всего сооружения, он выводил в единственное внутреннее помещение. Тусклый свет масляных светильников с трудом справлялся с освещением всего пространства зала. Тем не менее, были видны колонны, украшенный фресками потолок…
И снова возникал все тот же вопрос: зачем нужно это циклопическое здание? Даже этот зал – слишком мал для такой громады. Или идея сродни египетским пирамидам – главное внешнее величие?
Лекс вздрогнул от неожиданного ощущения: таймер на руке завибрировал. Следом донесся тонкий писк. С удивлением поднес к глазам: вместо цифр на дисплее светились какие-то незнакомые символы.
– Неужели сломался? – пробормотал Лекс, постукивая ногтем по экрану. – Или камень так экранирует?..
Что должен экранировать камень в сложном мыслетронном устройстве, Лекс не знал и знать не мог. Его внимание вдруг привлекло другое.
Джи и Конрад, не отрываясь, смотрели на большую статую, возвышающуюся над алтарем в свете дрожащих огоньков. Она была довольно необычна: стилизованная человеческая фигура с вытянутыми и будто обрубленными над головой руками – словно человек нырял в странный, перевернутый бассейн. Ноги ниже колен исчезали в глубине постамента.
– Какая странная статуя… – проговорила Джи. – И сколько в этом лице страдания…
– … пришел ниоткуда и уйдет вникуда… – тихо и торжественно сказал Конрад.
– Кто это? – спросил Лекс.
Конрад пронзительно посмотрел на него и сказал:
– Вы еще не поняли? Это же вы, мессия…
4
Арбитр все устроил на удивление быстро. Вслед за Конрадом Лекс и Джи проследовали в соборный зал. Здесь проходили самые важные события в жизни Ордена, в том числе – заседания Совета и Коллегии Праведников, а так же выборы Верховного Магистра.
Зал этот не поражал роскошью, и вообще не был похож на религиозное сооружение. Строгие колонны квадратного сечения, расположенные крутым амфитеатром скамьи, кафедра по центру делали его больше похожим на учебную аудиторию. Если все это действительно сооружалось с подачи таинственных Пришедших Извне – у них были странные и противоречивые представления о культе имени самих себя…
Сейчас в этом большом зале были лишь трое. У них оставалось время, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.
Джи медленно прогуливалась вдоль стен, касаясь руками камня, статуй, дерева скамеек. Конрад молчаливо сидел у подножия кафедры, замерев, будто экономил каждую толику силы.
А у Лекса все не уходило из памяти дикое видение памятника самому себе. Не просто памятника – алтаря! Это просто немыслимо: во имя него сражались, в жертву ему приносились миллионы людей… Пусть все не столь буквально, и сам он знает, что не виноват в этом безумии, но все же…
Что ни говори: никому не пожелаешь этого сомнительного счастья.
Быть Мессией…
Верховные иерархи Ордена Судного Дня чинно входили в зал, рассаживаясь по одиночке и группами – видимо, у каждого здесь было свое привычное место. Вряд ли арбитр подробно изложил им суть дела: лица у большинства были скучающие, и на посторонних, устроившихся вверху, на «галерке» они не почти не обращали внимания. Все были в светлых, с металлическим отливом, одеяниях, перехваченных у пояса широкими ремнями, с кинжалами или отчего-то пустыми ножнами за поясом. На груди многих сверкали самые разнообразные регалии – от медальонов до звезд, крестов и камней в сложной оправах, руки сжимали массивные жезлы. Все это, придавало бы довольно серьезный и воинственный вид, если бы не чрезмерная полнота и дряхлость большинства магистров.
– Почему они так одеты? – тихонько спросила Джи.
– Так уж повелось, – отозвался Конрад. – Предвестники – в первую очередь воины, бьющиеся за спасение Сущего. Для того и создавался Орден. Магистры – его командиры, их задача – вести в бой наших воинов. Правда, теперь военачальников стало больше, чем подлинных бойцов, да и вести их в бой некому. А традиция осталась…
Пространство постепенно наполнялось гулом голосов, и Лекс почувствовал нешуточное волнение.
Он тихо сказал:
– Конрад, я не знаю, что мне говорить…
– Говорите, как есть, мессия, – сказал Конрад. – Ведь ваши слова имеют власть над людьми. Мы все это видели…
– Но мне не нужна власть, Конрад, – с досадой сказал Лекс. – Мне нужен ответ: что делать, чтобы спасти этот мир? Пойми, хоть ты и считаешь меня Спасителем – я бессилен, пока не знаю, что делать…
– Возможно, Спасителю тоже нужна вера… – тихонько сказала Джи.
Конрад едва заметно улыбнулся:
– Видите, мессия, даже у этой девушки с планеты Мастеров рядом с вами начинают открываться глаза на истину. А я знаю твердо: вы найдете решение…
– Может, есть смысл поговорить с бывшим Верховным магистром? – сказал Лекс.
– Безусловно, – отозвался Конрад. – Потребуйте его освободить. Вас они должны послушать.
Лекс снова ощутил неприятный холодок между лопатками.
– Я не уверен… – сказал он. – Не уверен, что у меня это получится снова. Я слишком устал…
– Все получится, – сказал Конрад.
Джи взяла Лекса за руку, поднесла ладонь к губам, поцеловала.
– Получится… – прошептала она.
Шум в зале все нарастал, но когда на кафедру взошел арбитр, наступила тишина. Лишь один из трех магистров, занявших места в своеобразном «президиуме» рядом с кафедрой – тучный, лысый, с толстой складчатой шеей и заплывшими в узкие щелки глазами, тяжело поднялся и сказал с одышкой:
– Властью, данной мне Советом, как Верховный магистр Ордена я собрал вас здесь, чтобы сообщить следующее…
Он сделал паузу, обвел присутствующих взглядом глаз-щелок, и закончил с трагическим надрывом:
– Достопочтенный арбитр Маори принес нам печальную весть. Обитель Покаяния на небесном шаре, прозванном Обероном, погибла. Мы потеряли всех своих братьев в его холодной и мертвой пустыне. Страшная, мучительная смерть…
Зал взорвался изумленными криками. Верховный магистр болезненно поморщился, поднял руку. Шум стих.
– А ведь я давно говорил: не место братьям нашего Ордена за пределами небес. Ведь говорил, так? Не подобает нам, единственным защитникам заветов Пришедших Ниоткуда столь неосмотрительно пользоваться плодами прогресса, будь он во веки проклят…
– Проклят вовеки! – подхватил невнятный хор.
– Наше дело – молиться за приход Спасителя, что отсрочит Конец Сущего и простит нам грехи наши. А гибель наших братьев, нарушивших заветы – что это, если не кара, ниспосланная Спасителем?!
– Кара! – подхватили члены Ордена.
– А случайна ли эта трагедия? – Верховный магистр повысил голос. – Ведь мы едва успели разоблачить в наших рядах еретический заговор! Уж не расплата ли это за преступное легкомыслие некоторых членов Ордена?
– Истинно так! – зычно крикнул кто-то.
– Все не случайно! – глубокомысленно заметил другой. – Я чувствую связь – и это леденит мне душу…
– Расплата! Расплата! – беспокойно повторяли в рядах.
Арбитр всматривался в ряды, и решимость покидала его. Похоже, он передумал говорить – он пятился прочь от кафедры, вытирая вспотевшее вдруг лицо.
