Екатерининской Комиссии не удалось составить нового кодекса законов: трудно было привести в систему разнохарактерную, разновременную, запутанную и частью взаимно противоречащую массу действовавших законов. Еще труднее было привести это старое законодательство в согласие с либеральным Наказом Екатерины, «построенным на книжных теориях, без учета реальных факторов русской жизни, а с другой — с противоречивыми нуждами и пожеланиями множества отдельных наказов от разных групп населения.
По мерс развертывания деятельности Комиссии все яснее становилась цель ее созыва — выяснить настроения различных социальных групп.
Так, например, купечество требовало не только закрепить свои старые права, но и расширить их, создать условия для роста промышленности и торговли, защитить купцов от конкуренции торгующих дворян и крестьян. Более того, купечество домогалось права владеть крепостными.
Депутаты от государственных крестьян просили облегчить налоги и повинности, покончить с произволом властей и так далее.
Крестьянский вопрос, хотя его и не включали в повестку дня работы Комиссии, был центральным. Помещики жаловались на массовое бегство и непослушание крестьян и требовали принятия соответствующих мер. Но кое-кто из дворянских депутатов, например, депутат от Козловского уезда Г.Коробьин, выступил с критикой жестокости крепостнической системы. Он заявлял, что причиной бегства крестьян «по большей части суть помещики, отягощающие столь много их своим правлением». Коробьин считал необходимым точно определить размер крестьянской повинности в пользу помещика и предоставить крестьянам право иметь недвижимую собственность.
Александр Пушкин назвал работу Комиссии «непристойно разыгранной фарсой». И все же, по мнению С.Пушкарева, работа Комиссии не пропала даром. Содержание местных наказов и суждения депутатов в Комиссии могли быть использованы правительством в будущем для реформаторской деятельности, если, конечно, правительство захотело бы ею заняться..
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ
Вторая половина XVIII века была отмечена быстрым усилением Пруссии, что вызывало общую зависть и тревогу среди европейских держав. Австрия, потерявшая в 1734 году Силезию, жаждала реванша. Францию тревожило сближение Фридриха II с Англией.
Антон Керсновский приводит в своей книге мнение русского канцлера Бестужева, который считал Пруссию злейшим и опаснейшим врагом России. Еще в 1755 году Бестужев хлопотал о заключении так называемого субсидного договора с Англией. Англия должна была по этому договору дать золота, а Россия — выставить 30 — 40 тыс. войска. Этому проекту суждено было так и остаться на бумаге. Бестужев, правильно учитывая значение для России прусской опасности, обнаруживает в то же время полное отсутствие зрелости суждений. Он полагал сокрушить Пруссию Фридриха II корпусом в 30 —40 тысяч, а за деньгами обращался не к кому иному как к союзнице Пруссии — Англии.
В январе 1756 года Пруссия заключила союз с Англией, ответом на что явилось образование тройственной коалиции из Австрии, Франции и России, к которым присоединились Швеция и Саксония. Австрия требовала возвращения Силезии, России была обещана Восточная Пруссия (с правом обмена ее у Польши на Курляндию), Швеция и Саксония были соблазнены другими прусскими землями: первая — Померанией, вторая — Лузацией.
Вскоре к этой коалиции примкнули почти все немецкие княжества (государства имперского союза). Душой всей коалиции явилась Австрия, выставлявшая наибольшую армию и располагавшая лучшей дипломатией. А.Керсновский отмечает, что Австрия сумела заставить всех своих союзников и, главным образом, Россию обслуживать ее интересы.
Пока союзники делили шкуру неубитого медведя, Фридрих, окруженный врагами, решил не дожидаться их ударов, а начинать военные действия первым.
В августе 1756 года он вторгся в Саксонию, окружил саксонскую армию в лагере у Пирны и заставил ее сложить оружие. Саксония сразу же выбыла из строя, а плененная ее армия почти целиком перешла на прусскую службу.
Россия начала военные действия в октябре 1756 года. В течение зимы она должна была сосредоточиться в Литве. Главнокомандующим был назначен фельдмаршал граф Апраксин, поставленный в самую тесную зависимость от Конференции — учреждения, заимствованного от австрийцев. Членами Конференции были: канцлер Бестужев, князь Трубецкой, фельдмаршал Бутурлин, братья Шуваловы.
