в Лондоне. Пусть он и дальше работает в этом направлении. Мы можем продолжить наши переговоры по другим каналам. Кстати, у меня здесь для вас некоторые вопросы, которые вы должны задать этому человеку.
Хольтен вернулся в Будапешт и, чувствуя неуверенность, отправил вопросы. Больше ему ничего не оставалось делать. Ему нужно было снова отправляться в Швейцарию, хотя он и боялся этой поездки, так как чувствовал, что по его следам идут агенты гестапо. Если Алоиз сможет удачно завершить переговоры, то после этого существенно увеличатся шансы на то, что и у самого Хольтена все будет в порядке.
Олендорф был обеспокоен тем, что Шелленберг оставил без внимания рапорт агентов гестапо о связях Швенда с представителями противника в Швейцарии. Фактически он спустил это дело на тормозах.
— Идти против Швенда с одним стволом — значит попросту терять свинец, — размышлял Шелленберг. — Вам понадобится два ствола. А еще лучше, если это будет пулемет.
Олендорф все понял и попросил Мюллера, чтобы тот накопил по крайней мере еще два подобных рапорта. В течение недели нужные фальшивки были подготовлены. Олендорф отправил их по команде. Теперь он был уверен, что вскоре получит известия о том, что Швенд был отстранен от должности, а может быть, сразу расстрелян.
Примерно в это время в приемную Гертруды Хюллен пришел посетитель, который спрашивал о докторе Вендиге. Девушка никогда прежде не видела этого человека, поэтому она спросила, какое у того дело к доктору. Незнакомец заявил, что он привез с собой письмо на имя Вендига.
— Отдайте письмо мне. Я передам его.
— Извините, фрейлейн, но я должен передать его доктору Вендигу лично.
Обеспокоенная Гертруда передала эти слова Швенду, который попросил, чтобы посетителя привели к нему в кабинет. Тот без лишних слов сунул руку в карман и достал оттуда письмо. Вручив послание Швенду, незнакомец уселся в кресло и стал ждать.
Швенд с изумлением читал записку, хотя в ней было перечислено не так много фактов. Лаваль просто сообщал, что по условиям заключенного между генералом де Голлем, Черчиллем и Рузвельтом финансового соглашения правительство Франции должно было получить значительную сумму в фунтах стерлингов и долларах. Используя свои связи, Лаваль планировал перекупить эти средства, расплатившись за них «фунтами Бернхарда». Ему нужен был один миллион фунтов стерлингов в качестве первого взноса. Швенд спросил посетителя:
— Как много времени вам понадобилось на дорогу сюда?
— Примерно две недели. Были сложности.
— Могу с точностью предсказать, что они будут и впредь. Как Лаваль собирается получить эти деньги?
— Он говорил что-то о водном пути.
— Это все очень ненадежно. Пассажирское сообщение сейчас нерегулярно. Кроме того, рейсы часто отменяют без предупреждения.
— А как насчет авиации?
— Здесь то же самое: полеты редки и совершаются только в особых случаях. Кроме того, у нас могут возникнуть трудности с отправкой большого чемодана, как в вашем случае.
Курьер сначала согласился, а потом после паузы переспросил:
— А это обязательно должен быть именно большой чемодан? Может быть, нам удастся сэкономить на объеме, отправив более крупные купюры?
Швенд переговорил по телефону с Главаном, а потом снова обратился к курьеру:
— Примет ли Лаваль пятидесятифунтовые купюры?
— Он примет все, что угодно. Сам он вложил в это дело все свои накопления, собранные в Париже, и единственным его опасением является то, что вы не сможете обеспечить требующуюся ему сумму.
Швенд приказал снабдить курьера чемоданом с наличностью и организовал для него перелет в Испанию специальным рейсом. В аэропорту курьер несколько замешкался перед тем, как подняться на борт. Швенд стал расспрашивать его, в чем дело. Тогда курьер признался:
— У меня для вас есть еще одно последнее сообщение. Лаваль предлагает вам поместить вашу прибыль по этому последнему делу в британский или американский банк, чтобы вы не испытывали трудностей после того, как Германия потерпит поражение.
Швенд был глубоко тронут. Он ответил:
— Это очень любезно с его стороны, но, увы, я вынужден отклонить это предложение. Пожалуйста, поблагодарите от меня Лаваля за его заботу обо мне. Я ценю его любезность.
В Берлине Олендорф позвонил Мюллеру и радостно сообщил:
— Сегодня Шелленберг встретится с Кальтенбруннером, чтобы обсудить вопрос о Швенде. Я уверен, ему конец.
Шелленберг с места ринулся в атаку:
— Сейчас самое время, чтобы избавиться от этого Швенда. От него одни проблемы.
— Что, по-вашему, он натворил на этот раз? — осведомился Кальтенбруннер.
— Несколько раз на нейтральной территории он вступал в контакт с противником.
— У вас есть доказательства?
Шелленберг протянул Кальтенбруннеру рапорта агентов гестапо, подлинные и сфабрикованные.
— Похоже, наш финансовый гений на этот раз перешел все границы, — пробормотал Кальтенбруннер, — доставьте его сюда.
Прежде чем появиться в кабинете Кальтенбруннера, Швенд зашел во II (административное) управление РСХА и стал настаивать на том, что хочет встретиться с оберфюрером Шпацилем. После некоторого ожидания ему разрешили пройти в кабинет оберфюрера, где, поставив на стол тяжелый чемодан, Швенд заявил:
— Простите меня за вторжение, оберфюрер. Я выполнял особое задание бригадефюрера Шелленберга и был бы признателен, если бы вы согласились взять на себя роль свидетеля. — Он открыл чемодан, и Шпациль, не сдержавшись, восхищенно присвистнул. — Прекрасные золотые монеты, — прокомментировал Швенд, — по моему мнению, лучшие из того, что были отчеканены. — И он погрузил руки в чемодан, наполненный французскими золотыми монетами достоинством двадцать франков. — Некоторые называют их наполеондорами, хотя сами французы зовут их луидорами.
Потом он любовно перебрал прекрасную коллекцию драгоценностей, куда входили несколько очень редких произведений Фаберже, ювелира при дворе последнего русского царя. Убедившись в том, что Шпациль внимательно уставился на его сокровище, Швенд попросил:
— Могу я просить вас лично позаботиться обо всем этом? Отправьте, пожалуйста, чемодан обергруппенфюреру Шелленбергу.
С распиской и квитанцией в кармане Швенд отправился в кабинет Кальтенбруннера. Шелленберг все еще был там. Оба буквально излучали угрозу, и Швенд почувствовал, что наступает критический момент.
Невозмутимый, как всегда, излучающий любезность и обаяние, Швенд приветствовал своих руководителей и уселся перед ними, будто на приеме. Он предложил собеседникам сигареты и зажигалку и, когда оба отказались, спокойно спросил:
— Итак, чем могу быть вам полезен?
— Объясните, почему вы в течение продолжительного периода времени вступаете в контакт с врагом? — коротко спросил Кальтенбруннер.
— Постоянно? В Шлосс-Лаберсе, где я провожу большую часть своего времени, насколько я знаю, нет врагов.
— Здесь нет места для шуток. Особенно в том, что касается вас. У меня здесь рапорта, которые доказывают, что вы несколько раз выезжали в Швейцарию, где встречались с вражескими агентами.
— Вы обвиняете меня в том, что я торгую государственными секретами, или в шпионаже в пользу
