пренебрегает ничем для приобретения общей любви и расположения отдельных лиц. Она любима и уважаема всеми в той же степени, как Петр ненавидим и презираем».
Русской гвардии грозила опасность нелепой войны за голштинские интересы, Екатерине грозило заключение в монастырь. Понятно, что они оказались в союзе против общего врага.
Группа гвардейских офицеров составила заговор против Петра в пользу Екатерины, и в ночь на 28 июня Екатерина в сопровождении нескольких офицеров явилась в казармы Измайловского полка. Забили барабаны, сбежались солдаты и с восторгом приветствовали императрицу. Затем все двинулись к казармам Семеновского полка. Затем было шествие в Казанский собор, где Екатерина провозглашается самодержавной императрицей. Из Казанского собора — в Зимний дворец. Здесь наскоро составляется манифест о вступлении Екатерины на престол для спасения церкви и государства от грозивших им опасностей.
Петр, находившийся в это время вне Петербурга, пытался организовать оборону, но за него никто не хотел сражаться, и 29 июня он подписал акт об отречении от престола. Его отвезли в Ропшу, где через несколько дней он был убит офицерами, назначенными его охранять.
Как отмечает Антон Керсновский в своей «Истории русской армии» (Москва, 1992), вся трагедия Петра III заключалась в том, что, вступив на престол своего великого деда, он продолжал чувствовать себя прежде всего герцогом Голштинским, а потом уже императором Всероссийским. Интересы его маленькой родины ему были ближе и понятнее интересов громадной вотчины, доставшейся от нелюбимой тетки.
Керсновский утверждает, что Петр Федорович обещал быть правителем справедливым и гуманным, судя по его кратковременному царствию. Он подтвердил обещание Елизаветы: никого не казнить смертью, а также упразднил тайную канцелярию. Дана была широкая терпимость раскольникам, прощение беглым крепостным, наконец, издан знаменитый указ о вольности дворянской (о котором мы уже упоминали).
Кто знает, может, со временем он упразднил бы и рабство, заменив его барщиной на голштинско- прусский образец. Однако все его благие намерения уничтожались полным непониманием государственных интересов России и подчинением их частным интересам Голштинского герцогства.
Петр окончательно восстановил против себя гвардейцев подчеркнутым пренебрежением к ним и предпочтением выписанных из Голштинии образцовых немецких войск, с которых русским гвардейцам надлежало брать пример.
Были введены прусские строевые учения, на которых было указано ежедневно присутствовать вельможам, числившимся шефами полков, батальонов и рот. Для людей, в большинстве своем пожилых и давно отвыкших от строя, это нововведение было не из приятных.
В апреле были упразднены прославленные в боях наименования полков, им велено впредь именоваться по шефам, как в прусской армии.
Фридрих II любил кирасир, потому и в русской армии большинство драгунских полков было обращено в кирасирские.
ВЫСШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ
Видный российский дипломат Н.Панин представил Екатерине II проект создания постоянного императорского совета. В проекте Панина Екатерина II и дворянство, окружавшее императрицу, усмотрели попытку поставить у власти новых «верховников» из влиятельных и богатых аристократических фамилий. Проект Панина, таким образом, был отклонен.
Тем не менее «самодержцы всероссийские» нуждались в постоянно действующем совете, состоявшем из близких им людей. У лее во времена Елизаветы Петровны была учрелсдена Конференция при высочайшем дворе, в компетенцию которой входили иностранные дела и некоторые военные вопросы.
Хотя Петр III ликвидировал Конференцию, все же через некоторое время вынужден был создать Совет при высочайшем дворе, который так же, как и Конференция, ведал военными делами.
В 1768 году Екатерина II тоже организовала Императорский совет как совещательный орган цри императрице для обсуледения важнейших законов и государственных мероприятий. В связи с созданием Императорского совета значение Сената снова упало.
Вместе со своими современниками — королем Фридрихом II Прусским и императором австрийским Иосифом II Екатерина является выдающейся представительницей так называемого «просвещенного абсолютизма».