Антон Керсновский говорит, что Конференция сразу попала всецело под австрийское влияние и, командуя армией за тысячу верст от Петербурга, руководилась в первую очередь соблюдением интересов венского кабинета.
В 1757 году Семилетняя война велась на трех направлениях — в западной Германии, в Богемии и Силезии, а также в Восточной Пруссии, где действовала тогда Россия.
Кампанию открыл Фридрих, двинувшись в конце апреля с разных сторон в Богемию. Он разбил под Прагой австрийскую армию принца Карла Лотарингского и запер ее в Праге. Однако на выручку двинулась вторая австрийская армия Дауна, разбившая Фридриха при Колине.
Фридрих отступил в Саксонию, и к концу лета его положение сделалось критическим. Пруссия была окружена 300 тыс. врагов. Король поручил оборону против Австрии герцогу Бевернскому, а сам поспешил на запад. Подкупив главнокомандующего северной французской армии герцога Ришелье и заручившись его бездействием, он, после некоторых колебаний, обратился на южную франко-имперскую армию.
С 20 тыс. солдат Фридрих наголову разгромил 64 тыс. франко-имперцев под Розбахом, а затем двинулся в Силезию, где герцог Бевернс.кий был тем временем разбит под Брее лав л ем. 5 декабря Фридрих обрушился на австрийцев и буквально испепелил их армию в знаменитом сражении при Лейтене.
Русская армия, оперировавшая на второстепенном восточно-прусском театре войны, оставалась в стороне от главных событий кампании 1757 года. Сосредоточение ее в Литве заняло всю зиму и весну. В войсках был большой некомплект, особенно чувствовавшийся в офицерах. В поход шли отнюдь не с легким сердцем, пруссаков у нас побаивались. «Фридерик, сказывают, самого француза бивал, а цесарцев и паче — где уж нам, многогрешным супротив него устоять!» — так рассуждали русские солдаты, меся башмаками литовскую грязь.
После первой стычки на границе, где три наших драгунских полка были опрокинуты прусскими гусарами, всей армией овладела «превеликая робость, трусость и боязнь». К маю сосредоточение русской армии на Немане окончилось. В ней насчитывалось 89 тыс. человек, из которых годных к бою было не более 50 — 55 тыс. Пруссию обороняла армия фельдмаршала Левальда (30500 регулярных и до 10000 вооруженных жителей). Фридрих, занятый борьбой с Австрией и Францией, относился к русским пренебрежительно («русские же варвары не заслуживают того, чтобы о них здесь упоминать», — заметил он как-то в одном из своих писем).
Русский главнокомандующий, как уже говорилось, зависел всецело от петербургской Конференции. Он не имел права распоряжаться войсками без формального согласия кабинета на каждый маневр. Он не имел права проявлять инициативу в случае изменения обстановки и должен был сноситься по всяким мелочам с Петербургом. В кампанию
1757 года Конференция предписала ему маневрировать так, чтобы для него «все равно было прямо на Пруссию или влево через всю Польшу в Силезию маршировать». Целью похода ставилось овладеть Восточной Пруссией, однако Апраксин до конца июня не был уверен, что часть его армии не будет послана в Силезию для усиления австрийцев.
Движение русской армии отличалось медлительностью, что объясняется административными неурядицами, обилием артиллерии и опасением внезапностью прусского нападения. 10 июля главные силы перешли границу, 18 июля русские войска заняли Инстербург.
Соединившись с полками Фермора и Сибильского, Апраксин 12 августа двинулся на Алленбург, в глубокий обход позиций пруссаков. Узнав об этом движении, фельдмаршал Левальд поспешил навстречу русским и 19 августа атаковал их при Гросс-Егерсдорфе. Участь боя решил Румянцев, который возглавил пехоту авангарда и прошел с ней через лес напролом в штыки. Пруссаки этой атаки не выдержали.
Трофеями победы были 29 орудий и 600 пленных. Урон пруссаков равнялся 4000, урон русских войск превышал 6000 человек. Вскоре военный совет, возглавляемый Апраксиным, постановил, что ввиду
