– Времени мало, мессия! – напомнил Конрад.
Все четверо быстро, насколько позволяли сьюты, поднялись на вершину центрального бастиона. Они вновь стояли под куполом, любуясь удивительным творением рук человеческих, которому осталось недолго украшать холодные равнины Оберона…
Вдали сверкнула и тут же погасла оранжевая вспышка.
– Наш корабль подорвали, – прокомментировал Конрад. – Что ж, они начали первыми… Приготовились! Шлемы закрыть – я проверю…
Конрад собственноручно задвинул «забрала» у арбитра и Джи, проверил герметичность у Лекса. Оказалось, «мессия» забыл защелкнуть фиксатор. Щелчок – и перед глазами поплыли буквы и цифры, символизирующие какие-то незнакомые параметры. Времени разбираться во всем этом не было, да и не хотелось.
Лекс встретился глазами с Конрадом и плавно скользнул в тон.
В состоянии резонанса время подчиняется другим законам. А, может, напротив, как раз тем же самым, лишь под другим углом зрения. Если скорость мысли сравнить с Эйнштейновской неизменной – скоростью света, то, управляя ей, несложно научиться управлять временем. По крайней мере – своим собственным.
И тогда взгляду откроются удивительные виды, недоступные простым смертным.
Вот строгие линии Обители начинают искривляться – словно сложена она не из камня, а слеплена из мягкой глины. Стены оплывают – и вот по ним пробегают сначала мелкие, после – все расширяющиеся и углубляющиеся трещины. Медленно, едва заметно ускоряясь, словно иней по стеклу, трещины распространяются по поверхности стены, ползут снизу вверх, будто бы заключая Обитель в свои нежные объятия. Вверх взмывает мелкая крошка метанового льда вперемешку с каменной пылью.
А рядом происходит не менее поразительное. На фоне застывших, как статуи, арбитра и Джи, неправдоподобно движется крепкая фигура морока. В руках у него отрезок крепкой металлической трубы – и та гнется от взмахов, словно резиновая, конец ее сам собою деформируется, сминается, оплывает, как свечка.
Это тоже иллюзия: ведь вслед за взмахами на черном небе появляются трещины и дыры… Снова искажение восприятия – это не небо, так лопается купол, поврежденный мощными ударами Конрада. Сила его невероятна – ведь купол рассчитан на серьезные нагрузки. Вид окрестностей за пределами купола размывается – его искажает бешено вырывающийся воздух. Странно видеть, как газ обретает в обостренном взгляде свойства жидкости, плавно уползая в пространство, мгновенно превращаясь в ледяную пыль…
Вот и его подхватило мощное течение воздуха, потащило к краю разрушающегося купола, как течение реки на стремнину. Откуда только силы у Конрада – чтобы осторожно подхватить два других, замерших тела и, оттолкнувшись, устремиться вверх, вслед за улетающими в космос обломками купола?!
Ничего не остается, кроме, как последовать за ними…
Лекс оттолкнулся изо всех сил. Хорошо, что несколькими секундами раньше отключились компенсаторы гравитации: тело стало в несколько раз легче, и опасность повредить кости и связки уменьшилась. Медленно, слишком медленно, они уходили ввысь, проползая в опасной близости от прозрачных и острых обломков, обретших в таких обстоятельствах, к тому же, огромную массу.
И уже откуда-то сверху, с отстраненным любопытством Лекс наблюдал, как взмывают в разные стороны новоявленные союзники – троица воинов Судного Дня, оставивших своего патрона на попечение самого Спасителя.
А после время ускорилось: под ногами быстро, как пролитый апельсиновый сок, расползалось жидкое пламя. Оно жадно пожирало остатки строений, что не успели рассыпаться в пыль от мощного удара из глубины. Покончив с Обителью, пламя словно заметила в небе беглецов – и ревностно протянуло вслед тускнеющие щупальца. Но оно опаздало: тем удалось опередить удар смертоносного жара – помогло отсутствие атмосферы и, как следствие, ударной волны.
