII в. продолжалась творческая деятельность одного из самых известных английских драматургов и теоретиков драмы Бена Джонсона (1573?—1637), в чьей пьесе «У всякого своя причуда», поставленной в 1597 г., играл сам У. Шекспир. Именно на эти годы приходится пик славы Джонсона драматурга, особенно у просвещенной части публики.
Свои творческие позиции Джонсон определил еще в самом начале века в комедии чЛжепоэт», в которой он выступил против своих современников Марстона и Деккера, авторов, которые, по мнению Джонсона, профанируют высокое призвание драматурга. Невежественному и пошлому искусству Джонсон противопоставляет эстетическую концепцию, в которой заметны предклассицистские устремления.
О своем понятии искусства Джонсон сказал в циклах эссе «Открытия» и «Беседы».
«Мы прежде всего требуем от писателя начитанности и прилежания»,— говорил Джонсон. Под образованностью великий драматург прежде всего понимал знакомство с античными писателями, поскольку оно «побуждает к литературному творчеству». Вместе с тем, считал Джонсон, «не следует опираться исключительно на авторитет древних». «Каждому их замечанию мы сможем противопоставить результаты собственного опыта», а значит, «не следует навсегда отрешиться от себя самого и пребывать, таким образом, в рабстве».
Интересно учение Джонсона о «юморах» — настроениях, которые воплощены в литературных персонажах. Чем больше писатель может показать «юмо-ров», т. е. различных настроений человека, тем лучше. Свое понимание «юмора» Джонсон уточняет в комедии «Каждый вне себя»:
...но мы можем Путем метафоры расширить это До общего устройства человека Когда одна- единственная страсть Так сильно овладеет человеком.
Что все его желанья, чувства, мысли В один поток сливает неразлучно,
Мы можем говорить о •« настроенья».
Театральную сцену Джонсон сравнивал с зеркалом, в котором он стремился показать «уродство века нашего»:
..и будет
Показан мускул каждый, каждый нерв С упорным мужеством, без лести и без страха.
Действительно, все творчество Джонсона было направлено на отражение действительности, какой бы неприглядной она ни была. Это касается его комедий «Вольпоне», «Эписин», «Алхимик», «Ярмарка в день св. Варфоломея».
В своих произведениях автор не сторонний наблюдатель, он обличитель «без лести и без страха». В комедии «Кипа новостей» он высмеивает лондонских сплетников, которые водят за нос доверяющих им простаков. В комедии «Дьявол в дурацком положении» он высмеивает лондонских буржуазных дельцов, которых обуяла страсть к прожектерству.
Джонсон стремился показать действительность во всей ее полноте, иногда даже прибегая к помощи памфлетов и политических трактатов.
Впрочем, одно из его последних произведений — «безобидная» пастораль «Печальный пастух», работу над которой прервала смерть драматурга. В ней Джонсон взялся за обработку одного из сюжетов о Робин Гуде.
Классические черты свойственны и творчеству Филип па Мессинджера (1583—1640). В его произведениях, особенно в трагедии «Римский актер», мы обнаруживаем протест против тирании, против произвола и насилия. Любимец публики — великий римский актер противопоставляется императору Доминициа-ну, тирану, для написания образа которого Мессинджер не жалеет темных и серых красок.
Большую известность снискали и бытовые комедии Мессинджер» — «Мадам из Сити», «Новый способ платить старые долги». В них драматург обличает ханжество, скупость, лицемерие лондонских толстосумов и дельцов. Он рисует точную картину английского общества накануне революции.
В первой половине XVII в. развивалось творчество и видного английского поэта Роберта Геррика (1591— 1674), ученика Бена Джонсона.
Геррик учился в Кембридже. В 1617 г. он стал бакалавром, а в 1620 г. уже был магистром. В 1620— 1629 гг. он жил в Лондоне, ведя рассеянный образ жизни. Здесь за ним закрепилась репутация «поэта-«кавалера» — мастера эпиграммы и анакреонтического лирика. Затем Геррик стал священником и получил приход в сельской глуши, что оказало немалое влияние и на его творчество. В нем поэт все чаще обращается к природе, описывая ее в своих идилли-чески-пасторальных стихах.
В 1640 г. должен был выйти сборник стихов Геррика под названием «Тень возлюбленной». Однако книга появилась лишь спустя восемь лет, после того Геррик, человек, который славился легкостью характера, был изгнан из прихода пуританами. Правда, теперь уже книга называлась «Геспериды: сочинения светские и божественные». Оканчивалась гражданская война, время было не совсем удачное для популяризации стихов, и книга Геррика прошла практически незамеченной, хотя многие стихи поэта появлялись в различных альманахах и песенниках. В них вы не найдете сложности чувств или глубоких мыслей, но они подкупают своим светом и неистощимым юмором, легкостью и тонкостью:
Как часто вам пленяет взор Небрежно-женственный убор!
Батист, открывший прелесть плеч,
Умеет взгляд к себе привлечь;
Из кружев, сбившихся чуть-чуть,
Мелькнет корсаж, стянувший грудь,
Из-под расстегнутых манжет Оборка выбьется на свет,
И юбок пышная волна Под платьем дерзостно видна,
А распустившийся шнурок —
Для глаза сладостный намек.
По мне, так это во сто крат Милей, чем щёгольский наряд.
< Пленительность беспорядка»
Это стихотворение — как бы иллюстрация к собранию стихов Геррика: на первый взгляд беспорядочному, прихотливо-контрастному, а на самом деле хорошо продуманному.
В 1662 г. Геррику возвратили его приход. Там он и прожил до конца своих дней. И даже на склоне лет он не расставался с творчеством, о чем свидетельствует его поэтический шедевр «Прощание мистера Роберта Геррика с поэзией», стихотворение, полное мучительной любви к той, кому он верой и правдой служил всю свою жизнь. Очень удачно Геррик выбрал форму своего произведения. Он обращается к поэзии, словно к любимой женщине, и это только усиливает чувственное восприятие стихотворения:
...Ступай же; нет, постой, , Ты слышишь речь, рожденную тоской,
Ты видишь лоб, тоской изборожденный,—
О, не таков ли на смерть осужденный,
Когда в слезах, печалясь о былых И небывалых радостях земных,
С товарищами он бредет куда-то,
Откуда человекам нет возврата.
И Менестрель такой же бросил взгляд На Эвридику, шедшую сквозь ад,
Каким тебя я в каждое мгновенье Слежу с явленья до исчезновенья,
Каким вотще взываю о любви И жажду удержать черты твои.
После смерти Геррика о нем быстро забыли, и поэзию его открыли заново уже в конце XVIII в., а в
XIX в. он прочно занял место в одном ряду с другими классиками английской литературы. Любопытно,