В молодые годы она с жадностью читала произведения французских просветителей — Вольтера, Руссо, Монтескье, Дидро, Даламбера. Вскоре по вступлении на престол Екатерина начала непосредственную переписку с Вольтером, которая продолжалась до 1777 года, то есть почти до самой его смерти.
В письмах Екатерина подробно рассказывает своему учителю о деятельности на пользу подданных и о военных делах,
а Вольтер, в свою очередь, осыпает Екатерину каскадом похвал и комплиментов.
В переписке с французскими просветителями Екатерина выставляла себя противницей крепостного права, сторонницей правосудия, однако в то же время она подписывала указы, предоставлявшие помещикам право ссылки крестьян в Сибирь, восстанавливала деятельность учреждений политического сыска, чинивших жестокую расправу над всеми, кто выступал в защиту обездоленных слоев населения.
В свои публичных выступлениях Екатерина II подчеркивала пользу образования и необходимость расширения сети народных школ, а в частных письмах к приближенным писала: «Черии не должно давать образование, поскольку будут знать столько же, сколько вы да я, то не станут повиноваться нам в такой мере, как повинуются теперь».
Очевидно: правительство исходило из того, что насильственными формами подавления протеста народных масс не всегда достигается прочное успокоение, потому крестьянам были сделаны кое-какие уступки. К ним относилось прекращение приписки государственных крестьян к заводам, передача монастырских крестьян в ведение Коллегии экономии (1764), однако существа феодально-крепостнической системы эти мероприятия не затрагивали.
Таким образом, «просвещенный абсолютизм» был порожден обострением социальных противоречий, а также был политикой приспособления дворянского государства к требованиям поднимающегося капитализма.
В сношениях с европейскими государственными деятелями Екатерина проявляла дипломатические ловкость и искусство. Она сама руководила внешней политикой и была хорошим дипломатом. Кроме того, как отмечает С.Пушкарев, Екатерина еще была и талантливой актрисой.
Во внутренних делах она обладала талантом самым важным для самодержавного государя, а именно — умением находить и выбирать сотрудников. По словам Пушкарева, * несмотря на то, что в исторической и беллетристической литературе написано много былей и небылиц о фаворитах Екатерины, какую-либо роль в государственном управлении играли только те, которые были пригодны для этого управления, остальных же императрица держала лишь во внутренних иокоях дворца вместе со своими комнатными собачками.
Дела внешней политики вели способные дипломаты Н.Панин, затем А.Безбородко. Талантливым администратором и устроителем новонриобретенной Малороссии проявил себя один из екатерининских фаворитов — Г.Потемкин.
Фигура Потемкина чаще всего у нас ассоциируется с созданием так называемых «потемкинских деревень» — де^ кораций, устроенных им для Екатерины при посещении ею Новороссии в 1787 году. Пушкарев, однако, отмечает, что Потемкин очень умело руководил быстрым и успешным заселением Новороссии и Крыма, где возникло много важных городов и портов (Херсон, Николаев, Екатеринослав, Симферополь, Севастополь, позднее Одесса) и множество селений, куда Потемкин призывал как русских колонистов, так и греков, южных славян, немцев, армян, евреев и так далее.
Он в кратчайший срок создал севастопольскую морскую базу и черноморский флот. В Крыму управление Потемкина было столь искусным и благожелательным, что татары, бывшие перед тем ожесточенными врагами России в течение 300 лет, быстро освоились, примирились с русской властью и стали лояльными поддаными русской государыни: в 1787 году, когда Екатерина посетила Крым, ее и спутников сопровождал эскорт конных татар.
Среди русских полководцев этого времени наиболее выдающимися были П.Румянцев и А.Суворов.
УЛОЖЕННАЯ КОМИССИЯ
Некоторые из русских сановников считали, что престол по праву принадлежит сыну Екатерины Павлу Петровичу, и что сама Екатерина могла бы быть только регентом государства до совершеннолетия своего
