противника, или в чем-то еще? — Швенд с вызовом посмотрел на Шелленберга, который соблюдал молчание, не смея перебивать своего начальника. Потом, после неловкого молчания, Швенд повернулся к Кальтенбруннеру:
— Может быть, вы осведомлены лучше, чем шеф вашей военной и политической разведки? Итак, что я мог обсуждать с агентами противника?
Кальтенбруннер быстро взглянул на рапорты, но там ничего не говорилось об этом, поэтому он вопросительно посмотрел на Шелленберга. Шелленберг проговорил:
— Итак, вы не отрицаете, что совершали коммерческие сделки с представителями стран противника?
— Нет. Я просто хотел бы уточнить: а что в этом может быть плохого? Приведите, пожалуйста, конкретные примеры.
И снова повисла неловкая пауза, после которой Швенд перешел в наступление:
— Господа, поскольку вы так плохо информированы, позвольте мне рассказать вам, чем я занимался с представителями противника.
И он вручил Шелленбергу расписку и квитанцию от Шпациля, на которую немедленно захотел взглянуть Кальтенбруннер.
— Я вступил в контакт с врагами, выполняя ваши же инструкции, бригадефюрер.
Теперь уже Кальтенбруннер с трудом сдерживал усмешку. Шелленберг выглядел выбитым из колеи. Швенд спросил его:
— Убедились ли вы в том, что ваши указания были в точности исполнены? Если нет, вы можете переговорить с оберфюрером Шпацилем.
— Не вижу в этом необходимости.
Не обращая больше внимания на Шелленберга, Швенд обратился к Кальтенбруннеру:
— Надеюсь, что я не совершил ничего предосудительного. Я получал приказы без разъяснений о том, как именно мне следует действовать, чтобы выполнить их. То, что от меня требовали, я мог получить только в стане противника, поэтому я и обращался к противнику. Вместо того чтобы угрожать мне бог знает чем, вам следовало бы наградить меня за то, что я сумел получить у врага золото и драгоценности, расплатившись за это фальшивыми деньгами. Это я должен жаловаться и предъявлять претензии. Сейчас вся поступающая от вас продукция имеет крайне низкое качество, что прямо угрожает интересам дела.
Неожиданно Шелленберг вспомнил о том, что у него назначена срочная встреча, и попросил разрешения уйти.
Когда он вернулся к себе в кабинет, ему сразу же позвонил Олендорф. Задав несколько ничего не значащих вопросов, он спросил о Швенде.
— Здесь имела место серьезная ошибка, — пояснил Шелленберг. — Швенд ездил в Швейцарию, выполняя особое задание. Мюллеру приказано прекратить преследовать его там.
Олендорф в ярости отшвырнул телефонную трубку. Что бы ни пытались предпринять против него, Швенд каким-то непостижимым образом умудрялся всегда одерживать верх. Последняя попытка его уничтожить привела лишь к тому, что теперь он с официального благословения своих руководителей в любое время по своему желанию мог выезжать из Германии.
В тот вечер Швенд щедро угощал Кальтенбруннера. После изысканных блюд, вина и ликеров в госте взяла верх мечтательная сторона натуры шефа РСХА, и он принялся посвящать Швенда в суть своих пока еще неясных планов.
Кальтенбруннер искусно перевел разговор на тему заграницы и долго с удовольствием перечислял места, где он побывал и которые надеялся посетить снова.
— Наверное, у вас повсюду много друзей? — спросил Кальтенбруннер.
— Да, я завожу друзей, полезных знакомых, партнеров по бизнесу, можете называть это как вам угодно, практически повсюду.
Это звучало музыкой в ушах Кальтенбруннера. Он спросил, что это были за люди.
— Они представляют практически все слои общества, но в основном это люди, связанные с большим бизнесом и политикой, что, как вам известно, является сферой моих интересов.
Потом Кальтенбруннер заговорил об Испании.
— Вы очень кстати вспомнили об этой стране. Мой давний партнер по бизнесу только что написал мне об Испании. Да, у меня есть хорошие знакомства в этой стране.
Какое-то время Кальтенбруннер молча пил. В его голове бродили мысли, главной из которых была мысль о деньгах. Он предвкушал, что, если идея об альпийской крепости будет реализована, в крепости должен быть собственный источник финансирования. Перескакивая на другую тему, он спросил Швенда:
— Как долго, по вашему мнению, продлится эта война?
— Готов поклясться чем угодно, что в Европе все закончится за девять месяцев, а может быть, даже всего за полгода.
Кальтенбруннер, прогнозы которого были примерно такими же, спросил:
— А что вы думаете по поводу этой политики «некапитулянтства»?
— Это просто попытка ответить на требование союзников о безоговорочной капитуляции. Когда боксер находится в нокауте, ему уже ничего не нужно говорить: все уже сказано.
Для Кальтенбруннера слова Швенда звучали как его собственные мысли вслух, из которых следовало немедленно делать выводы. Ему нужно было получить разрешение Гиммлера и Гитлера на то, чтобы исполнить задуманное, причем все это следовало обратить в форму конкретного действия.
Он поблагодарил Швенда за его совет и сказал напоследок:
— А сейчас у меня для вас маленький секрет.
— Вы собираетесь окончательно остановить операцию «Бернхард»? И это произойдет независимо от того, что вы не смогли сначала избавиться от меня?
— Постарайтесь быть серьезнее.
— Хорошо. И что за секрет?
— Вскоре вам предстоит осваивать новые горизонты.
— Нет! Только не марки Гиммлера или что-то подобное.
— Американские доллары.
— Купюры хорошего качества?
— Через несколько дней мы узнаем об этом. Крюгер говорит, что качество будет первоклассным.
— Примите мои поздравления. Нам и на самом деле требуется нечто лучшее, чем тот мусор, которым мне теперь приходится торговать.
Глава 16
ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ!
В начале января 1945 года Крюгера по телефону вызвали в Заксенхаузен. Вскоре он уже находился в блоке № 19 и тщательно рассматривал первую партию новых долларовых банкнотов, сто купюр номиналом сто долларов.
— Прекрасно! — воскликнул он. — Я заберу это с собой, а во второй половине дня мы снова увидимся со всеми вами.
Крюгер сразу же отправился к Кальтенбруннеру. Тот был очень доволен работой и спросил, сколько банкнотов он может оставить себе. Крюгер предпочел бы не отдавать ни одного, но Кальтенбруннер явно жаждал этих денег, поэтому он оставил ему двадцать купюр.
— Кстати, — проговорил Кальтенбруннер, — если будет принято решение о переводе вашего производства, вы сможете наладить его где угодно?
Крюгер оказался в сложном положении. Если он ответит «нет», то его могут обвинить в плохой организации работы. Если же он скажет «да», то это будет означать, что теперь можно ликвидировать