О том, что случилось с многочисленными, ни о чем не подозревавшими послушниками и десантом, проникшим в Обитель, думать не хотелось. Наверное, все можно оправдать высшей целью, счастьем всего человечества, но… Это всего лишь слова.
В этом странном полете он здорово разминулся в Конрадом и его «грузом»: оказавшегося «налегке» Лекса швырнуло значительно выше. Вдобавок тело получило изрядный вращательный момент, что грозило потерей ориентации в пространстве. Удержать удаляющегося Конрада и его живой груз в поле внимания было непросто.
…Встреча с поверхностью была ощутимой, несмотря даже на малую силу тяжести, и Лекс с беспокойством подумал о Джи. Тут же рванул в сторону, где в последний раз видел Конрада. Бег не замедлил превратиться в нелепый фарс: он взлетал бессмысленно высоко, злился на себя, не в силах ускорить возвращение на поверхность. Такое перемещение в режиме тона показалось настоящим издевательством. Увидев, наконец, Конрада, Лекс почувствовал громадное облегчение.
Общаться в резонансе трудно, особенно, если уровни тона различны. Но разговоров не требовалось: все было решено заранее. Лекс подхватил одеревеневшую, как манекен, Джи, Конрад взвалил на себя «куклу» арбитра. Морок неплохо ориентировался в этой однообразной с виду местности, и Лекс полностью ему доверился.
Вскоре показалась цель – один из трех прилунившихся лидеров. Приборы наверняка обнаружили чужаков, и оставалось надеяться лишь на скорость перемещения в тоне, внезапность и, да еще на шок от гибели Обители и основного десанта.
Остальное прошло для Лекса, словно в тумане.
Он не помнил, как Конраду удалось проникнуть на борт корабля, как то же самое сделали мороки эскорта с двумя оставшимися. Как ринулась навстречу командному кораблю пара взбунтовавшихся ведомых. Как командир патрульных в панике бил по своим, как растерянно крутился, наблюдая за обломками двух сбитых лидеров, не замечая подкравшегося с кормы третьего…
Помнил лишь, как в тесном пространстве шлюзовой камеры склонился над Джи, со страхом вглядываясь в ее лицо, не понимая – дышит ли она, бьется ли еще ее сердце…
Потом был лишь сон. Беспокойный болезненный сон – до самой Земли.
Чужой Земли…
Часть четвертая
Быть мессией
1
Снились айсберги. Странные, совершенно не похожие на те, что приходили в снах раньше. Он плыл навстречу, пытаясь понять – что же не так? И вдруг налетевший порыв ветра чуть наклонил ледяные громады. И стало понятно – они плоские! Вырезанные каким-то чудаком-гигантом из гигантских листов бумаги. Как детских книжках, раскрывая которые, заставляешь распрямляться заранее сложенные фигуры…
…Просыпался тяжело – словно прорывался из вязкого плена. Сел на мятой постели, пытаясь сообразить, где находится. Взгляд наткнулся на тонкую девичью руку – она свисала с койки, прямо над головой.
Джи. Каюта, бокс… Космический корабль
Мысли лениво выползали из пыльного чулана. Что-то было не так – с этими мыслями, с телом, с ощущением себя в этом мире.
Поднялся – потребовалось усилие. Это не просто сонное состояние, что-то новое, что трудно объяснить…
Крошечный умывальник, встроенный в переборку, над ним – зеркало со скругленными краями. Сдвинул тугую ручку крана, вода полилась скудной струйкой. Набрал пригоршню, размазал по лицу, глянул в зеркало.
С той стороны зеркальной плоскости смотрел незнакомец.
Стало страшно. Тихая жуть, подползла к горлу холодной лапой. Потребовалось несколько неприятных секунд, чтобы сообразить: там, в зеркале – он.
Только постаревший – лет на десять.
